– Крыло-о-ова, – муж гладит меня по спине и замирает широкой ладонью возле лопаток. – Я ведь вижу твои крылья. Чувствую.

– Это всего лишь лопатки, – смеюсь и утыкаюсь головой в его ключицу. Мокрые волосы облепляют кожу Марка бордово-медной броней. Вода мчится в водосток, а я замораживаюсь от видения.

Бурые дорожки крови стекают с моих волос: они обрезаны до плеч. Я щипаю себя за руку и вижу, как под пальцами краснеет кожа. В голове гул, а в сердце, словно дыра от выстрела из ружья. Печет и горит. Я понимаю, что в тот миг иллюзии не знаю Марка. Не помню. Будто кусок из другой жизни или реальности.

– Вика! – трясет меня муж. – Ты чего?

Прижимаюсь к нему и дрожу.

– Холодно. Согрей меня.

Целует шею и собирает капельки воды, бросая меня в еще больший трепет своей нежностью. Руками, губами, дыханием. Распаляемся и падаем в водоворот страсти вместе. Кажется, что кроме нас вокруг ничего нет. Мир создан для нас двоих.

И я плачу. Плачу от счастья.

Марк собирает губами мои слезы и, целуя, передает их горько-соленый вкус.

– Вика, не нужно так волноваться. Ты мучаешь меня. Я ведь тоже не хочу уезжать. Прошу тебя, перестань.

Киваю, а затем притягиваю его к себе. Крепко, насколько хватает сил. Невыносимо хочется вжаться в него, чтобы не отпускал. Чтобы не уходил.

– Я от радости… от счастья, – шепчу и тянусь, чтобы поцеловать его грудь. – Я очень тебя люблю и боюсь потерять, – легко прикасаюсь языком к его соску.

– Никогда… Ни за что не потеряешь. Я обещаю.

Любимый стонет и выгибается. Перекидывая мои волосы на одно плечо, впивается поцелуем в шею. Язык цепляет чувствительные точки и перебирается выше. Марк кусает меня: нежно и осторожно. А затем, слегка оттолкнув, заставляет отклониться. Дышит мною. А я вдыхаю наше желание и, глотая его, стараюсь напиться. Тянусь рукой, спускаюсь по животу мужа: хочу прикоснуться к нему более интимно.

– Подожди… – шипит Марк. – Рано. Не выдержу.

Ласкает то быстро, то медленно. Настойчиво и невесомо. Мне кажется, что я горю. Все тревожные мысли уходят глубоко в подсознание, и остаемся только мы и вода.

Теплые ладони размашисто скользят по телу, срывая капли и дрожь. Я дышу шумно, захлебываясь стоном. Марк дышит со мной в унисон. Хрипло.

Проникает в меня пальцем. Затем двумя. Я вскрикиваю от острого наслаждения и подаюсь вперед.

– Марк, хватит мучить. Мне нужно больше, – умоляюще гляжу в его васильковые глаза и стискиваю пальцы на больших плечах. Он довольно улыбается и мотает головой. Мне приходится откинуть голову назад и стукнуться о панель, чтобы не сорваться.

– Еще немного, – шепчет он. – Доверься.

И я доверяю. Без сомнений.

Замедляет движения, а потом и вовсе останавливается. Скользит осторожно ладонью по груди, обводя ареолу пальцем. Невесомо. Ласково. Вода повторяет путь прикосновений, а я чувствую его внутри себя и плавлюсь от нетерпения. Дрожу под ним, как осенний лист на ветру: вот-вот улечу в небо.

Я так хочу, чтобы этот миг не заканчивался. Чтобы любимый был всегда рядом. Невыносимо хочу.

Муж склоняется и целует сосок. Сначала один, потом другой. Обводит языком и прикусывает кожу до легкой боли. От остроты ощущений темнеет в глазах. Я чувствую бедрами крепкую ладонь, горячие пальцы в себе, растягивающие плоть, а животом каменное напряжение. Вырываю руки из плена объятий и, скользнув по упругому животу мужа вниз, обхватываю его в кольцо. Марк шипит сквозь зубы и ускоряет движения пальцами. Глубже, точнее.

Вздохи один за другим слетают с губ. Я падаю, но не вниз, а вверх. Качели возбуждения мотаются из стороны в сторону, а Марк все тянет и тянет. Пока я не впиваюсь ногтями в мускулистое плечо до скрипа кожи и не отталкиваюсь от него.

– Сейчас! – выдыхаю. Голос хриплый и надломленный вожделением.

Тихий смешок щекочет щеку. Марк опирается о стену широкой спиной и приподнимает меня за ягодицы. Его тепло, нет, горячая жажда, наполняет меня одним рывком. Муж разворачивается, и теперь я чувствую лопатками теплый и влажный пластик. Ногами крепко держусь за любимого, цепляюсь на широкие плечи и подаюсь навстречу. Глубоко, яростно, широкими мазками, будто мастихином по полотну, он ведет меня по краю сумасшествия к разрядке.

