Среди икон американского предпринимательства необычайно высока доля иммигрантов или их детей. Александр Белл и Эндрю Карнеги родились в Шотландии. Никола Тесла, «первооткрыватель» переменного тока, – серб. Джордж Митчелл, изобретатель технологии фрекинга, один из самых влиятельных бизнесменов последних десятилетий, – сын грека-козопаса.

Прибывшие в Америку поселенцы оказывались необычайно мобильными: они выросли в странах, где свободная земля – огромная редкость, а тут она была в изобилии. Их охватывала и жажда обладания землей, и «охота к перемене мест» – жажда странствий. Эта тяга к мобильности, к свободе перемещений никуда не ушла и после создания более «зажиточной» цивилизации: «Средний город» (Middletown), исследование типичного города Среднего Запада (города Манси в штате Индиана), проведенное Робертом и Хелен Линд, показало, что с течением времени американцы становились все более мобильными. Если в 1893–1898 гг. переезжало 35 % американских семей, то в 1920–1924 гг. уже 57 %. За первые десятилетия ХХ в. миллионы чернокожих американцев Юга бежали от кабальной испольщины на Север – в бурно растущие промышленные центры вроде Детройта или Чикаго. (В 1980-е гг. эти миграционные потоки повернулись вспять – миллионы людей разного цвета кожи оставляют территорию «Ржавого пояса» ради процветающего «Солнечного»[16]).

Во второй половине XIX в. сочетание всех разнообразных преимуществ – культурных и демографических, политических и географических – позволило США стать самой мощной экономикой мира. Сеть железных дорог, пронизавших территорию страны, превратила ее в крупнейший в мире единый рынок: к 1905 г. только через один Чикаго проходило 14 % железнодорожных путей мира. В Америке сформировались крупнейшие мировые корпорации: в созданной в 1901 г. компании U. S. Steel (первая в мире компания-миллиардер) работало около 250 000 человек. Америка сделал больше, чем какая-либо другая страна, для того, чтобы превратить две важнейшие новаторские технологии – электричество и двигатель внутреннего сгорания – в неиссякаемый источник потребительских товаров – автомобилей и грузовиков, стиральных машин и радиоприемников.

В этой книге мы ведем рассказ, опираясь на три структурных принципа – производительность, созидательное разрушение, политика. Производительность отражает способность общества получить бóльшую отдачу при заданных вложениях. Созидательное разрушение определяет процесс, который стимулирует рост производительности. Политика имеет дело с негативными последствиями созидательного разрушения. Первое – чисто техническая сторона экономики. Второе – экономическое явление, связанное с фундаментальными проблемами социальной философии. Третье уводит нас все дальше из мира таблиц и графиков в мир практических политических решений. Тот же, кто считает, что история экономики существует вне связи с политикой, читает не ту книгу.

Производительность – наивысший критерий экономического успеха[17]. Ее степень определяет средний уровень жизни общества и отличает развитые страны от развивающихся. Наиболее распространенная ее мера – производительность труда, которая определяется выработкой (количеством добавленной стоимости) за единицу рабочего времени (рабочий час). Главными определяющими факторами (детерминативами) уровня производительности труда являются объем вложенного в производство капитала (производственные площади и оборудование) и количество рабочих часов с учетом образования и квалификации работников.

В 1950-е гг. адепты теории экономического роста во главе с Мозесом Абрамовичем и Робертом Солоу обнаружили, что вложения труда и капитала не определяют параметры роста ВВП полностью. Сведя остаточные факторы влияния на экономический рост к одному, они назвали его многофакторной производительностью (далее – МФП)[18]. В основе МФП лежат новации. Она растет преимущественно от вложений капитала и труда.

Проблема подсчета показателей ВВП и МФП в долгосрочной перспективе состоит в недостоверности статистики – чем дальше вы уходите в историю, тем сложнее получить надежные данные. Правительство США начало систематический сбор информации о национальном доходе и счетах производства только в 1930-е гг., обратившись к опыту Саймона Кузнеца из Стэнфордского университета и Национального бюро экономических исследований. В поисках данных, относящихся к более ранним периодам, историкам приходится обращаться в основном к материалам переписей населения, проводившихся раз в десятилетие с конца 1790-х гг. К этим данным историки добавляют разрозненные сведения о промышленном производстве, посевах и урожаях, поголовье скота, а также рабочих часах, но, как показал Пол Дэвид, эти данные до 1840-х гг. грешат серьезными неточностями. Тем не менее, несмотря на все эти ограничения, целый легион специалистов по экономической истории сумел воссоздать более или менее надежную статистическую хронологию ВВП – как номинального, так и реального – для самого раннего периода существования США (см. приложение)[19]. Мы в книге постоянно будем обращаться к этим данным.

Созидательное разрушение – главная движущая сила экономического прогресса, нескончаемая буря[20], разрушающая бизнес и человеческие жизни, но по ходу этого создающая более продуктивную экономику. За редким исключением, единственный способ повысить выработку в единицу времени – направить ресурсы общества в те области, которые дают наивысшую отдачу на вложения, или, говоря более формально, направить валовые накопления населения (а также накопления, заимствованные за рубежом) на финансирование самых современных технологий и организаций. Созидание и разрушение – сиамские близнецы. Этот процесс подразумевает замещение прежде продуктивных и эффективных активов и связанных с ними рабочих мест новыми технологиями и рабочими местами. Так революционная технология литья Генри Бессемера в 1855 г. вытеснила предыдущие, более затратные способы получения стали.

Идеей созидательного разрушения мир обязан Йозефу Шумпетеру и его великой книге «Капитализм, социализм и демократия»[21]. «Процесс созидательного разрушения является самой сущностью капитализма, – писал Шумпетер. – В этом капитализм и состоит, в его рамках приходится существовать каждому капиталистическому концерну». Однако – при всей своей гениальности – в разработке последовательной теории созидательного разрушения Шумпетер не пошел дальше блестящих метафор, оставив эту задачу своим последователям. Современные экономисты пытались наполнить его идеи реальным содержанием, превратить метафоры в концепции, которые учитывают политические реалии и воспринимают мир таким, каков он есть.

Для изучения этой «нескончаемой бури» нет лучшего места и времени, чем Америка конца XIX в., где появилась плеяда титанов бизнеса. Они преображали целые отрасли в континентальном масштабе. Это было время, когда федеральное правительство сосредоточилось в основном на защите прав собственников и соблюдении договорных условий, не пытаясь «обуздать» процесс созидательного разрушения. Благодаря постоянному совершенствованию технологий издержки производства на единицу продукции (показатель, в принципе аналогичный почасовой выработке) «бессемеровской стали» резко снизились, в результате чего оптовая цена на сталь с 1876 по 1901 г. упала на 83,5 %. Дешевая сталь запустила целый цикл новаций: стальные рельсы были в десять с лишним раз долговечнее чугунных, а стоили лишь немногим дороже, что позволяло перевозить по железным дорогам больше людей и товаров за меньшие деньги. Аналогичный каскад модернизационных изменений, затронувших почти все сферы деятельности человека, удвоил уровень жизни в Америке всего за поколение.