Но больше всего ее поразило то, что она могла смотреть вниз и видеть мир во всей его красе сквозь туманные облака, которые отделяли мир богов от реального мира.

— Это невероятно.

Кэт улыбнулась.

— Да, я знаю. — Она с гордостью оглянулась вокруг. — Я выросла здесь.

Геари не могла представить себе такое детство.

— Правда?

— Да. — Кэт указала на большое круглое здание из золота в конце вымощенной золотом же улицы. — Это храм Артемиды. Когда я была маленькой девочкой, я втихаря выбиралась оттуда и бежала туда, — она указала на другой храм в противоположном конце, — в храм Афины, и играла с ее совами. — Она засмеялась над воспоминаниями. — Это сводило Артемиду с ума.

— Почему?

— У них давняя вражда друг с другом из-за какой-то ерунды, которая случилась целую вечность назад. И Артемида хотела, чтобы я держалась как можно дальше от Афины.

— Но ты не могла устоять?

Ее улыбка стала еще шире.

— Не совсем. По словам Артемиды, я всю жизнь испытывала ее терпение.

Геари рассмеялась. Оглянувшись вокруг, она увидела трех оленят прогуливающихся невдалеке. Словно почувствовав внимание к себе, они тут же исчезли близлежащем в лесу. И, она могла поклясться в этом, там же, среди деревьев, мелькнул силуэт бегущего кентавра.

— Не могу поверить, что это реально.

— О, можешь не сомневаться. Так ужасно, как только может быть. — Кэт указала на огромный зал из золота и слоновой кости, который находился на вершине холма. — Именно здесь живут Зевс с Герой. Это зал, где все собираются, чтобы в основном ссориться и жаловаться.

Это было так же великолепно, как и все остальное. Поистине, это было похоже на прогулку во сне.

— Мы идем туда?

— Нет, Персефона не играет в политику. Несмотря на то, что Зевс её отец, она приходит туда только тогда, когда её вызывают. Тем более что Гера терпеть её не может, потому что она одна из ублюдков Зевса. Она изо всех сил старается держаться подальше от их компании. — Кэт указала на другое здание вниз по улице. — Скорее всего, она будет тусоваться в храме своей матери.

Геари последовала за Кэт, когда та стала переходить улицу и тут же они были почти сбиты каким-то размытым вихрем.

— Гермес! — воскликнула Кэт. — Смотри, куда ты идешь!

— Нет времени… — слабый голос донесся до них, когда он уже исчез с поля зрения. Это до странности напомнило Геари о мультфильме Roadrunner, так как после него не осталось ничего, кроме пыли.

— Это часто случается? — спросила она Кэт.

— Да, он всегда спешит. Ты должен быть очень осторожен, иначе он тебя снесет. Это как быть сбитым грузовиком Мак. Чёртов ублюдок.

Хорошо… Никакой вражды.

К счастью им больше никто не встретился на пути, и они спокойно дошли до не большого куполообразного здания расположенного неподалеку. Гаери приостановилась, рассматривая его. Оно было не очень большим, раза в два ниже, чем все вокруг. Но, не смотря на это, оно было красивее и больше, чем любой дом, в котором Мегеара когда-либо жила. И еще у него не было той атмосферы страха и трепета, которая исходила от остальных зданий вокруг него,

— Почему он такой маленький, по сравнению с остальными?

Кэт посмотрев на храм, пожала плечами.

— Деметра не из тех, кто притворяется. Она очень проста по сравнению с остальными.

Выдвинувшись вперед, Кэт открыла дверь в обширное фойе из мрамора, настолько белого, что на него больно было смотреть. По всему периметру комнаты стояли колонны, высеченные в виде людей. Когда Кэт и Геари вошли одна из мужских статуй, стоявших справа, открыла глаза и посмотрела на них.

— Что привело тебя сюда, Катра? — спросила статуя на древнегреческом языке.

Кэт совсем не удивилась, что с ней заговорила ожившая статуя, в то время как Геари в обалдении уставилась на нее.

— Я хочу поговорить с Персефоной.

— Она в саду, — ответила женская статуя перед тем, как указать на двери напротив. — Но она в плохом настроении, поэтому будьте осторожны.

— Спасибо, Хлоя.

