Белорусы чувствовали, что забота первого секретаря о них проявляется не только на страницах газет. Руководство республики действительно старалось, чтобы любой колхозник или рабочий получал нормальную зарплату и имел возможность на эти деньги купить то, что надо. Продовольственные магазины не только в Минске, но и в областных и райцентрах поражали приезжих москвичей богатством ассортимента. По количеству легковых машин на душу населения Белоруссия обгоняла другие республики. При Машерове началось производство цветных телевизоров «Рубин» и «Горизонт», которые можно было свободно купить. Никто не мог обвинить Машерова во взятках. Все знали, что его семья живет довольно скромно, явно только на пускай немаленькую, но официальную зарплату первого секретаря республиканского ЦК. Не ходило никаких слухов и о личной жизни Машерова – с женой Полиной, с которой они познакомились еще в антифашистском подполье, они жили душа в душу. Машеров любил балет и театральные спектакли, часто посещал постановки. Среди других его увлечений были чтение, баня, катание на водных лыжах, просмотр спортивных соревнований (в 1980 году он прервал отдых на Чёрном море, чтобы посмотреть отборочные матчи олимпийского футбольного турнира, проходившие в Минске). Часто и с удовольствием посещал Беловежскую пущу.
Итоги деятельности Петра Мироновича Машерова выглядят поистине впечатляюще. 15 лет его нахождения во главе Белорусской ССР стали временем ее подлинного расцвета.
Темпы роста валового общественного продукта в этот период составили 308 %, промышленности и сельского хозяйства – 417 и 125 % соответственно, национальный доход утроился. Республика стала самодостаточной. Багаж, заложенный в период нахождения Машерова во главе БССР, сыграл свою роль в будущем, когда уже независимая Белоруссия, несмотря на определенные проблемы, стала одной из самых успешных и благополучных стран на постсоветском пространстве, даже, несмотря на практически полное отсутствие природных ресурсов.
Беспрецедентный экономический рост благоприятно сказался на уровне жизни населения. За счет стабильных цен и низких тарифов ЖКХ у людей появилась возможность тратить свои доходы уже не на товары первой необходимости, а на обустройство жилья, активный отдых, культурно-развлекательный досуг. Постоянно создавались новые предприятия (скажем, в 1976–1980 годах их было построено 55), что позволяло удовлетворять растущий спрос, в том числе и на товары длительного пользования.
Столь впечатляющие результаты были в значительной степени связаны с тем, что общегосударственный патриотизм Машерова вполне благополучно уживался с местным, белорусским. И перед лицом Москвы Петр Миронович всегда смело и последовательно отстаивал интересы своей республики и своего народа (разумеется, в тех случаях, когда они прямо не противоречили интересам государства). Василий Васильевич Шинкарев, белорусский партийный деятель, был свидетелем телефонного разговора Машерова с тогдашним Председателем правительства СССР А.Н. Косыгиным. Речь шла о возможности строительства в Белоруссии второго тракторного завода. После длительных переговоров П.М. Машеров дал на это добро, однако потребовал предварительно за счет государственного бюджета создать инфраструктуру и обеспечить надлежащие условия для белорусских работников.
В Москве к главе Белоруссии относились далеко не с той теплотой, как в его родных краях. Поначалу, в 1960-х годах, Машеров и Брежнев явно симпатизировали друг другу. Их объединяло то, что они, в отличие от большинства других партийных бонз, имели реальное боевое прошлое. Однако по мере того, как дорогой Леонид Ильич дряхлел и бронзовел, отношения охлаждались. Генеральному секретарю очень нравились неприкрытая лесть и богатые подарки, которыми осыпали его руководители среднеазиатских и кавказских республик. Машеров льстецом никогда не был, а в дни юбилеев его подарки были скромны. Возможно, из-за этого членом Политбюро ЦК КПСС он так и не стал, проходив в кандидатах 14 лет.
