Это опять хождение во сне? Или она с кем-то здесь встречается?

Не здесь ли проходили свидания Кэти и Сэмюэла? Не здесь ли был зачат ребенок?

– Где вы? – До меня донесся шепот Кэти, и я сразу поняла: первое, что она в здравом уме и вовсе не спит, и второе, что я понимаю ее слова. – Зачем это вы прячетесь?

Ясно, она знала, что я шла за ней. С кем еще она говорила бы по-английски?

Я вышла из-за ивы и встала перед Кэти:

– Я скажу тебе, зачем я прячусь, если ты сначала скажешь, зачем сюда пришла.

Кэти поднялась на ноги с пылающими от румянца щеками. У нее был такой испуганный вид, что я отступила назад, к пруду, замочив низ пижамных брюк.

– Сюрприз, – без выражения произнесла я.

– Элли! Что вы затеяли?

– Пожалуй, это будет мой вопрос. В дополнение к такому: кого ты ожидала здесь встретить? Может быть, Сэмюэла? Хотели договориться, как рассказывать вашу историю, пока я не успела расспросить его?

– Нет никакой истории…

– Ради бога, Кэти, перестань! Ты родила ребенка. Тебя обвинили в убийстве. Меня назначили твоим законным адвокатом, а ты посреди ночи тайком сбегаешь от меня. Я занимаюсь этими делами гораздо дольше тебя и знаю, что люди не хитрят, если им нечего прятать. И точно так же они не лгут, если им нечего прятать. Угадай, кто из нас проигрывает в обоих случаях? – По щекам Кэти катились слезы; собираясь с духом, я сложила руки на груди. – Тебе лучше начать говорить.

– Это не Сэмюэл, – покачала она головой. – Я с ним не встречаюсь.

– Почему я должна тебе верить?

– Потому что я говорю вам правду!

– Правильно! – фыркнула я. – Ты не встречаешься с Сэмюэлом, просто решила немного подышать свежим воздухом. Или это какая-нибудь полуночная амишская традиция, с которой мне следует познакомиться?

– Я пришла сюда не из-за Сэмюэла. – Она подняла на меня глаза. – Не могла уснуть.

– Ты с кем-то разговаривала. Думала, что он прячется.

Кэти мотнула головой:

– Она.

– Прошу прощения?

– Она. Я искала девочку.

– Хорошая попытка, Кэти, но тебе не повезло. Я не вижу здесь девочку. И парня тоже, но что-то мне подсказывает, что минут через пять здесь появится большой белокурый парень.

– Я искала свою сестру. Ханну. – Кэти помолчала. – Вы спите на ее кровати.

Я мысленно пересчитала всех, кого видела вчера. Другой молодой девушки я не видела, и трудно было поверить, что Леда ни разу не упоминала при мне сестру или брата Кэти.

– Как это получается, что Ханны не было за ужином? И она не молилась с вами вечером?

– Потому что… она умерла.

На этот раз, отступив назад, я угодила обеими ступнями прямо в воду.

– Умерла?

– Ja. – Кэти подняла ко мне лицо. – Она утонула здесь, когда ей было семь. Мне было одиннадцать, и мне поручили следить за ней, пока мы катались на коньках, но она провалилась под лед. – Кэти вытерла глаза и нос рукавом ночной рубашки. – Вы… вы хотели, чтобы я вам все рассказала, рассказала правду. Я прихожу сюда поговорить с Ханной. Иногда я даже вижу ее. Я никому о ней не говорила, потому что видеть призраков… ну, мама и папа подумают, что я совсем ferhoodled[7]. Но она здесь, Элли. Да, клянусь вам!

– Вроде того, как ты клянешься, что не рожала того ребенка, – пробормотала я.

Кэти отвернулась от меня:

– Я знала, что вы не поймете. Единственный человек, кто понял, – это…

– Кто это был?

– Никто, – упрямо произнесла она.

Я раскинула руки в стороны.

– Ну, тогда позови ее. Эй, Ханна! – прокричала я. – Выходи поиграть! – Для вящей убедительности я немного подождала, потом пожала плечами. – Странно. Никого не вижу. Подумать только.

– Она не придет, пока вы здесь.

– Ну, это ведь так удобно, – заметила я.

– Говорю вам, я вижу Ханну, с тех пор как она умерла. – Потемневшие глаза Кэти светились воинственной убежденностью. – Слышу ее слова, когда налетает ветер. И вижу, как она катается на коньках прямо по пруду. Она настоящая.

