Бегаю из комнаты в комнату и не чувствую запаха Вики. От волнения сводит скулы и хрустит эмаль. Может, к родителям уехала? Набираю номер, присаживаясь на диван. Пока жду звонка, запускаю пальцы в волосы и деру пряди на висках. Долго не отвечают. Уже собираюсь дать отбой, как слышится уставший голос Викиной мамы:

– Марк, хорошо, что ты позвонил, – даже не здоровается. – У Вики недоступный телефон уже третий день.

Я падаю. Куда падаю, не знаю. Но падаю так стремительно, что не могу сделать вдох. Карусель кружится, и в реальный мир меня возвращает громкий голос:

– Марк! Ты тут?!

– Да, тетя Эля, – заикаясь, бормочу. – Она, видимо, в гости уехала к Зимовским. Телефон, возможно, дома забыла, а он разрядился. Я только с командировки вернулся, даже переодеться не успел.

– Я не смогла никому дозвониться, – сокрушается Викина мама. – Марк, у меня нехорошее предчувствие. Найди Вику, прошу тебя.

– Найду, – отвечаю, а у самого в горле застывает ледяной ком. Последнее выдавливаю через хрип: – Обещаю.

Отключаюсь.

Несколько секунд перевожу дух, но не могу его угомонить. Тревога путает мысли. Сердце грохает в груди, будто колокол. В ушах шум и треск почти как после аварии.

Тяжело вспоминать те моменты. Мнемоны не рассчитали силы, и мы врезались в грузовик, а потом несколько раз перевернулись и вылетели на встречную. Чтобы Вика выжила, я переключил на нее всю магию, едва дотянувшись сквозь кашу тел. Затем вытащил девушку из маршрутки. Даже не заметил, что мои ребра перетерло почти в фарш. Как выжил, не представляю. Как двигался – тоже. Только на улице рухнул, прижимая к себе тоненькую Вику, а очнулся уже в палате после операции. Повезло, что Зуев был нашим магом под прикрытием, иначе провалялся бы я в реанимации… если бы вообще встал.

В больницу заранее была внедрена Марина – лекарь, но она выдохлась на Крыловой: слишком много Вика получила увечий. Я настоял, при любом исходе прежде всего убедиться, что с девушкой все в порядке. Царапины и пару трещин на ребрах оставили для реалистичности, но это уже ее жизни не угрожало. Это было подписано в договоре, и Маруська не могла пойти против. Мне нужны были гарантии, что объект не пострадает, и шеф дал добро.

«Объект» – звучит, как издевательство. Уже тогда я, словно чувствовал, что мы с Викой связаны. Уже тогда я понял, что дело будет непростым, и кто-то явно хотел избавиться от нас одним махом. Теперь-то мы знаем заказчика.

Марина срочно вызвала Лизу из враждебного тогда синдиката. И Зимовская подлатала меня после операции, но вмешалась в процесс задания. Но случилось, как случилось. Не хочется об этом вспоминать.

Как я был зол, после того как очнулся! Жутко. Остро. Рычал на всех. Если бы не ребра, придушил бы половину врачей и медсестер. Но нельзя было раскрываться, потому план был выполнен почти до конца. Я притворялся настоящим пациентом, тем более, мне пришлось пару дней ждать пока Маська меня долечит. Маги довольно слабые и резервы сил не безграничные.

Что меня злило больше всего? Бессмысленная гибель людей. Я – бесполезная тварь: смог спасти только себя и… задание, то есть Викторию. Я тогда так думал.

Тру лицо и чувствую, как жидкий огонь бежит под кожей. Ненавижу эти воспоминания. Под покровительством Суггестора теперь ничего не могу забыть. За год так и не понял, зачем я ему сдался. Вопросы прибывали быстрее найденных ответов. Хорошо хоть Медди помогли. Зуев и Пестов решили, что ей не время раскрываться: созреть нужно, да и надо решить, что делать с явной принадлежностью к темным. Они считали, что Вика, возможно, станет Рэньюером или Мнемоном, если выждать нужное время. Потому что Маттеров изначально не бывает: они переучиваются из готовых магов. Как получилась Вика, трудно представить. Пока никто не знал ответа.

Вот так несколько лет главные маги позволили нам пожить в удовольствие, но теперь счастье закончилось. Я чувствую.

Набираю шефа.

