— Неправда! — прохрипел Элфиас. — Абсолютная ложь!
— Он никогда не говорил мне, что его сестра была сквибом, — ляпнул, не подумав, Поттер, по–прежнему ощущавший что–то неприятное в груди.
— А с чего бы он стал вам об этом рассказывать? — проскрипела Мюриэль и покачнулась на стуле, попытавшись сфокусировать взгляд на Гарри.
— Причина, по которой Альбус никогда не говорил об Ариане, — начал Элфиас сдавленным от переполнявших его чувств голосом, — на мой взгляд, совершенно ясна. Он был настолько подавлен смертью сестры.
— А почему ее никто никогда не видел, Элфиас? — проскрежетала тетушка. — Почему половина наших даже не знала о существовании Арианы, пока из дома не вынесли гроб, в котором ее похоронили? Где был ваш святой Альбус, пока Ариана сидела запертой в погребе? Блистал в Хогвартсе и ни разу не задумался о том, что творится в его доме!
— Что значит «запертой в погребе»? — вмешался в спор Поттер. — Как это?
Вид у Дожа стал совсем несчастный. А тетушка Мюриэль хихикнула и ответила Гарри:
— Мамаша Дамблдора была жуткой бабой, попросту жуткой. Родилась от магла, хоть и притворялась, как я слышала, будто это не так.
— Ничего она не притворялась! Кендра была достойной женщиной, — жалко прошептал Дож, однако старушка не обратила на него никакого внимания.
— Заносчивая, властная, из тех волшебниц, для которых родить сквиба хуже смерти.
— Ариана не была сквибом! — вновь прохрипел Дож.
— Это вы так говорите, Элфиас, но объясните тогда, почему она не училась в Хогвартсе? — поинтересовалась она. И снова повернулась к Гарри: — И в наши–то дни о сквибах нередко помалкивают. Однако довести все до крайности, запереть девочку в доме и делать вид, будто ее и на свете–то не существует…
— Да говорю же я вам, все было не так! — не выдержав, воскликнул Дож, но тетушка Мюриэль катила себе дальше, как паровой каток, по–прежнему обращаясь лишь к Поттеру. — Сквибов, как правило, переводили в магловские школы, старались помочь им прижиться среди маглов. В этом было намного больше доброты, чем в попытках найти для них место в волшебном сообществе, где они навсегда остались бы существами второго сорта. Но, естественно, Кендре Дамблдор и в голову не могло прийти отдать свою дочь в школу маглов.
— У Арианы было хрупкое здоровье, — с отчаянием произнес Дож. — Слишком хрупкое, чтобы позволить ей…
— Позволить ей выходить из дому? — фыркнула Мюриэль. — Между прочим, ее никогда не приводили в больницу Святого Мунго и на дом целителя ни разу не вызывали!
— Право же, Мюриэль, ну, как вы можете знать…
— К вашему сведению, Элфиас, мой кузен Ланселот работал в то время целителем в Святом Мунго. Так вот, он под строжайшим секретом сообщил моей семье, что Ариану там и в глаза не видели. Что представлялось Ланселоту весьма и весьма подозрительным!
Казалось, что Дож, того и гляди, расплачется. Тетушка Мюриэль, явно наслаждавшаяся собой, щелкнула пальцами, требуя еще шампанского. Ошеломленный Гарри вспоминал о том, как Дурсли когда–то запирали его, не выпускали из дому, старались, чтобы он не попался никому на глаза, и все за одно единственное преступление – за то, что он был волшебником. Неужели сестру Дамблдора поразила такая же участь, хоть и по причине совершенно обратной? Неужели ее держали под запором за то, что она не была волшебницей? И Дамблдор действительно предоставил ее этой участи, отправившись в Хогвартс, чтобы продемонстрировать всем свои блестящие дарования?
— Ну, так вот, если бы Кендра не скончалась первой, — снова заговорила тетушка, — я сказала бы, что это она прикончила Ариану.
— Как вы можете, Мюриэль? — простонал Дож. — Чтобы мать убила свою дочь? Думайте, что говорите!
— Если упомянутая мать способна годами держать дочь под запором, почему бы и нет? — пожала та плечами. — Однако, как я сказала, этого не случилось, поскольку Кендра умерла первой – отчего, так никто до конца и не понял.
— О, разумеется, ее убила Ариана, — процедил Элфиас, отважно силясь изобразить презрение. — Почему бы и нет?
