После окончания каникул университет вновь ожил. Студенты воссоединялись так, словно не видели друг друга целую вечность. По всему кампусу юноши и девушки обнимались столь страстно и крепко, что Артур невольно морщился: какая мелодрама! Или нет?.. Зрелище почему-то деморализовывало. Да что с ним такое? Долгие годы он был убежден, что это радушие, облегчение студентов при виде друг друга после недельных каникул во Флоренции или Пунта-Кане – преувеличенные и напускные. Теперь же их объятья кажутся ему трогательными: эти ребята ведут себя словно близкие родственники, разлученные страшным международным конфликтом и уже не чаявшие увидеться.
По понедельникам у него была только одна лекция, а потом несколько рабочих часов, которые он проводил у себя в кабинете. Лекция была для студентов старших курсов: «МЕХ АНГЛ 400: Актуальные проблемы: Вычислительная техника в криминалистической экспертизе и анализе неисправностей». Согласно каталогу, в рамках данного курса студенты должны были пройти следующие темы:
1) метод конечных элементов;
2) расследование причин аварий;
3) фрактографические исследования;
4) применение вычислительной техники для диагностики неисправностей;
5) роль этики в анализе неисправностей.
Артур мог бы прочитать эту лекцию с завязанными глазами. И руками. Территория хорошо знакомая, а учить инженеров-четверокурсников – сплошное удовольствие. Тихие и скромные ребята, которых видно, но не слышно, внимательные и уже знающие механику текучих сред, но так и не освоившие простую арифметику утраты девственности. На учебу после каникул они вернулись подозрительно незагорелыми.
На лекции Артур предложил студентам задачку: выяснить, почему прохудилась труба из углеродистой стали, по которой подается газ. «Или, – сказал он, – давайте поднимем ставки: газ ядовитый. Смертельно ядовитый. Ваша задача – установить причину протечки. Не отремонтировать трубу, не разработать более совершенную трубу – нет. Просто понять, почему она прохудилась». Артур рассказал студентам, что можно сделать, предложил различные методы: визуальный осмотр, контроль проникающими веществами, магнитно-порошковая дефектоскопия, микроструктурный анализ. Упомянул вероятность того, что в свете полученной с помощью различных тестов сведений протечка связана с – допустим – трещиной в трубе, причем скорее всего продольной. То есть она может увеличиваться в размерах.
Где-то в дальнем конце зала над рядами голов поднялась одинокая рука.
– Да?
Рука опустилась. Артур не видел, кому она принадлежала – очередному безымянному девственнику.
– У меня вопрос…
Он прекрасно знал, какой будет вопрос – кто-нибудь неизменно, из года в год, его задавал. Артур находил утешение в этой предсказуемости. Он не мог представить себе будущего без ежегодного ответа на этот идиотский вопрос.
– Дерзайте.
– Как… э-э… как может трещина увеличиваться сама по себе?
– Давайте подумаем. Вот труба с трещиной. По ней по-прежнему осуществляется подача газа.
– Ну да…
– Проходя сквозь трещину, газ оказывает на нее давление, в результате чего трещина увеличивается. Через нее начинает выходить еще больше газа, давление растет – и трещина тоже.
– То есть сила давления газа и размеры трещины…
– Взаимосвязаны. И то и другое играет непосредственную роль в поломке трубы.
– Она ломается сама собой!
– В каком-то смысле – да. Совершенно верно.
Выйдя во двор, наливающийся теплом и зеленью, Артур стал мысленно готовить небольшую речь, которую он хотел произнести для детей перед их отъездом в Бостон. Он побрел по кампусу к себе в кабинет, то и дело останавливаясь полюбоваться лоснящимися голыми ногами первокурсниц.
– Уф, – выдохнул он себе под нос и отер пот со лба.
Кабинет Артура находился в здании «Корнелл Хейнс», которое сейчас вовсю реставрировали в рамках дэнфортской программы «Шаг вперед» – мультимиллионного проекта, призванного полностью заменить внутренности нескольким старейшим университетским зданиям. Над «Хейнсом» висел дамоклов меч подъемного крана. Приблизившись к двойным дверям, Артур увидел на пороге декана Гупту – тот как раз взмахнул зонтом, точно королевским скипетром. Артур нырнул за стойку для велосипедов, постоял там, скрючившись, минуту-другую, после чего стал медленно пробираться вдоль кустов ко второму входу. Добираться до кабинета пришлось кружным путем, то и дело натыкаясь на огороженные строительной лентой участки и лестничные проемы.
Артур делил кабинет с молодой аспиранткой-гендерологом, носившей сережку в носу. Но сейчас ее там не оказалось – стало быть, вся комната в распоряжении Артура. Он сел и разбудил монитор компьютера, шлепнув его по боковой стенке. Живительный солнечный свет пробивался сквозь жалюзи, отбрасывая на экран серые полоски. Артур размял шею, покрутил головой и начал печатать:
Оказываясь в критической ситуации, мужчина вынужден
действовать: у него нет другого выбора, он должен защищать
себя и свою семью. Медлить нельзя. Держа в уме этот
бесспорный факт, я хочу попросить вас…
Он разом стер все написанное.
В критической ситуации мужчина вынужден действовать.
Он обязан сделать все, что в его силах, дабы защитить свою
семью, ведь как отец он несет ответственность…
Опять мимо.
Что такое дом? Дом – это место…
Ничего не выходит.
Словарь Вебстера так определяет слово «дом»…
Артур мог без труда прочитать лекцию сотне студентов, но пасовал перед собственными детьми. Почему? «Хватит, – скомандовал он себе. – Просто скажи все, как есть».
В критической ситуации отец семейства
В критической ситуации
Отец семейства
Перед лицом неурядиц мужчина
прзззгркп
аракзцкрптцу
гзетц езпцрз
Как вы знаете, жилье стоит денег
Давайте поговорим об ипотеке
Я обращаюсь к вам с просьбой
Я в тупике
Как человек в критической ситуации
Я нуждаюсь в вашей помощи
Только ваша поддержка
Я обращаюсь к вам с просьбой
В трудные времена
Штука в том, что человек в кризисной ситуации
Человек в кризисной ситуации
В трудное время отец семейства
Человек
Артур ударил по клавиатуре и тихо выругался. Одно дело – знать, чего хочешь. Куда сложнее об этом просить.
Итан оделся и пешком пошел к университету, решив напоследок на него взглянуть. Он поднялся по каменным ступеням и шагнул под высокую арку здания приемной комиссии, откуда вышел на аккуратно стриженный главный кампус. Лимонно-зеленая лужайка была поделена на части тремя краснокирпичными дорожками. Итан выбрал центральную и добрался по ней до библиотеки. Дэнфорт теперь выглядел куда симпатичнее, гостеприимнее и гораздо пригоднее для жизни, чем ему помнилось. То ли университет изменился, то ли сам Итан? Кто-то прицепил огромную связку красных воздушных сердечек к указателю рядом с часовней Шлэфли. Он решил посмотреть, что там такое.
Двери в часовню были прикрыты, но не заперты. Итан осторожно вошел.
Часовня была битком забита. Само количество людей поражало: ни разу за четыре года Итан не видел в этих стенах такого скопления народа. Подобных толп не собирал здесь никто, ни дочь бывшего президента, приехавшая с визитом в университет, ни русский гроссмейстер, ни магический реалист еврейского происхождения, зачитывавший студентам отрывок из второго романа. Однако часовня была высока и величественна: казалось, в ней всегда царит таинственная пустота. Итан стоял в самом конце зала вместе с остальными опоздавшими и потому не видел, кто говорит. В вакууме свободно парил молодой мужской голос:
