– Не обижайся, Калин. Я не вправе навязывать тебе свою веру. Ни тебе, ни кому-либо другому. Но уверен, что со временем все вспомнят истинного Бога, и тогда наступит мир, и хуманы смогут жить вместе с чистыми на равных правах.

И на этот раз мальчик предпочел отмолчаться, а лучше сменить тему на более важную для него, нежели религия, к которой он был полностью равнодушен.

– Джогу, расскажи еще про умертвий. Когда они впервые появились?

– Тот случай был первым. Потом наш клан столкнулся с этой проблемой еще не единожды. Шли слухи, что у меченых накрыло целое поселение. Опять не верили, даже смеялись, что разницы почти нету между умертвием и меченым, так как оба жрут себе подобных, только первые готовят, а вторые так едят. Шутили, пока это марево не накрыло и нашу стоянку. Вот тогда мы в полной мере узнали, что оно такое.

Голос Джогу осип. Он закашлялся. Сняв с пояса фляжку с водой, отпил пару глотков.

– Умертвием становится тот… – воткнув пробку на место, повесил емкость обратно и продолжил свой рассказ, – …кто в марево сизое попадает. После того случая собрались на общий совет все старейшины, главы кланов и целители. Карман уже тогда был одним из лучших врачевателей и знатоком загробного мира, он просил отловить живьем одного из «вернувшихся». Отловили, аж двоих, меченого и хумана, притащили и в клети их заперли. С виду обычные, только очень больные. Кожа в волдырях вся, гнойниками покрылась, глаза красные, и вокруг глаз тоже все покраснело. Вонь от них жуткая дрянью неизвестной. Так даже трупы не воняют. Хотя, как трупы, они тоже воняли. То, что им говоришь, понимают, но в ответ лишь сипят. Голоса у них нету. Одна из этих тварей до сих пор у Кармана в клети сидит, только теперь он совсем на себя прежнего перестал походить. А второго заморили голодом, и он сдох.

– Ого, – удивился Калин, – столько лет прошло, а он жив до сих пор?

– Жив и вполне себе здоров. Выяснилось, что они гнить начинают и сдыхать, если не едят, а как пожрет мяса свежего, то старая шкура с него лоскутами слезает, а на ее месте новая, чистая остается. Если после этого его продолжить кормить, то тело начинает изменяться, а перестанешь мясо давать, так он скулит, шипит, воет – выпрашивает добавки. Ну, а если несколько дней еды не дать, то вновь начинает покрываться волдырями, потом язвами и так до костей прогнивает. Так вот Карман одного до смерти и довел, а второму кинул кусок свежатины, когда от него почти один скелет остался. И знаешь, стоило возобновить кормежку, как тут же все наросло вновь. За несколько дней эта тварь прежней стала, да еще и когти отрастила, что твой нож.

Калин представил человекоподобное существо с набором кукри вместо пальцев на руках и скептически усмехнулся.

– Не веришь, – кивнул Джогу, и на лице его промелькнула пакостная ухмылочка. – Кармана попроси, он тебе покажет нашего умертвия.

– Думаешь, я испугаюсь? – с вызовом бросил мальчишка. – Да как бы не так, – заявил с полной уверенностью в голосе. – Эх. Мне б такой реген, как у этих умертвий, – вздохнул с досадой.

– Чего тебе? – не понял странных слов хуман.

– Ничего, – отмахнулся мальчик, не желая вдаваться в подробности и рассказывать, что когда-то и сам обладал даром ускоренной регенерации. – Это я так, мысли вслух. Мне все же интересно, что это за облако такое и почему, а главное, откуда оно берется.

– Не тебе одному это интересно. Все эти годы мы пытаемся понять, что это и как если не бороться, то хоть научиться угадывать, где и когда оно появится. Марево возникает всегда неожиданно. Нет ничего и вдруг смотришь, а от земли рябь серебристая подымается и дымка начинает клубиться, белая такая, а когда силу наберет, то цвет меняет и переливается так красиво, что прям тянет войти туда. Кажется, что облако это такое мягкое, нежное и теплое. Может оно повисеть немного и растаять, а может и двигаться начать. Ползет себе и накрывает все живое, и чем больше жертв поймает, тем больше размером становится. Было раз, мы с крыши наблюдали, как оно за группой меченых гонялось по улицам, а потом взяло и надвое разделилось.

– Поймало?