Словно одурманенная Геари прошла через двери, самостоятельно открывшиеся перед ней в обширный садовый атриум. Налетевший легкий ветерок принес с собой запах гиацинта и сирени.

— О, как мило.

По крайней мере, она так думала, пока они не услышала, как кто-то ругается. Много и с удовольствием.

— Садоводство — это дерьмо, мама, — легкий, тихий голос скулил из кустов перед ними. — Я ненавижу его! Посмотри на это. Мой маникюр погиб и ради чего? Вскопай землю, посади намного дерьма, сделай это, сделай то. Мля!

— Сеф?

Кусты громко зашуршали, прежде чем из их глубины выползла маленькая женщина. Геари попыталась скрыть улыбку, прежде чем очень миниатюрная и чрезвычайно красивая блондинка встала. Одета она была в темно-зеленый комбинезон и белую футболку, на одной щеке и кончике носа у нее была грязь. На ее руках были большие садовые перчатки, а в прическе застряли зеленые и коричневые листья. Она встряхнула руками и сбросила перчатки на землю.

— Привет, Кэт, — невозмутимо сказала она, словно совершенно и не обеспокоенная тем, что они подслушали ее жалобы. — Что случилось?

— Я хотела… — Кэт замолкла, когда маленький букет цветов начал двигаться к лесу.

Персефона взорвала их какой-то энергией из своих рук, а затем, со смехом, отправила за цветами и свои перчатки.

— Что ты делаешь? — нахмурилась Кэт.

— Месть, — гордо сказал Персефона. — Конечно, это маленькая месть, но эти мелочи так много значат в нашей жизни.

Кэт удивленно приподняла бровь и посмотрела на Геари прежде чем попросить разъяснений.

— Месть кому и за что?

— Моей маме, кому же еще? — Персефона указал на пышный сад вокруг. — Засунула меня в это богом забытое место на девять месяцев в году и думает, что я должна быть благодарена за это. Между тем все, что я хочу, это быть с мужем… — она многозначительно посмотрела на Кэт. — Ты хоть представляешь, как тяжело девять месяцев в году без секса, особенно когда ты замужем за таким прекрасным образчиком мужской анатомии, что он должен был бы стать богом плодородия, а не богом смерти? — Она замолкла в своей тираде, когда, наконец, увидела Геари через плечо Кэт. — А вы?

— Она друг. Мегеара, познакомься с Персефоной.

Персефона сурово нахмурилась, осмотрев Геари с ног до головы.

— Ты же не фурия Мегеара, не так ли?

— Нет, но меня назвали в ее честь.

— Ах. — Персефона протянула руку и ее черты смягчились. — Тогда приятно познакомиться.

— Мне тоже.

— Итак, — произнесла Персефоне, оглядываясь на Кэт. — Что привело вас двоих сюда?

— Мы, — Кэт указала себя и Геари взмахом руки, — нуждаемся в серьезной помощи.

Персефона усмехнулась.

— Это мне нужна серьезная помощь. — Она вздохнула, и послала Геари безнадежную улыбку. — Я знаю, что мы только познакомились, Мегеара, но потерпите меня, пожалуйста. Я так возбуждена, просто умираю. А ответ моей матери на мои жалобы… прополоть ее дорогой сад. Прополоть! Она что, сумасшедшая?

Это было определенно больше, чем Геари хотелось бы знать о богине.

— Да, и на той счастливой ноте, — сказала Кэт с намеком на смех в голосе, — это из-за твоего мужа мы здесь.

— И что он натворил на этот раз?

— Заключил договор с Ловцом Снов, который хотел быть человеком. Теперь Ловец Снов убит, и мы хотели бы вернуть его из Ада.

Кэт изложила все очень лаконично. У Геари так никогда бы не получилось.

Персефона прищурилась.

— Это облом. Ты же знаешь, Аид не любит никого отпускать. Никогда. Он вроде как очень привязан к этим душам.

— Я люблю Арика, — сказала Геари, сорвавшись почти в крик. — И я сделаю все, чтобы вернуть его.

Обе женщины поежились от слов Геари.

Персефона жестом предложила ей понизить голос.

— Не говори это слишком громко здесь. Есть много тех, кто может воспользоваться твоими словами, а торговля с богами это, в первую очередь то, что и привело вас в этот бардак.

— Прости, — быстро сказала Геари. — Но я люблю его всем сердцем.