- Вот именно! – подхватила Росанна. – Мы тебя так любим, а ты хочешь нас бросить?!

- Прости, – хмыкнул я, – но Энрике не совсем точно обрисовал картину. Идеи наложить на себя руки всплывают у меня в голове против моей воли!

- И все равно всплывает! – не унимался Деметрио. – Поэтому лично я не успокоюсь, пока эта мысль не оставит тебя окончательно!

- Я тоже! – добавила Росанна.

Родные мои… Если бы они только знали, насколько дороги мне! Но даже это сейчас мне не поможет. Мне, вообще, ничего не в силах помочь. Ну, кроме, разумеется, смерти…

- Так, ладно, – подытожил Энрике. – Дем, Роус, вам пора спать. Возражения не принимаются.

- Но Рике! – одновременно воскликнули эти двое.

- Ведь завтра суббота! – возмутился Деметрио.

- Позволь посидеть еще немного! – захныкала Росанна.

- Не… – начал, было, тот, но осекся, потому что в его кармане зазвонил мобильник.

Мой почти-брат посмотрел сначала на дисплей, потом на меня, нахмурился, но взял трубку.

- Слушаю. А, добрый вечер, Аврелия.

При упоминании о собственной матери я негромко охнул, но Энрике жестом приказал быть тише. А, ясно. У него есть какой-то план. А разговор все продолжался.

- Нет, – деланно недоуменно произнес он в трубку. – Я его, вообще, со вчерашнего дня не видел. Да не переживайте вы! Все с ним будет в порядке. Он крепкий. Держите меня в курсе, хорошо? Ладно. До свидания.

Он положил трубку, а мы с Деметрио и Росанной в один голос спросили:

- Что?

- Что-что! – пробурчал Энрике. – Федо, твоя мама звонила. Ищет тебя. И я не сказал, где ты на самом деле только потому, что домой тебе, в таком состоянии, лучше не соваться. Но она за тебя переживает. А ты говоришь «ошибка молодости»! Да у нее голос дрожал!

- Подожди секунду! – осадил брата Деметрио. – Что еще за «ошибка молодости»?

- Ничего особенного, – пояснил тот. – Просто Федерико слишком серьезно воспринял очередную каверзу Тэнкредо!

Мы вместе рассказали про тот случай со звонком.

- Ты что, идиот?! – тут же спросил у меня Деметрио. – Как ты мог сомневаться в собственной матери?!

- И кого, скажи на милость, ты, вообще, слушаешь?! – подхватила Росанна. – Без обид, но твой братец – тот еще тип! Верить ему – это, мягко говоря, неправильно!

- Знаю, – вздохнул я. – Просто он сказал это так, что я поневоле задумался…

- Да что бы он ни сказал! – возмутилась Росанна. – Скорее всего, это была просто очередная гадость с его стороны, и…

- Так, ребята! – привлек их внимание Энрике. – Я, кажется, велел вам отправляться спать!

Недовольно бурча, Деметрио с Росанной все же помахали нам и скрылись наверху. Мы с Энрике еще около минуты сидели, молча. Ни один из нас не находил слов. Боль все еще атаковала меня изнутри, и я начинал понимать, что надолго моего терпения не хватит. Тем не менее, рядом с лучшим другом мне было хоть немного легче. И все равно, так больно…

- Рике, – позвал я.

- Да? – осторожно откликнулся он.

- Слушай, а вот чисто-гипотетически, ты перестаешь любить после смерти? – напрямик спросил я.

- Чего?! – возмутился мой почти-брат, гневно сверкнув глазами. – Снова твои дурацкие мысли?!

- Да, – с тоской вздохнул я. – Но ты же понимаешь – то, что произошло в «Студии», для меня хуже, чем нож в сердце.

- Знаю, знаю, – отозвался Энрике.

Он потрепал меня по плечу, хотя у самого интонация насквозь пропиталась болью. И я только тогда понял, как ему сложно. Мы с ним, можно сказать, братья, а у меня тут такие мысли… Энрике боится меня потерять. Тут он, словно прочитав мои мысли, добавил:

- Знаешь, будь у меня такая возможность, я бы, не колеблясь ни секунды, принял твою боль на себя…

- Сдурел?! – подскочив от неожиданности, возмутился я. – Ты и так уже в жизни настрадался, брат! Нет, больше я тебе мучиться не позволю! И, тем более, такого я не пожелаю никому! Даже Диего.

- Да нет, – вздохнул Энрике. – Тебе сейчас тяжелее, чем пришлось бы мне. Я ведь и покруче моменты переживал...

