– Отличное рагу, Мардж, – заметил я, лихорадочно сглотнув, и снова набил рот; овощи и вправду удались.

– Рада, что тебе понравилось. – Она протерла очки, и ее лицо расплылось в снисходительной улыбке; Мардж, вне всяких сомнений, красивая женщина.

Мне очень понравилось, а вот Лиза размазала еду по всей тарелке и презрительно поджала нижнюю губу.

– Неужели тебе невкусно, Лиза? – поддразнила ее Мардж.

Ребенок ничего не сказал, только качнул головой, не меняя выражения.

Глаза Гэри вспыхнули. Маленькая Лиза приклеилась взглядом к тарелке.

– О! Да ты, черт возьми, должна уминать за обе щеки, девочка! – свирепо рявкнул он.

Лизу от его слов перекосило, как от пощечины.

– Да ладно тебе, Гэри. Не хочет есть, и не надо, – примирительно рассудила Мардж.

Гэри перевел взгляд на жену. Воспользовавшись паузой, Лиза выскользнула из-за стола и ушла в свою комнату.

– Куда, как ты думаешь… – начал Гэри.

– Ох, оставь ее в покое, – фыркнула Мардж.

Гэри, вспыхнув, замахал вилкой как бешеный:

– Я говорю одно, ты другое. И не стоит, блядь, удивляться, что меня не уважают в моем собственном чертовом доме!

Мардж робко пожала плечами. У Гэри был крутой нрав, и он действительно взвинчен с тех пор, как вышел из тюрьмы. Он повернулся ко мне, требуя понимания.

– Видишь, как оно, Джок? Каждый раз, твою мать! Обращаются со мной так, словно я невидимка хренов! В моем, блядь, собственном доме. Мой собственный ребенок, мать его так! Моя собственная жена, черт возьми. Господи боже, – простонал он, насмешливо указывая на Мардж.

– Не бери в голову, Гэл, – сказал я. – Мардж устроила нам натуральный пир. Все просто объедение, Мардж. Это не беда Лизы, что ей не понравилось, но ты же знаешь – дети… У нас разные вкусы, пусть цветут все цветы.

Мардж одобрительно улыбнулась. Гэри же пожал плечами и, нахмурившись, уставился в пространство. Мы доели обед, прерывая жрачку сдержанными ритуальными беседами; прикинули шансы «Арсенала» на чемпионство в следующем сезоне, обсудили сравнительные достоинства нового продуктового «Ко-оп» в далстонском торговом центре и привычного «Сейнсбери» через дорогу, установили возможное происхождение и сексуальную ориентацию нового управляющего в «Мерфис» и бесстрастно взвесили все «за» и «против» открытия местной железнодорожной станции Лондон-Филдс, закрытой много лет тому назад после пожара.

Наконец Гэри отодвинулся от стола и рыгнул, затем потянулся и встал.

– Отличная хавка, девочка, – сказал он успокаивающе. И повернулся ко мне: – Ты сыт?

– Да, – ответил я, поднимаясь.

Гэри уловил немой вопрос на ироническом лице Мардж.

– Мы с Джоком должны поговорить немного о делах, вот так.

Мардж вся напряглась и озлобилась:

– Ты же не собираешься воровать снова, а?

– Я же сказал тебе, что не собираюсь, говорил же! – агрессивно парировал Гэри.

Воинственно прищурившись и скривив рот, она встретила его взгляд:

– Ты обещал мне! ТЫ, МАТЬ ТВОЮ, ОБЕЩАЛ! И все те долбаные вещи, о которых ты говорил…

– Я не ворую! Джок! – воззвал он ко мне.

Мардж устремила на меня свои большие просящие глаза. О чем она меня молила – чтобы я сказал ей правду или то, что она хотела услышать? Гэри обещал. Неоднократно обещал, неоднократно нарушал обещание. Независимо от того, что я скажу ей на этот счет, она снова будет обманута – Гэри или каким-нибудь другим чуваком. Для некоторых людей неизбежны определенные виды разочарований.

– Теперь это железно. На все сто, – улыбнулся я.

Моя бредятина была достаточно убедительна, чтобы вернуть доверие к Гэри. Напустив на себя вид оскорбленной невинности, он выдал:

– Вот. Ты, девочка, получила достоверную информацию из самых что ни на есть первых уст.

Гэри пошел наверх взять бабки. Наконец Мардж печально покачала головой:

– Он беспокоит меня, Джок. Раньше он не был такой взвинченный и грубый.

