— Эйлин, прекрати! — прервала ее Делия.

— Да я только сказала, что могу попасть в Слизерин.

Четверо Поттеров подошли к барьеру. Самодовольно покосившись через плечо на младшего брата, Эйлин взяла у матери тележку и побежала вперед. Спустя мгновение она исчезла из виду, а затем и все остальное семейство.

— Вы мне будете писать? — тут же спросила Эйлин родителей.

— Каждый день – хочешь? — улыбнулась Делия.

— Нет, каждый день не надо, — поспешно сказала Эйлин. — Папа говорил, что большинство ребят получают письма из дома примерно раз в месяц.

Повсюду в тумане виднелись неясные фигуры, и через мгновение Эйлин уже исчезла среди них.

— Мама, а где Зои? Она уезжает в Хогвартс, я тоже хочу, — с тревогой спросил Джеймс–Сириус, глядя на туманные очертания, мимо которых они проходили.

— Мы сейчас найдем ее, — успокоила его Делия. Но разобрать лица в густом дыму было трудно. Голоса, чьих обладателей было не видно, звучали неестественно громко. Гарри показалось, что он слышит голос Перси, во всю глотку рассуждающего о правилах полета на метлах, и он был рад, что в тумане не обязательно останавливаться и здороваться.

— Вот они, по–моему, — вдруг сказала Делия. Из тумана возникла группа людей, стоящих у последнего вагона. Лишь подойдя совсем близко, Гарри, Делия и Джеймс–Сириус смогли ясно увидеть их лица.

— Привет! — сказал младший Поттер с огромным облегчением в голосе. Зои, уже переодетая в новехонькую с иголочки форму Хогвартса, встретила его сияющей улыбкой.

— Ну, что, припарковался нормально? — спросил Гарри Рональда.

— Я – да. Лаванда не могла поверить, что я сдам на магловские права. Она думала, что мне придется применить Конфундус к инструктору.

— Неправда, — возразила Браун. — Я в тебе нисколько не сомневалась.

— Вообще–то я действительно применил к нему Конфундус, — шепотом сказал Рон Гарри, когда они вместе поднимали в вагон чемодан и сову Зои. — Я просто забыл, что надо смотреть в боковое зеркало – по правде говоря, я могу с тем же успехом применить заклятие Сверхчувствительности.

Вернувшись на платформу, они застали Джеймса–Сириуса и Хьюго, младшего брата Зои, за оживленным спором о том, в какой факультет их распределят, когда они наконец поедут в Хогвартс.

— Если ты попадешь не в Гриффиндор, мы лишим тебя наследства, — в шутку пригрозил Рон. — Так что делай свой свободный выбор.

— Рональд!

Джеймс–Сириус и Хьюго засмеялись, а Эйлин и Зои сохраняли торжественную серьезность.

— Он просто шутит, — хором сказали Делия и Лаванда, но Рон уже не слушал.

— Там Тедди, — запыхавшийся Уизли показывал через плечо назад, в густые клубы дыма. — Я его только что видел! Знаете, что он делает? Целуется с Мари–Виктуар! Наш Тедди! Тедди Люпин! Целуется с нашей Мари–Виктуар! Нашей двоюродной сестрой!

— Вот будет здорово, если они поженятся, — восторженно прошептала Лаванда. — Тогда Тедди правда будет членом нашей семьи.

— Он и так обедает у вас четыре раза в неделю, — заметил Гарри. — Почему бы вам просто не пригласить его жить у вас, и дело с концом?

— Да! — с энтузиазмом откликнулся Рон.

Гарри взглянул на помятые старые часы, принадлежавшие когда–то Фабиану Пруэтту.

— Почти одиннадцать. Вам всем пора заходить в вагон.

Эйлин в ответ только рассмеялась, подставил щеку под поцелуй матери, на бегу обняла отца и вскочила в быстро заполняющийся вагон. Они увидели, как она помахала им из окна и побежал по коридору отыскивать друзей.

— А если меня распределят в Слизерин? — вновь спросил у матери неунывающий сын. Это было сказано тихим шепотом, чтобы не слышал никто, кроме нее. Делия знала, что только миг разлуки мог вырвать у Джейма–Сириуса этот вопрос, выдававший неподдельный и глубокий страх. Делия присела на корточки, и лицо сына оказалось чуть выше ее головы. Из двоих детей он унаследовал ее глаза.

Рядом присел и Гарри. Джеймс–Сириус с печалью взглянул на отца.

— Тебя назвали в честь двух выпускников Гриффиндора. Но помнишь, мама рассказывала тебе о профессоре Снейпе, который будет преподавать у Эйлин, а потом и у тебя, такие истории, что дух захватывало? Он был выпускником Слизерина. А твоя мама? Она ведь тоже выпускница Слизерина и, пожалуй, самый храбрый человек, которого я только знаю.

— Но если…

— Значит, факультет Слизерин приобретет отличного ученика, правда? Для нас это не важно, Джеймс–Сириус. Но если это важно для тебя, ты сможешь выбирать между Гриффиндором и Слизерином. Распределяющая Шляпа учтет твое желание.

— Правда?

— Мое она учла, — сказал Гарри. Он никогда раньше не рассказывал об этом своим детям, и увидел изумление на лице сына. Но в этот момент по всему алому поезду уже захлопали двери, смутные фигуры родителей толпой устремились вперед с прощальными поцелуями и последними наставлениями. Джеймс–Сириус вскочил с колен и примостился рядом с матерью. Из ближайших к ним окон высовывались школьники.

Поезд тронулся, и Гарри с Делией и сыном пошли рядом с ним по платформе, глядя на худенькое, горящее от возбуждения лицо дочери. Гарри махал вслед и улыбался, хотя вид поезда, уносящего вдаль его дитя, наполнял сердце грустью.

— С ней все будет в порядке, — прошептала Делия.

Взглянув на нее, Гарри рассеянно опустил руку и прикоснулся к шраму на лбу.

— Конечно.

А затем вовлек жену в поцелуй, на который та охотно ответила.

Шрам у Гарри не болел уже пятнадцать лет. У него есть прекрасная семья.

Делия больше не жила в красивой лжи, а только в крепкой и любящей семье.

Все было хорошо.