— Так значит, у тебя… не все было в порядке, — пробормотал Кас, пристально глядя на него. — У тебя не все было в порядке. Все это время… все было совсем не в порядке. И у Сэма тоже… У меня было предчувствие… все это время… что что-то не так.

— Но даже при всем этом, я не должен был вот так выставлять тебя за дверь. Почему-то я полагал, что у тебя все будет нормально, как всегда. Я должен был задуматься о том, как тебе будет нелегко. Я должен был догадаться. Должен был найти способ помочь тебе — прости, Кас, я просто не знал… я пытался спасти Сэму жизнь! Я пытался, но… — Дин испустил прерывистый вздох, покачав головой. — Я никогда еще так не подводил Сэмми — никогда. Он готов был умереть, а я оттащил его от края и заставил впустить ангела… Кас, он никогда меня не простит. Он никогда еще не был так зол на меня. Между нами просто ледяная стена. Он никогда меня не простит! И Кевин — Кевин умер, Кас, он умер, и это моя вина, что он умер, это моя вина, он погиб, он доверял мне и погиб, и мне придется как-то жить с этим, и я не знаю, как! У меня перед глазами стоит картина, как он лежит… И теперь я узнаю, что ты прошел через ад, и я даже не знал… — черт, Кас, мне так жаль, честное слово! И я знаю, что никогда не заслужу твоего прощения — хреновый из меня друг, Кас…

В этот момент Дин узнал, что Кас имел в виду, когда писал в дневнике: «…ни с того ни с сего я заплакал. И не смог остановиться».

Дин, конечно, не был плаксой. Вовсе нет. Он вообще едва ли мог припомнить за свою жизнь случаи, когда он плакал. Но шок от того, что Сэм едва не умер, долгий кошмар с Гадриилом, ужас от жуткой смерти Кевина, чувство вины из-за мучений Каса — все несчастья последних месяцев разом обрушились на него, и ему пришлось спрятать лицо в ладонях.

— Паршивый я друг, — выдохнул Дин, закрывая лицо руками. — Не знаю, с чего ты взял, что со мной вообще стоит поддерживать связь. Ох, черт… я не должен тебя волновать… тебе надо отдыхать… лишь бы ты поправился…

Он почувствовал легкое, как перышко, прикосновение к своему плечу.

— Наклони… голову, — произнес Кас.

— Ч-что? — не понял Дин, поднимая на него взгляд.

— Наклони голову, — повторил Кас. — Закрой глаза. Наклони голову.

Дин был слишком взволнован, чтобы выяснять, зачем. Он вытер лицо рукавом и сделал, как велел Кас, закрыв глаза и уронив голову вниз, на край кровати, все еще пытаясь совладать со своим дыханием.

Через мгновение он почувствовал руки Каса у себя на голове — одна легла ему на лоб, вторая — на затылок.

Кас начал что-то шептать. Низким, хриплым шепотом, едва слышно. На ангельском языке.

— Что ты делаешь? — спросил Дин. Он приоткрыл глаза и искоса взглянул на Каса. Кас свернулся на боку, лицом к Дину, так, чтобы дотянуться обеими руками до его головы. Глаза его тоже были закрыты. Он открыл глаза и бросил на Дина короткий взгляд.

— Это ритуал, — прошептал Кас. — Закрой глаза. Не прерывай.

— Какой ритуал?

— Отпущения грехов, — прошептал Кас.

Дин недоуменно моргнул.

— Погоди… Погоди, Кас, нет, я этого не заслуживаю, не надо! — Дин попытался поднять голову, но Кас удержал его с неожиданной силой.

— Это мне… решать, — сказал Кас, сузив глаза.

— Но… ангельский ритуал отпущения грехов… Кас, ты серьезно? Я же… — голос Дина дрогнул, и ему пришлось закончить шепотом: — Я не заслужил.