– Он волнуется за тебя и за ребенка, Мардж. Это Гэл; его постоянно терзают какие-то опасения. Это в его природе.

Нас всех терзают какие-то блядские опасения.

– Ты готов или что? – Гэри высунул голову из-за двери.

Мы отправились в «Тэннерс». Я сел в задней комнате, и Гэри последовал за мной с двумя пинтами. Он медленно, очень сосредоточенно поставил их на полированный стол. Глянул на пинты и мягко сказал, качая головой:

– Проблема не в Уитворте.

– Он, черт возьми, проблема для меня. Две, блядь, штуки стоят проблемы.

– Ты не сечешь мой базар, Джок. Не он проблема, так? Это ты, – его вытянутый палец решительно уперся в меня, – и я, – продолжил он, ткнув им себя в грудь. – Долбаные мудозвоны. Мы можем забыть об этих башлях, Джок.

– Какого хрена…

– Уитворт будет вешать нам лапшу на уши, дурачить, избегать нас, пока мы просто не заткнемся в тряпочку, как два хороших маленьких мальчика, – язвительно улыбнулся он. Голос его звучал холодно, веско, неумолимо. – Он не воспринимает нас серьезно, Джок.

– Так что ты предлагаешь, Гэл?

– Либо мы забудем об этом, либо заставим его воспринимать нас серьезно.

Я прокрутил его слова в моей голове как пластинку, проверяя и перепроверяя их в поисках скрытого смысла – скрытого смысла в реальности, который я немедленно признал.

– Так что же будем делать?

Гэри глубоко вздохнул. Странно, что он теперь такой спокойный и обстоятельный, если сравнить с его раздраженным состоянием за обедом.

– Мы заставим ублюдка воспринимать нас серьезно. Преподадим ему урок, нахуй. Научим его проявлять немного уважения, вот что.

Свой план Гэри изложил предельно ясно. Мы вооружимся и заявимся к Уитворту в его хаггерстонскую квартиру. Затем выбьем из него все дерьмо, какое только возможно, прямо на пороге и назначим последний срок для выплаты денег – наших денег.

Я обдумал данную стратегию. Разумеется, не было никакого шанса разрешить это дело легально. Моральное и эмоциональное давление, как показала практика, результатов не дало никаких, и – тут Гэри был прав – мы выглядели полными обсосами в глазах правильных парней. Да, это были наши деньги, и мы предоставили Уитворту массу возможностей заплатить. Но я стремался. Еще чуть-чуть – и хренов ящик Пандоры откроется, и я перестану контролировать что бы то ни было. Мне ярко представилась тюрьма Скрабс[1], или того хуже, прогулка по дну Темзы в бетонных тапках, или еще какая вариация этого клише, обозначающая в реальности один и тот же конкретный пиздец. Уитворт сам не представлял никакой проблемы, он был весь как на ладони; напыщенный, болтливый, но отнюдь не человек насилия. Вопрос в другом: насколько хорошие у него завязки. Что ж, скоро выясним. Придется мне смириться с этим. Иначе мне не выиграть. Если я не пойду до конца, Гэри будет меня презирать, а мне он нужен больше, чем я ему. И что важнее, кто-то заныкает мои деньги и я останусь на мели, грызя себя поедом оттого, что капитулировал так бездарно.

– Давай разберемся с этим мудилой, – сказал я.

– Так-то, мой друг. – Гэри похлопал меня по спине. – Всегда знал, что у тебя есть порох в пороховницах, Джок. Вы, долбанутые шотландцы, все сумасшедшие, вашу мать! Мы покажем этой паскуде Уитворту, кого он, сявка, кинуть решил.

– Когда? – спросил я, чувствуя вместе со смесью восхищения и тревоги подкатывающую к горлу тошноту.

Гэри пожал плечами и поднял брови:

– Время не терпит.

– Что, прямо сейчас? – Я изумленно вытаращился: мне совсем не улыбалось устраивать разборки средь бела дня.

– Сегодня вечером. Я заеду за тобой в восемь.

– В восемь, – слабо поддакнул я.

Я чувствовал сильные вибрации беспокойства из-за откровенно нестабильного поведения Гэри.

– Послушай, Гэл, а между тобой и Тони Уитвортом точно нет ничего, кроме денег?

– Денег вполне достаточно при моих обстоятельствах, Джок. Больше, чем достаточно, чувак, – сказал он, опорожняя свою пинту и поднимаясь. – Я домой. Тебе тоже пора. И не стоит слишком уж налегать на «Джонатана Росса». – Он указал на мою кружку. – Нам надо сделать работу.