— Да, Ариана могла предпринять отчаянную попытку вырваться на свободу и убить Кендру в завязавшейся при этом драке, — подхватила старушка. — Можете покачивать головой сколько угодно, Элфиас. Вы же присутствовали на похоронах Арианы, не так ли?
— Да, присутствовал, — дрожащими губами ответил Дож. — И более печального события я не помню. Сердце Альбуса было разбито.
— Не только сердце. Разве Аберфорт не сломал ему нос прямо посреди заупокойной службы?
Если до сих пор Дож выглядел охваченный ужасом, то теперь оказалось, что это были сущие пустяки. Мюриэль с таким же успехом могла ударить его ножом в грудь. Она, громко захихикав, снова глотнула шампанского, да так, что оно потекло по ее подбородку.
— Откуда вы… — прокаркал Дож.
— Моя матушка дружила со старухой Батильдой Бэгшот, — радостно сообщила тетушка Мюриэль. — Батильда описала ей все в подробностях, а я подслушала у двери. Драка над гробом! По словам Батильды, Аберфорт заорал, что в смерти Арианы виноват только Альбус и ударил его по лицу. И по ее же словам, Альбус даже не защищался, что само по себе достаточно странно. Случись у них дуэль, Альбус даже со связанными сзади руками и мокрого места от Аберфорта не оставил бы.
Мюриэль опять приложилась к шампанскому. Восторг, в который приводил ее рассказ об этих старых скандалах, был нисколько не меньшим, чем ужас, который он вызывал у Дожа.
Гарри не понимал, что ему думать, во что верить: он жаждал правды, а Дож только и знал, что мямлить о нездоровье Арианы. Поттер был не в силах поверить, что Дамблдор мог остаться безучастным к тому, что в его доме совершалась такая жестокость. И все–таки в этой истории, несомненно, присутствовало нечто странное.
— И вот что я вам еще скажу, — слегка икнув и оторвав от губ бокал, пролепетала Мюриэль. — Думаю, это Батильда выболтала все Рите Скитер. Помните, Скитер намекала в интервью на важный источник, близкий к Дамблдорам? Видит бог, Батильда была там, пока тянулась вся история с Арианой, – она–то этот самый источник и есть!
— Батильда ни за что не стала бы разговаривать с Ритой Скитер, — с надеждой прошептал Дож.
Вдруг Поттеру вспомнился их с Делией визит в Годрикову Впадину. И как это он не догадался во всех подробностях расспросить Батильду о жизни Дамблдора?
— Теперь–то она, говорят, совсем из ума выжила, — усмехаясь, икнула Мюриэль.
— Если так, тем более бесчестно поступила воспользовавшаяся ее состоянием Скитер, — серьезно сказал Дож, — а уж полагаться на рассказы Батильды и вовсе нельзя.
— Ну, существуют разные способы извлекать из памяти ее содержимое. Уверена, Рита Скитер владеет ими до тонкостей, — закивала тетушка Рона. — И даже если Батильда напрочь рехнулась, у нее наверняка сохранились старые фотографии, а то и письма. Она знала Дамблдоров многие годы… так что, думаю, съездить к ней в Годрикову Впадину очень и очень стоило.
Гарри, как раз сделавший глоток сливочного пива, подавился им. Дож постучал по его спине, а он не сводил заслезившихся глаз с тетушки Мюриэль. Совладав наконец с голосом, он спросил:
— Давно Батильда Бэгшот живет в Годриковой Впадине?
— Да, и всегда там жила. Дамблдоры переехали в те места после того, как Персиваль сел в тюрьму, и она оказалась их соседкой, — брюзгливо ответила Мюриэль.
Гарри ощущал себя выжатым, опустошенным. Почему это настолько важно, он не смог бы объяснить даже себе самому, и все же Поттер чувствовал–то, что Дамблдор молчал насчет общих для них мест и общего опыта, было равносильно лжи. Он смотрел перед собой, почти не осознавая того, что происходило вокруг, и не заметил выбравшейся из толпы Делии, пока она не уселась на соседний стул.
— Все, больше танцевать не могу, — пропыхтела она, стягивая с ног туфли и растирая ступни. — Рон пошел сливочное пиво искать. Странно, я только что видела, как Фред летит на всех парусах от отца Полумны, похоже, они повздорили… — Блэк вгляделась в его лицо и понизила голос: — Гарри, у тебя все в порядке?
