Позже мама укрепила защиту на доме, чтобы Камила не смогла его разрушить или покалечить себя. Но с восемнадцатилетнем магическая сила младшей Дэй раскрылась, и спорить стоило с ней впредь аккуратно. Если стукнуло в голову выбить все окна в их трехэтажном доме – она обязательно находила лазейки в заклятии и выполняла задуманное. И мама не вставала на пути! Покорно исправляла пакости Камилы и никогда не наказывала.

И младшая Дэй знала, почему мать себя так ведет. Она просто чувствует вину. Ведь только из-за нее Камила теперь такая, какая есть. Из-за нее и отца. Ну, что она не могла найти себе приличного мужа без проклятия?

И обида жила: росла и пускала корни.

Вчера весь день Камила носила «коробочку с надеждой» по дому, прижимала к себе и не знала, уйдет ли из души заполонивший мрак. Все то, что проросло в злость и ярость, окаменело и превратило ее в бездушную страшную куклу. Сможет ли она стать другой? Любящей и искренней?

Попытается. Только дайте шанс.

Слабая надежда теплилась в душе, когда она смотрела на мореную поверхность шкатулки и гладила кончиками пальцев деревянные завитушки. Камила знала каждый листик, каждый вензель, каждый стебель. Знала, как чудно они сходятся в центре. Шероховатость резки давно стала гладкой от бесконечных прикосновений ее пальцев.

И сегодня вердикт будет объявлен: мама принесет ключ, и они вместе откроют эту папин тайник.

Возможно, если лекарство сделает Камилу привлекательной, она поверит в себя и попробует полюбить отражение в зеркале. Попробует простить всем это заточение и тысячи часов ненависти. Оттает к матери и сможет найти в себе силы простить и себя тоже. А может, и отца.

Ведь в двадцать – жизнь только начинается.

Может, у нее даже появится парень. Камила – не дикарка. Знает откуда берутся дети и в курсе, что такое чувственное наслаждение. Хоть мужское тело для нее было и недосягаемым – почти иллюзией, но смотреть и изучать ведь не запрещалось. Да и изредка ласкать себя – тоже.

Камила любовалась фотографиями, смотрела фильмы и понимала, что этого ей мало. Хотелось большего. Хотелось прикосновений и чтобы не отворачивались, не морщились брезгливо. А пока не снято проклятие – это невозможно. Никто не полюбит монстра.

Мечты и надежды нужно исполнять, иначе в них нет смысла.

Ярина, подруга Камилы и дочь тети Таи, тоже обещала сегодня прийти, чтобы поддержать. Она единственная, кто будто не видел уродства Ками, но с дружбой все иначе. Дружба прощает недостатки, а вот любовь…

Нырнув в легкий вишневый халат длинной в пол, Камила шагнула из комнаты в холодные объятия коридора. В руках сжимая «надежду», побежала вниз по ступенькам.

Из холла доносились знакомые голоса. Приглушенные и взволнованные.

– Камила, ты не могла одеть что-нибудь приличное?! – проворчала мама, стоило Ками приблизиться к гостиной.

От нетерпения халат накинула поверх шифоновой ночнушки и ткань едва скрывала обнаженное тело. Обожала так ходить по дому. Да и сейчас, кто ее осудит за это?

Коснувшись машинально маски на лице, Камила проверила не забыла ли надеть ее впопыхах. Затем хмыкнула:

– Здесь все свои. Доброе утро, тетя Валя, – и обернулась к гостье.

Лекарка поздоровалась учтивым кивком и подарила ласковую улыбку. Ее темные волосы блеснули серебряными нитями. Молода еще – чуть старше мамы, но время давно оставило свой след. Работать врачом и прятать свой дар – довольно сложно.

– Тетя Тая задерживается, как всегда? – Камила прошла дальше и остановилась у дубового стола. Взяла из вазочки самый большой апельсин, но, заметив перекошенное лицо Златы, вернула его на место. Почему-то мама никогда не любила цитрусы, приходилось есть любимые фрукты вне ее присутствия.

– Здесь я. Как могла пропустить такое событие? – светлоликая и короткостриженая мама Ярины, вошла в дом и педантично уселась за стол. – Выложила перед собой аккуратную сумочку и сложила крест-накрест утонченные руки.