– Поймало, – кивнул хуман. – Орали они сильно. А после тишина… Облако растаяло и исчезло, а тела остались лежать. Только лежали они недолго. Поднялись и пошли, покачиваясь, в сторону своих же. Поговаривают, что все так мучаются потому, что у них сгорает внутри душа, и как только душа умерла, все, обратился, значит. Но это спорный вопрос, потому что нас всегда уверяли, что у меченых души нету. Бог им ее не дает при рождении. Но они почему-то тоже орут, когда обращаются.

– Может, тут не в душе дело?

– Может, и не в душе, – хуман задумался и надолго замолчал.

– Джогу.

– Ну, что еще?

– Спасибо тебе.

– За что?

– За то, что жизнь мне спас, там, на крыше.

Вернувшись с поверхности, мальчик первым делом разыскал своего мрякула при помощи мысленного призыва. Котомыш тут же откликнулся, выслав ряд картинок о том, как Нушик попросил его присмотреть за безногим стариком, и Полкаша великодушно согласился.

Мальчик усмехнулся – его попросили присмотреть за пропойцей, а он согласился. Конечно, попросили, ведь приказать зверю что-либо, наверное, никто бы и не посмел, потому как знают, что ничьего приказа Полкан не послушает. Ничьего, кроме Калина. Теперь же котомыш сидит около спящего Лаки, словно пес сторожевой, и никого к старику не подпускает. Узнав место, где находится Полкан, мальчик поспешил туда.

– Эх, не было печали, да купили порося, – вздохнув в голос, пробормотал Калин, глядя на «дрова», сладко похрапывающие на полу в позе морской звезды. – И как же мне тебя теперь до палатки дотянуть? Вот же черт, а… – еще раз тяжко вздохнул, окидывая пространство взглядом и думая, как бы это тело переместить без ущерба для здоровья, своего и егойного.

На глаза попалась тележка, на которой хуманы привозили свое топливо. Смекнув, каким образом транспортировать Лаки, паренек с довольным видом направился к тележке. Полкаша проводил его любопытным взглядом и зачем-то понюхал деда. Чихнул.

При погрузке Лаки пришел в себя, но оказался настолько пьян, что даже не понял, где он, и пробормотав нечто невнятное, вновь утонул в беспокойной хмельной дреме. Транспорт застучал парой деревянных колес по бетону, пересчитывая все ямки и трещинки, полученные от столь длительной эксплуатации. Калин старался катить старика осторожно, но то и дело попадал в выбоины. Тело при этом раскачивалось, подскакивало и норовило вывалиться из тележки.

Находясь в хмельном бреду, старый моряк то и дело выкрикивал малопонятные Калину слова и фразы, связанные с морским прошлым старика.

– Трави киль, юнга! – вскрикивал он, неуклюже размахивая руками, и те бились костяшками об пол, либо с глухим звуком стукались о колеса, получая при этом ссадины. – На абордаж, сукины дети! Акулы ныне будут сыты!

Одна рука так и осталась волочиться по полу, царапая в кровь кожу. Оглянувшись, Калин остановился, в очередной раз уложил беспокойные конечности старика обратно ему на грудь и даже подумал связать их вместе, что бы Лаки ненароком не травмировал себя, но глянув, что до нужного жилища осталось всего ничего, решил докатить так. Видимо отреагировав на прикосновения, Лаки открыл замутненные глаза и уставился на мальчишку взглядом, полным ненависти и злобы. В тот же миг он ухватил Калина за грудки и, чуть притянув к себе, пробормотал заплетающимся языком прямо в лицо немного растерявшемуся пареньку:

– Я вернусь и вырву твое сердце, матрос. Запомни это.

Взгляд расфокусировался, глаза закатились, и Лаки вновь впал в беспокойный полусон.

– Вернешься, вернешься, – раздраженно бубнил мальчик, отцепляя скрюченные пальцы Лаки от своей рубахи и поправляя бесчувственное тело. – Поехали, «подкидыш».

После того, как прошла аномалия, половина хуман вернулось на прежний пост, а другая половина направилась домой, но Калин напросился остаться с Джогу в смене на суточное дежурство и, учитывая ослабленное состояние мальчика, Джогу с радостью его оставил с собой. Отпускать не совсем здорового мальчишку через опасные улицы хуман побаивался, ведь случись какая неприятность, отвечать за пацана перед Карманом придется именно ему, а значит, пусть тут он и будет до конца смены – так подумал хуман, но сделал вид, что просто уступил просьбе.