– Полагаешь, я на это куплюсь? Буду думать, что ты приходишь сюда, потому что веришь в призраков?

– Я верю в Ханну, – уточнила Кэти.

– Сдается мне, ты веришь во многое такое, что не обязательно правдиво, – вздохнула я. – Возвращайся в постель, Кэти.

Бросив эти слова через плечо, я ушла, не дожидаясь, когда она пойдет следом.

Когда Кэти уснула, я на цыпочках вышла из комнаты, захватив с собой сумку. На крыльце я достала из сумки сотовый. Как ни странно, в округе Ланкастер была приличная сотовая связь – некоторые из прогрессивных амишских фермеров позволили возвести на своей земле вышки мобильной связи за цену, сводящую на нет потребность в выращивании озимых культур. Набрав несколько цифр, я услышала знакомый сонный голос:

– Да?

– Куп, это я.

Я почти воочию увидела его сидящим в кровати со сползшим на пол одеялом.

– Элли? Господи! После… чего? Двух лет?.. И ты звонишь мне… Боже правый, сейчас три часа ночи!

– Полтретьего. – Я знала Джона Джозефа Купера IV почти двадцать лет, со времени учебы в Пенсильванском университете. Не важно, когда я звоню, – он поворчит, но простит меня. – Послушай, мне нужна твоя помощь.

– О-о, значит, ты не просто поболтать позвонила в три часа ночи?

– Ты не поверишь, но я сейчас нахожусь в доме амишей.

– А… я так и знал. Ты никак не могла меня забыть и все бросила ради «простой» жизни.

– Куп, я забыла тебя десять лет назад! – рассмеялась я. – По сути, примерно в то время, когда ты женился. Я здесь занимаюсь поручительством клиентки, обвиненной в убийстве своего новорожденного. Хочу, чтобы ты оценил ее психическое состояние.

– Я не судебный психиатр, Элли, – медленно выдохнул он. – Просто заурядный провинциальный душевед.

– Знаю, но… я тебе доверяю. И мне это нужно не для протокола, а чтобы во всем разобраться.

– Ты мне доверяешь?

Я замерла, припоминая.

– Ну, более или менее. Более, когда дело не касается меня.

Куп помолчал:

– Можешь привезти ее в понедельник?

– Хм… Нет. Ей нельзя покидать ферму.

– Ты вызываешь меня на дом?

– Вызываю на ферму, если тебе так больше нравится.

Я представила себе, как он закрывает глаза, валится на подушку. «Просто скажи „да“», – молча молила я.

– Смогу подстроить свой график не раньше среды, – сказал Купер.

– Не так уж плохо.

– Думаешь, мне разрешат подоить корову?

– Я похлопочу за тебя.

Через все эти мили я почувствовала, как он улыбается.

– Элли, ну ты и влипла!

Аарон торопливо вошел в кухню и сел за стол. Сара, проворно развернувшись, как в балетном па, поставила перед ним чашку кофе.

– Где Кэти? – нахмурившись, спросил он.

– Еще спит, – ответила Сара. – Пока не хочу ее будить.

– Пока? Ведь скоро начнется Gemeesunndaag. Пора идти, или мы опоздаем.

Сара прижала ладони к столешнице, словно собираясь еще больше разгладить пластик. Потом она распрямила плечи, приготовившись возразить Аарону, то есть сделать нечто, весьма редко происходившее в ее замужестве.

– По-моему, Кэти сегодня не стоит ходить в церковь.

Аарон опустил кружку на стол:

– Разумеется, она пойдет в церковь.

– Она неважно себя чувствует, Аарон. Видел, какое у нее вчера было лицо?

– Она не больна.

Сара опустилась на стул напротив него:

– Люди уже наверняка слышали об этом ребенке. И об Englischer.

– Епископ знает, что сказала Кэти, и он ей верит. Если Эфрам решит, что Кэти нужно исповедаться, он сначала подойдет к ней и поговорит.

Сара закусила губу:

– Эфрам верит словам Кэти о том, что она не убивала ребенка. Но верит ли он ей, когда она говорит, что ребенок не ее? – Не дождавшись ответа, Сара дотянулась до мужа и тронула его за руку. – А ты веришь?

С минуту он молчал.

– Я его видел, Сара, и дотрагивался до него. Не знаю, как он туда попал. – Скривившись, он признал: – Но я знаю, что Кэти и Сэмюэл не первые, кто мог не дождаться свадебной клятвы.