Герман вернулся через пару минут, вместе с женщиной в белом халате. Она была пухленькой и достаточно миловидной для своих лет (в районе сорока).

- Ну, как наш юный герой? – тепло улыбнулась женщина. – В одиночку броситься на пуму – это тебе не шутки, правда? Я – твой лечащий врач. Можешь называть меня Джулианной.

- Очень приятно, – кивнул я.

- Что ж, давай посмотрим, как поживают твои боевые раны, – решила женщина. – Думаю, будет лучше, если ты сядешь.

Она отсоединила все провода и помогла мне подняться. Герман стоял неподалеку, готовый в любой момент подхватить меня, если я вдруг начну падать.

- Кстати, Герман, – спохватился я, пока Джулианна разматывала бинты, – вы позвонили маме?

- Да, конечно, – ответил тот. – Она приедет через полчаса. А чуть позже Ромальо привезет Виолетту. Побудешь без нее какое-то время?

- Конечно, ей ведь необходимо отдохнуть, – фыркнул я.

Мне, конечно, совсем не улыбалась перспективка провести остаток дня без Виолетты. Но какое значение имеют мои чувства, когда речь заходит о ней.

Тут разговор прервался, потому что Герман увидел следы зубов пумы на моей руке. Это, и вправду, было страшное зрелище. Множество ран по сантиметру глубиной каждая, не говоря уже про клыки…

- Тебе повезло, что пума попалась не совсем взрослая, – констатировала Джулианна, внимательно изучая рану. – Иначе, ты мог бы, вообще, остаться без руки.

- А я смогу играть на музыкальных инструментах, – занервничал я. – Ну, знаете, гитара, клавишные…

- Да, если будешь постепенно разрабатывать руку, – кивнула доктор.- Только не слишком себя нагружай, хорошо?

- Не волнуйтесь, – встрял Герман. – Я попрошу свою дочь присмотреть за этим. Она тоже занимается музыкой, а еще – любит его.

- Эй! – возмутился я, с ужасом ощутив горячую волну крови, хлестнувшей по щекам.

Герман, да и Джулианна, разом фыркнули. Друг моей мамы хлопнул меня по спине и ободряюще добавил:

- Я шучу!

Однако это показалось мне не столько забавным, сколько жестоким. Герман снова пытался дать мне надежду, но я-то знаю, что мне нельзя впускать ее в сердце. Еще одной такой боли мне не пережить.

Кстати, о боли. Джулианна размотала рану на моей груди, и у нас с Германом разом отпали челюсти. Всю мою грудную клетку рассекали три широких и глубоких пореза. Будь я проклят, если не останется шрамов! Уж во всяком случае, от среднего когтя – однозначно.

Когда же Джулианна освободила от бинтов мое предплечье, я невольно облегченно вздохнул. Когти пумы лишь слегка задели этот участок, что, в сравнении с другими травмами, было не так уж плохо.

- Что ж, думаю, тебе повезло, – изрекла, наконец, Джулианна. – Теперь я сделаю тебе перевязку.

- Только нельзя ли побыстрее? – занервничал Герман, посмотрев на часы. – Скоро придет его мать. Не хотелось бы, чтобы она видела…

- О, конечно, – кивнула доктор.

Она торопливо достала из кармана халата упаковки стерильных бинтов и принялась за работу. Надо признать, эта женщина знала свое дело. Уже минут через десять она уложила меня обратно на кровать и убрала все бинты.

- Отлично, – подытожил Герман. – А когда мы можем забрать мальчика?

- А есть человек, который сможет делать ему перевязки через каждые два часа? – вопросом на вопрос ответила Джулианна.

Герман нахмурился и высказал самую дурацкую идею во всей истории человечества:

- Можно попросить Виолетту…

- Кого?! – вскричал я, подскочив над кроватью, но тут же упав обратно, сморщившись от боли.

В глазах потемнело, но я постарался этого не показывать. Просто сделал несколько глубоких вдохов.

- Ну, она же все время рядом с тобой крутится, – неуверенно добавил друг моей мамы.

- Герман, – медленно произнес я, решив объяснить подоходчивее, – вы ведь видели мои раны сейчас? И что, хотите, чтобы их увидела ваша дочь?!