В этот момент все грехи Дина, казалось, столпились вокруг него. То, как он покинул Кастиэля и предал доверие Сэма, смерть Кевина. И другие события. Все, в чем он был виноват. Все, кому он причинил вред. За многие годы. Вся ложь, все бестолковые решения. Все, кто умер, все, кто пострадал. Бобби, Лиза, Бен, Джо, Эллен — все они, и многие другие. Вплоть до самого лета в Аду.

— Я этого не заслужил, — повторил Дин. — Не заслужил, Кас. Я такие вещи делал — ты и не представляешь… не только когда тебя прогнал, но и раньше… — Он никогда толком не рассказывал Касу об Аде. — Еще годы назад…

Кас прошептал в ответ:

— Дин. Я знаю каждый из твоих грехов. Я знаю обо всем, что ты делал в Аду.

Дин отдернул голову, вырвавшись из рук Каса, чтобы посмотреть ему в глаза. Кас ответил ему прямым взглядом своих голубых глаз. Он повторил, неожиданно окрепшим голосом:

— Я знаю обо всем, что ты делал в Аду. Я знаю все твои грехи. Всегда знал. Я ведь вынес тебя из Ада, я держал в руках твою душу, а значит в тот момент я стал твоим хранителем. С тех пор я — твой ангел-хранитель. Я никогда не говорил с тобой об этом… потому что не был уверен, что тебе это понравится. Но я знаю тебя. И, Дин, я делал и худшие ошибки, тебе ли не знать. Так что… пожалуйста, дай мне закончить ритуал. Он, может, и не значит ничего, потому что я больше не ангел. Но все же… — Кас вздохнул, и его лицо приобрело задумчивое выражение. — Право проводить этот ритуал всегда было у серафимов. У них есть и право, и способность решать, кто заслуживает прощения. По сути, ритуал означает, что ангел знает обо всех грехах человека, знает насквозь его душу, но не потерял веры в него. Веры в то, что этот человек — хороший человек. И я ее не потерял, Дин. У меня есть эта вера.

Дин не сводил с него взгляда.

— Я в тебя верю, — сказал Кас. — Я тебя знаю, и я в тебя верю. И хотя я больше не ангел, и это, вероятно, бессмысленно, я все равно хотел бы провести ритуал. Если ты не возражаешь?

Дин посмотрел Касу в глаза. «Я больше не ангел», — сказал только что Кас. Но Дин был уверен, что смотрит на ангела. Может быть, у него не было крыльев. Может быть, не было нимба, небесной мощи и благодати. Но перед ним был тот, чьей главной задачей было следовать слову Божьему, и когда этого сделать не получилось, он посвятил себя попыткам спасти мир и человечество. Конечно, были и ошибки, и уроки, которые пришлось выучить по ходу, и потерянные жизни. Но даже после полного краха Кас жил одной целью — наладить все на Небесах и исправить все ошибки. Перед Дином был тот, кто видел всю необъятную человеческую историю, держал в руках человеческую душу и помнил все, что видел и узнал за все долгие тысячелетия. Тот, кто, потеряв все, хотел лишь быть полезным своим друзьям и отдавал последние крохи еды птицам. Тот, кто в самом конце, думая, что все усилия тщетны и он умирает в одиночестве, умирал с последней мыслью: «Всегда твой друг». Дин знал, что перед ним ангел.

— Наклони голову, — сказал Кастиэль. — Закрой глаза. — Он явно уставал говорить: его голос вновь ослабел и опустился до шепота. Но в его глазах сохранился решительный блеск.

Дин кивнул и опустил голову. И закрыл глаза.

Руки Каса легли ему на голову, и Кас снова завел монотонный речитатив, начав с начала. Дин сидел не шевелясь, чувствуя ладони Каса у себя на голове и слушая его знакомый низкий шепот.

Ритуал не был похож на магическое заклинание. В нем не было никакого пафоса. И Дин не чувствовал ни внезапного облегчения от прощения, ни душевного подъема, ни небесной благодати — ничего такого. Кас просто что-то произносил, а Дин просто сидел и слушал. Слушал голос своего друга, чувствовал тепло его рук, и думал: «Ангел меня прощает. Мой ангел-хранитель. Мой ангел меня прощает».