В современном мире не признавали магов. Потому горстка одаренных людей объединялись и делали все, чтобы выжить и скрыть способности от ученых. Мама как-то рассказывала, что есть коалиция магов «Анома», но их семья и приближенные вроде как непринятые. Им приходилось скрываться и от магов тоже. В общем, полное одиночество и тоска со всех сторон. От этих способностей одни проблемы.

Теперь о магии в их доме напоминали только Камилины вспышки гнева и лечебные заклинания тети Вали, что приходилось накладывать на разбитые коленки и расшибленные локти неугомонной младшей Дэй. Приключения для нее – одно из самых любимых дел и она искала их на свою голову везде.

А после восемнадцати лет замкнулась. Стала проводить много времени в мастерской и часами сидела на верхушке многолетнего дуба на краю усадьбы, где смотрела на закат и считала звезды.

Кем мама работала раньше, Камила не знала. Да и было не особо интересно. С сознательного возраста младшая Дэй была занята собой и личными печалями. Перечитывала вдоль и поперек библиотеку, рылась в поисковиках, общалась на форумах – искала информацию о проклятии. Но папины гены сидели крепко. Кто проклял всех его детей, можно было только догадываться. И одно было понятно: снять может только тот, кто наложил. Либо выполнить условия проклятия, что оставались скрыты. Вся надежда на лекарство в шкатулке.

Камила бросила холодный взгляд на мать. Та отвернулась к камину и, кусая губы, потянулась к статуэткам на полке. Она знала, что виновата. И что прощение для нее – роскошь. Случайная беременность – и потом вот такие последствия.

Ярина пряталась в тени возле окна и, увидев Камилу, бросилась обниматься.

– Все получится! Просто верь в это, – подбодрила подруга теплым голосом.

Дэй поцеловала ее в щеку, и девушка тут же отступила поближе к шторе. Она не любила солнце. Светлая кожа покрывалась порохом веснушек, стоило только весенним лучам коснуться нежного лица. И Яра считала, что они портят ее красоту. Глупая. Она, хоть с веснушками, хоть без – чудесная и настоящая.

– Начнем? – спросила лекарка, протягивая пухлую ладонь. Маленькая, веселая женщина, что всегда была рядом в трудные времена. Почти нянька для Камилы. Но няньке тоже доставалось прилично: однажды младшая укусила ее за палец, когда лекарка пыталась полечить расчесанную о дубовую кору ногу. Мама тогда сильно ругалась и даже запретила ходить на конюшню. А это было обидно.

Камила стиснула в руках шкатулку. Сердце пропустило удар. Сейчас все решится.

Антон завалился на сидение и шумно выдохнул.

– Что? – буркнул Веня, потирая глаза. – Я уснул?

– Храпел так, что машина дрожала, – засмеялся Шилов и откинулся на спинку.

И что дальше?

Он расправил бумажку и ткнул в лицо знакомцу.

– Знаешь, где это?

– Ближе к границе города. Я как раз там живу. Кстати, знаю я эту Таисию – хорошая женщина. Богатая и очень щедрая.

– Да? – заинтересовался Антон. – Подкинешь меня?

– М… Только одно условие, – парень почесал подбородок и окинул Шилова оценивающим взглядом. – Ты – переоденешься. А то на тебя без слез невозможно смотреть, – заржав, как лошадь, весельчак завел машину, и они двинулись в сторону трассы.

– Договорились. Только у меня ни копейки денег. Так что я не смогу тебя отблагодарить, – обреченно проговорил Антон и отвернулся в окно. Хотелось биться головой в стекло, но он почему-то засмеялся. Если тетка должна отцу – то беспокоиться не о чем. Главное, добраться, а там все разрешится.

– Да ладно. Хорошая компания – лучше всяких денег, – Веня потрепал Антона за плечо.

Криво улыбнувшись, так как он не считал водителя такой уж и хорошей компанией, Антон потянулся за вещами.

– Тормознешь у заправки? Я переоденусь.

– Ага. Как раз и бак пополним.

Солнце неуклонно катилось на запад. Улицы окутала предвечерняя дымка. Голоса стали тише, городской шум растворился в вое ветра. Зажегся искусственный свет фонарей и залил цветными пятнами пешеходные дорожки.