Меня, действительно, задело его предложение. Вот, что это такое, в самом деле?! Отец добровольно пугает родную дочь! Мои раны заставили ужаснуться даже его – взрослого опытного мужчину. Что же они, сделают с этой девочкой? Нет, я никогда не причиню ей боль! Никогда! А уж если Виолетте взбрело в голову, что все это произошло из-за нее… И, между прочим, такая мысль вполне может возникнуть. Ведь я попал в больницу, потому что бросился защищать свою подругу. Правда, я-то об этом никогда не пожалею, но она…

- Нет, – добавил я твердо, – Виолетту трогать не смейте!

- А что же, в таком случае, де… – начал, было, Герман, но осекся, потому что дверь палаты открылась.

Но, боже мой, КТО стоял на пороге… Я едва не свалился с кровати, честно! Что за...

====== Глава 30 ======

Оказалось, что моя мама очень испугалась за меня. Так испугалась, что прямо по дороге в больницу позвонила тете Лидии. А моя заботливая тетушка немедленно собрала все свое семейство, и они вместе рванули к нам первым же рейсом. К сожалению, в этом самом семействе были и мои ненавистные кузены – Лорна и Ромеро. Так что в палату вошло сразу пять человек: моя мама, тетя Лидия, дядя Кристиано и эти двое… Весело…

Думаю, будет лучше, если сначала я поведаю некоторую часть биографии своей семьи. Начать придется издалека. Еще от моей бабушки, Лердес Дельяно, в девичестве, Монтес. Она была мексиканкой, но, в двадцатилетнем возрасте, приехала в Италию, проходить университетскую практику. Здесь она, собственно, и познакомилась со своим будущим мужем и моим дедушкой – Гуерино Дельяно. Ради него моя бабушка бросила университет, отреклась от своей семьи и осталась в Италии. Любовь была сумасшедшая – что правда, то правда. И от этой любви родилось аж четверо детей.

Старший – дядя Неро – умер, когда я пошел в первый класс. Точнее погиб. Он был архитектором, и, во время исследования подвала какого-то старого замка случился большой обвал… Его жена, Беатрис, теперь одна воспитывает дочь – Ренату. Они живут в Мексике. Самого дядю Неро я почти не помню, но с Ренатой мы неплохо общаемся. Мой дядя поздно женился, поэтому сестра на целый год младше меня.

Второй родилась тетя Агнеса. Вот с ней как раз мы, вообще, почти не общаемся. Узнав о беременности сестры, моя целомудренная тетушка устроила грандиозный скандал, назвала ее чуть ли не падшей женщиной и швырнула трубку. Ну, в общем-то, у тети Агнесы имелись основания для подобной выходки. В ее жизни все было по правилам. Она закончила педагогический университет, два года проработала учительницей математики и только потом вышла замуж за дядю Просперо. Их сыну, Тэнкредо уже двадцать лет. Они, единственные, теперь остались в Италии. Собственно, скучать по ним я не буду. Тетя Агнеса и дядя Просперо – высокомерные зануды, которые никогда не упускают случая напомнить моей маме, как глупо и безответственно она поступила, забеременев еще до окончания университета. Ну, и Тэнкредо, которому всю жизнь внушали, что правила выше чувств, стал таким же педантом со своими вечными нравоучениями. А уж моя прическа, для него, ни больше ни меньше, богохульство. Милая семейка, да?

Третьим ребенком была тетя Лидия. Она, вообще-то, замечательная. Правда, иногда все же слишком суетливая. Тетя Лидия и дядя Кристиано поженились еще в университетские годы. Потом последнему предложили работу в Барселоне, и они уехали. Лорна и Ромеро родились уже там. Еще, пожалуй, следует упомянуть, что у моей мамы сложились доверительные отношения с тетей Лидией. Ну, это, в общем-то, понятно. Ведь разница в возрасте у них не так уж велика – всего два года. Тетя Агнеса на шесть лет старше моей мамы, а дядя Неро – на семь.

Да, в нашей семье не все так гладко, как хотели бы бабушка и дедушка (они умерли задолго до моего рождения). Но одно остается неизменным: всех нас восхищает их любовь. Они душа в душу прожили двадцать с лишним лет, ни разу не поссорившись. Это достойно высшей похвалы, поэтому мы, на протяжении многих лет, каждый год собираемся вместе на годовщину их свадьбы, тринадцатого сентября. Эту семейную традицию мы сохранили, несмотря на все внутренние конфликты и распри.