– Слушаю, – проговаривает скрипуче Пестов. Сразу представляю его змеиный прищур и шрам на шее. Да, хитрый он и коварный, но своих людей не бросил и бился плечом к плечу с молодыми и неопытными магами в Северном.

– Где Вика? – гаркаю неуважительно.

– Как это где? – переспрашивает шеф и ругается в сторону матом. Он понимает, что я не злился бы просто так. – Вольный, найди ее сейчас же! Сутки даю. Ты знаешь, чем это грозит.

– Издеваетесь? Как я должен найти, если не представляю, что случилось? Вы же обещали, что обеспечите охрану. Кольцо не чувствует ее. Где ваши маги, что должны были за Викой следить?! Охранять! – вскрикиваю. Жар обдает щеки и льется в голову.

Пестов молчит некоторое время, щелкая неприятно языком.

– Позвони мне через пару часов, я попытаюсь что-то узнать. Найди Злоту, пусть поможет с глобальным поиском. Если понадобится, подключите Зимовских. Могу еще пару магов дать в подмогу. Крылову найти! Сейчас же! Вот раздолбаи!

Отбивается быстро, не прощаясь.

Синдикаты теперь работают вместе, смысла во вражде нет, хотя кое-кто открепился. Почти все понимают, что Аким залег на дно, чтобы в будущем напасть. Кто он и что ему нужно, никто не знает. Но сотрудничество с моей темной мамочкой уже говорит о том, что все не просто. Да и мы убедились в его силе, а это пугало еще больше.

Мобилка еще возле уха. Каждый зуммер – укол в сердце. Я боюсь не гнева начальника, я боюсь потерять мое солнце. Маттер с искрой – ядерная боеголовка, и многие захотят Вику найти и уничтожить пока это возможно. Как же так? Ян должен был присмотреть за ней. Где маги приставленные в охрану? Вот вам и работнички! Вот вам и друзья!

Зимовский отвечает коротко: «Приезжай» и сразу отбивается. Знает он. Он что-то знает!

Время в такси тянется невыносимо долго. Бросив купюру на переднее сидение, не прощаюсь с водителем и не требую сдачи. Я не могу ждать.

Взлетаю по ступенькам на шестой этаж.

Квартиру Зимовских после взрыва восстановили, но запах гари все равно чувствуется. Год прошел, подумать только! Застываю на площадке, где Вика спасла мне жизнь. Она не помнит этого, как и не помнит ничего с того периода: ни аварии, ни моих издевательств, ни насилия Сверилова… Не я решил припрятать эту часть жизни, а синдикаты. Как сказал шеф: для ее же блага. А я каждый день чувствовал себя предателем, человеком без души. Смотреть на любимую и понимать, что переступал через себя и мучил, даже если вынуждено – было невыносимо больно. Хотелось лупить кулаком в стену до хруста косточек, лишь бы забыть эти ощущения на ладонях, когда бил Вику по щекам; рвать свои губы, которые говорили подлости и колкости, ранили ее в самые больные места. Я – маг памяти, который себе помочь не может. Ублюдочный суггестор сделал меня таким! Ирония моего существования.

Дверь в квартиру Яна приоткрыта.

Залетаю, не разуваясь. Бардак. В нос ударяет стойкий запах спиртного, сигарет и грязной одежды. Повсюду раскидано шмотье: вонючие носки и рубашки свалены в углу в бесформенную кучу. На журнальном столике пустые упаковки из-под орешков и разорванные коробки с надписью «pizza». На полу штук десять-двадцать пивных бутылок. Какие-то стоят солдатами, а часть раскатались по нечистому линолеуму.

Подбиваю неровный строй носком туфли. Стекло звенит и раздражает.

Ян сидит на диване в трусах и майке. Вот это новость! Всегда идеально одетый с иголочки друг похож на законченного алкоголика.

– Зима, где Вика? – спрашиваю коротко и злобно.

Он прячет лицо в ладонях и едва заметно мотает головой. У меня по спине ползет стойкое ощущение предательства.

Подхожу ближе и наклоняюсь.

– Ян! Что случилось? Где. Моя. Жена?

Зима опускает руки и, вцепляясь в обшивку дивана, виновато прячет глаза.

– Прости, Марк. Я вернул ей память, – выпускает со вздохом.

Реакция опережает мысли. Подлетев, заряжаю ему кулаком в глаз. Зима заваливается набок.

– Бей, – хрипит он и не защищается. – Я виноват, я знаю.