В 1978 году генсек приехал в Белоруссию вручить золотую звезду городу-герою Минску и звезду Героя социалистического труда Машерову, награжденному в связи с 60-летием. Свою речь, обращенную к юбиляру, Брежнев начал запомнившимися многим словами: «Вы сформировались как деятель местного масштаба…». Дальше уже никто не слушал. Многим показалось, что прозвучал приговор дальнейшей карьере белорусского лидера. Партийные чиновники внимательно следили за всеми деталями пребывания Брежнева в Минске, отмечая, что на праздничном банкете он ел мало и без аппетита, а при прощании в аэропорту поцеловал Машерова всего один раз, и как-то не крепко. Многие решили, что руководство Белоруссией – машеровский потолок.
Тем не менее, летом 1980 года по республике пронесся слух о скором повышении Машерова. Якобы Брежнев предложил ему занять место председателя Совета министров СССР Алексея Косыгина, с которым генсек разошёлся в видении будущего советской экономики. Как вспоминает дочь Петра Мироновича, «отец действительно начал готовиться к переезду в Москву, о его назначении должно было быть объявлено на пленуме ЦК КПСС 21 октября»…
4 октября 1980 года в 15 часов 04 минуты на трассе Минск-Москва недалеко от города Смолевичи произошла автокатастрофа: черная «Чайка» врезалась в самосвал ГАЗ-53Б, перевозивший несколько тонн картошки. Первым к смятой легковушке успел водитель другого грузовика. В одном из окровавленных пассажиров искореженной «Чайки» он с ужасом узнал первого секретаря Центрального комитета Коммунистической партии Белорусской ССР Петра Машерова, портрет которого часто печатали в газетах. Весь разбитый салон был завален картошкой. Водитель и пассажир на заднем сидении были мертвы. Машерова, который, казалось, еще подавал признаки жизни, спешно отправили в ближайшую больницу, но врачи смогли лишь констатировать смерть.
За рулем машины сидел шофер Евгений Зайцев, возивший Машерова еще с послевоенных времен. Он был отличным водителем, но ему уже перевалило за 60 лет. Тем не менее, Зайцев уходить на пенсию не спешил. В конце сентября Зайцеву не удалось пройти медосмотр, окулист обнаружил у него ухудшение зрения и запретил садиться за руль. В дело вмешался сам Машеров, после звонка которого новая медкомиссия разрешила Зайцеву управление транспортным средством, но только в очках. После аварии солнечные очки с диоптриями обнаружили в кармане погибшего водителя. Кроме того, на его теле нашли тёплый шерстяной пояс: оказалось, что накануне последней поездки Зайцев мучался от радикулита.
Казалось, что из всех существовавших правил кортеж Машерова выполнял только одно: он мчался по осевой линии со скоростью 110−120 километров в час (считалось, что на такой скорости вести прицельный огонь по машине невозможно). Перед поворотом на птицефабрику у города Смолевичи навстречу кортежу двигался синий МАЗ-503, за которым тащился ГАЗ-картофелевоз. Водитель МАЗа Тарайкович увидел, как из-за пригорка выскочил быстро несущийся кортеж, и услышал, как милицейская машина приказала ему уйти вправо. Шофер выполнил эту команду, но, так как МАЗ был тяжело нагружен, сбросил скорость не тормозом, а уменьшив обороты двигателя. В это время водитель ГАЗа Николай Пустовит сократил дистанцию между грузовиками и вдруг обнаружил, что МАЗ останавливается. Стоп-сигналы при этом не загорелись – ведь Тарайкович на тормоз не нажимал. Чтобы не врезаться в зад МАЗа, Пустовит мог съехать в кювет, но побоялся перевернуть машину, поэтому вывернул руль влево, и выехал на встречную полосу. Увидев выворачивающий ему в лоб самосвал, шофер милицейской «Волги» резко увеличил скорость и успел пролететь мимо ГАЗа в нескольких сантиметрах. Судя по тормозным следам на шоссе, метров за 300 до места аварии Зайцев попытался затормозить «Чайку», но затем решил повторить манёвр «Волги» и увеличил скорость. Маневр не удался, правительственная машина врезалась в самосвал.