- Рике, послушай! – горячо воскликнул я, заглянув в глаза другу. – Даже думать об этом не смей! Хватит с тебя страданий! Я постараюсь это пережить, ясно?

- Постараешься?! – возмутился мой почти-брат.

- Да, постараюсь, – вздохнул я, снова обхватив руками голову. – Но обещать ничего не могу. Прости.

Я понимал, что этими словами делаю ему больно, но мне не хотелось врать Энрике. Мы всегда были очень близки, а ложь ставила нашу дружбу под удар. Я слишком ценю его, чтобы врать.

- Ох, застонал мой почти-брат. – Опять – двадцать пять! Слушай сюда, самоубийца! В таком состоянии я домой тебя не отпущу! Оставайся-ка сегодня здесь. Мне так спокойнее. Только… может, ты все-таки позвонишь Аврелии?

- Ну, и как ты себе это представляешь? – приподнял бровь я. – Сам ведь сказал ей, что меня не видел!

- О, значит, пусть переживает?! – возмутился Энрике. – Нет, брат, ее нужно оповестить! Вот, я сейчас…

- Ты себя подставишь, – резонно ответил я.

- Да не переживай ты! – отмахнулся он, доставая мобильник. – Найду, что сказать.

- Смотри, – пожал я плечами. – Только предупреди, чтобы она ничего не вздумала говорить Виолетте.

- Понял, – со вздохом кивнул Энрике.

Конечно, девушка вряд ли будет активно меня искать, но и помогать ей я не собирался. – Мне не нужны ни наезды, ни упреки, ни банальные фразы типа «мы просто друзья». Мне нужна она. Больше всего на свете я мечтаю об одном-единственном поцелуе… Ну, то есть, ХОТЯ БЫ об одном… Но, увы, даже этой мечте не суждено сбыться… Виолетта меня не любит, а, раз так, я просто не стану с ней общаться. Зависимость от нее со временем пройдет, а вот боль, которую спровоцируют слова типа «я люблю тебя только, как друга» – вряд ли.

А мой почти-брат, тем временем, уже поднес телефон к уху, а через мгновение твердо заговорил:

- Аврелия, это Энрике. Я звоню, чтобы вы не волновались. Да, Федерико только что пришел ко мне. Нет-нет, не надо его забирать! Да нет… А, вы уже в курсе! Но откуда? А, вот как! Ну, да. Просто… Ему сейчас очень плохо. Я боюсь отпускать его домой. Пусть переночует сегодня у меня, хорошо? Ну, что вы! Конечно же, нет! Да за что? Для этого и существуют друзья! О, хорошо, обязательно передам! Вы только Виолетте не говорите, где он! Понял. До свидания!

Он положил трубку и тут же обратился ко мне:

- Слушай, у вас там просто испорченный телефон!

- О чем ты? – не понял я.

- О том, что твоя мама в курсе произошедшего в «Студии»!

- Чего?! – охнул я. – Как, черт подери…

- Говорю же, испорченный телефон! Аврелии сказал Герман, которому сказала Ольгитта, которой случайно проболталась Анжи, которой сказал Андреас.

Ничего не поняв, я потряс головой, а потом робко сказал:

- Ты не мог бы…

- Короче, – вздохнул Энрике, как всегда, поняв меня с полуслова. – Андреас рассказал о выходке Диего и, соответственно, о твоих чувствах к Виолетте, Анжи. Дома она говорила с Ольгиттой и случайно ей проболталась. Ольгитта, в свою очередь, посчитала нужным поставить в известность Германа. Ну, а Герман уже поведал твоей матери.

- Ну, весело, – присвистнул я. – Да, ты прав. Вылитый испорченный телефон. И что сказала мама?

- Что все прекрасно понимает, и что ты можешь задержаться здесь, пока тебе не полегчает, – улыбнулся мой почти-брат. – Если, цитируя ее, ты не доставишь мне хлопот. А ты не доставишь, поэтому, давай-ка, проходи в гостевую комнату.

- Спасибо, брат, – вздохнул я и последовал за ним наверх.

Гостевая комната располагалась напротив спальни Деметрио и представляла собой почти абсолютно точную копию той, которая была в Риме. Там я оставался иногда у друзей на ночь, а вот в Буэнос-Айресе еще не доводилось.

- Хорошо, что есть вещи, которые не меняются, – вздохнул я, оглядывая привычную обстановку.

- Точно, – подтвердил Энрике, который стоял за моей спиной. – Обставляя дом, я подумал… Новая страна, новый город, новое жилье, новая работа – не слишком ли много нового для одного человека?