Выдохов просто нет. Они смешиваются с шумом воды и нашими стонами.

Я кричу первая, Марк следом прижимается ко мне и взвывает над ухом, как зверь. Вжимает меня в стену до хруста косточек. Но мне так и хочется. Чтобы до предела. Впиваюсь в его плечи ногтями и знаю, что на смуглом теле останутся следы. Мой. Только мой. Пусть все знают.

Не остывает еще наш поцелуй на губах, не уходит тепло из живота, и мелкой дрожью катится по ногам притупленная страсть. Я лежу в кровати, запутавшись в пропахшую нашими телами простынь, и наслаждаюсь приятной негой после секса. Марк ушел несколько минут назад, оставив в комнате шлейф терпкой туалетной воды. Я ему покупала. Сама выбирала. Она дополняла запах его кожи, и я не могла им надышаться. Всегда упоительно и волнующе, даже вспоминаю с трепетом.

На кухне внезапно запевает телефон. Я подскакиваю от неожиданности, а плечи сковывает холодом. По мелодии узнаю: Золотницкая.

Эх, придется вставать. Второй раз набирает. Случилось что?

Откидываю простынь и нагишом шлепаю по линолеуму в коридор. Музыка доигрывает коду, когда я нажимаю «вызов».

– Да, Стефа. Пожар?

– Вика, слушай меня внимательно, – частит подруга. – Быстро оделась и ушла из квартиры. Я тебя жду у себя. Быстро!

– Да что случилось? – присаживаюсь на мягкий уголок в кухне, а сердце сжимается, словно перетянутая пружина. Мир перед глазами размывается, кажется, его накрыли матовым стеклом. И сердце глухо так: бух, бух, бух в груди.

– Некогда объяснять. Сделай, что говорю! – голос Злоты непривычно рваный. Обычно она тянет гласные, а тут чеканит и задыхается. Будто бежала, много и долго бежала.

Не убирая трубку от уха, залетаю в комнату и ныряю в трусики.

– Не отключайся. Сте-еф, можешь хоть заикнуться, с чем это связано? Я не понимаю. Чего я должна бояться? Марк только ушел. Сте-е-еф!

Золотницкая дружит с нами, сколько себя помню. Появляется она, правда, довольно редко и никогда не задерживается в гостях. Но очень помогает. Всегда спешит на выручку.

Однажды я подвернула колено на тренировке, и Стефа примчалась раньше скорой и вправила сустав. Мне даже показалось, что она волшебница. С таким вывихом я точно промаялась бы пару месяцев без танцев, но, на удивление, уже через неделю снова вышла на паркет. На радость врачам и моим детям-ученикам. Злота, как ее фамилию мило сокращает Марк, – хороший семейный врач, хоть и со странностями. В ее серых глазах вечно пляшут искорки: то ли грусти, то ли печали. А пшеничные прямые волосы кажутся натуральными, но меня вечно дергает примерить ей черный цвет волос и разноцветные линзы. Фантазерка я, да.

– Вика, слушай меня внимательно, – тараторит подруга. – Все не так, как ты думаешь. Ты в опасности. Просто возьми и уйди из квартиры! – Стефа повышает голос. – Сейчас же!

Меня накрывает новой волной предчувствия. Яркой, как солнце, и мощной, как цунами. Неужели это то самое, что я прогоняла из сердца столько дней? Страх колотится в груди, и мне кажется, будто я падаю с обрыва.

– Вика! Ви-и-ика-а-а… – голос Злоты ломается и переливается в жуткий грохот. – Крылова! Вольная, твою мать! Очнись!

– Я тут, – вдыхая горький воздух, присаживаюсь на кровать. Напяливаю кое-как джинсы. Подскакиваю. Звенит молния. Зажимаю в пальцах бюстгальтер и, приложив телефон к уху, быстро застегиваю его за спиной. Осталось выбрать майку или футболку. Стефа что-то говорит, я понимаю, что она имеет в виду только по обрывкам фраз. – Три дня побыть у тебя? Хорошо, Злота. Я приеду. Да, оделась и уже выхожу. Все. Пока.

Бросаю мобильный в рюкзак. У меня нет элегантных сумок. Я неизменно обожаю спортивный стиль. Каблуки, высокие прически, нарядные платья в пол? Нет. Это точно не про меня. У меня самые простецкие вещи и рюкзаки из разных материалов: джинсовые, кожаные, текстильные. Некоторые Злота подарила: она любит рукодельничать, но большинство сумок мне все-таки Марк купил. Он всегда знал, как мне угодить, и никогда не перечил моим консервативным вкусам.