— Знаешь, вероятно, ты поступила правильно, что стараешься держаться в стороне, — решил он мягко сменить тему разговора, вновь став безобидным простаком. — Ты хотя бы дотянула до этого дня.

— Совсем никого не осталось? — не удерживаешься от вздоха.

— За все это время я нашел только тебя.

— Я лишь одиннадцатого видела.

— Когда?

— Пять лет назад. Направлялся в Ярош, что основали недавно в Германии.

— Зря, — покачал головой мужчина. — В Европе куча атомных электростанций осталось без присмотра. Представляешь какой там стоит фон? Хорошо, что успели вовремя опомниться и нейтрализовать большинство реакторов, но не все оказались расторопными, плюс еще смертники нарочно подорвали... Все оттуда сваливают, а некоторые дауны поселение устраивают?

— Подводное же...

— Все равно, радиация – плохо! Фу! — скривился он, отчего его шрам стал еще более отталкивающим. — Плохое место. В Сибири лучше.

— Ты про то, что от нее осталось?

— Не так уж и мало осталось. Посмотри вокруг. Лепота! Лето, бабочки, березки. Люди что-то сажают на полях, — махнул он рукой на тарахтящий вдалеке трактор. — Что не говори, а жизнь продолжается! Посмотри, даже зверюшки еще остались! — заметил он в кустах копошение и привставшего на задние лапки серого зайца, пугливо дергающего носиком от близости двух огромных существ, развалившихся в траве. — Сейчас я его... — Верас потянулся к пистолету, мысленно явно уже предвкушая вкусную зайчатину.

Резко вскочив и угрожающе подняв руки над головой, делаешь страшное лицо и громко кричишь “Бу”! Заяц устремляется назад в кусты, улепетывая со всех лап.

— Эй! Мой ужин! — обиженно воскликнул ему вслед мужчина и покосился на хохочущую подругу.

— Оставь его потомкам. Вдруг ты пристрелишь сейчас последнего зайца в округе? Поесть сможешь и дома, — весело скалишься в ответ на его недовольную физиономию. — И чему мы только научим своих детей – не представляю.

— Так ты согласна? — позабыл тот про обиду.

Озорно щуришь на него черные глаза, в которых впервые за долгое время поселился живой огонек.

— Что поделать, если ты последний мужчина на этой проклятой планете, с кем у меня есть шанс на нормальную семью? Только... — живой огонек во взгляде робко мигнул, умирая. — Я не помню каково это... Мирная жизнь? О ней не осталось памяти. Я умею только убивать...

— Значит, нам придется учиться жить заново. Не среди смертников, а с нормальными людьми, — протянул он к ней в руки и снова заключил в своих объятиях. — Построим дом. Заведем свое хозяйство... Я слышал, у кого-то даже коровы остались. И лошади.

— Променять Кобальт на косу и плуг? Выглядело бы забавно, — хихикаешь у него на груди.

По сравнению с этим великаном ее худая фигурка выглядит хрупкой тростиночкой, которую легко можно сломать двумя пальцами. Но при том эти оба подходили друг другу. Идеально подходили.

Быть может действительно у них может что-то получиться?

Правая рука дрогнула и свесилась с движущейся каталки, выскользнув из-под одеяла.

Один из сопровождающих негромко матюкнулся и опасливо положил руку на прежнее место, почувствовав, как на секунду несильно сжались тонкие пальцы.

— Торопитесь! Кажется, наш объект начал просыпаться, — сообщил он остальным и успел поймать заинтересованный взгляд идущего позади бульдога, который начал коситься на покрывало и скрываемое под ним тело с еще большим любопытством.

Нужно будет присмотреться к нему повнимательнее. Больно морда подозрительная.

Никто не должен знать какое животное было тайно транспортировано в фургоне назад в Редфорт.

— Оставьте тут, — указал лапой бегущий впереди всех немолодой терьер, когда процессия достигла места назначения. — Подключайте ее! Быстрее! — рявкнул он на чересчур нерасторопных на его взгляд помощников, путающихся в проводах оборудования.

Всех посторонних выгнали из помещения и скинули покрывало с хумана.

Кира, еще несколько минут назад лежавшая неподвижно, начала тревожно ворочаться во сне, комкая в пальцах ткань одежды.

— Пульс опять ускоряется, — осторожно взял в лапы ее кисть врач, следя за показаниями приборов. — Не понимаю. Анестезия перестала действовать. Нужно увеличить дозировку.

— Но мы и так превысили норму в семь раз! — испуганно пискнул совсем еще молодой щенок питбуля. — Дальнейшее повышение концентрации может стать летальным!

— Ты думаешь я этого не знаю?! — зарычал на него терьер. — Внимательно отслеживайте ее состояние!

Человеческая кисть, которую он держал, вдруг взяла его за запястье, слегка сжав. Резко обернувшись на своего пациента, пес похолодел.

Кира открыла глаза и несколько раз моргнула, избавляясь от мути. Белый потолок. Писк медицинской аппаратуры. Чье-то мельтешение на периферии зрения. Непрекращающееся рычание и потявкивание. Почувствовав ладонью что-то теплое и мохнатое, она повернула голову, посмотрев на незнакомое ей лично животное.

— Колите быстрее! — заорал на застывших в шоке ассистентов, видя, как удивление, непонимание и растерянность в черных глазах сменяются озлобленностью.

Тот самый питбуль, на которого он только что кричал, метнулся за заранее заготовленным шприцем, пока остальные еще подбирали упавшие челюсти. Пожалуй, теперь это его любимый помощник, пусть и новенький.

От немедленной расправы врача спасло то, что хуман, потянув его за лапу на себя, хотела ударить его левой рукой, которая сейчас находилась в гипсе. А так же то, что под действием лекарств движения и реакции девушки были сильно заторможены. Ей требовалось намного больше времени, чтобы разобраться в происходящем вокруг.

Заметив приближающегося к ней пса в белом халате со шприцем, Кира резко поменяла приоритеты и попыталась атаковать уже его, стараясь не подпустить к капельнице.

Врач вместе с другими опомнившимися собаками навалился сверху, не давая встать.

С каждой секундой ярость хумана росла, а вместе с ней и сила.

— Syki! — зашипела она, пытаясь скинуть с себя противников и с ненавистью смотрела, как шприц впрыскивает свое содержимое в провод капельницы, откуда попадет ей в кровь.

Взгляд, которым она одарила напоследок каждого присутствующего прежде, чем вновь впасть в сон, не предвещал ничего хорошего.

Обессиленно сползая на пол, врач растирал синяки на лапе и подумал, что надо бы найти препарат посильнее. Хотя, что может быть сильнее транквилизатора, который еще так любят использовать силовые структуры? Все стандартные снотворные слишком быстро теряли свой эффект, не смотря на дозировку. Такое ощущение, будто организм адаптируется под любое вредоносное воздействие, сводя все старания на нет. Шел уже третий день с момента похищения и список того, что могло бы продолжать держать хумана в неподвижном состоянии, подходил к концу. Вопросом времени было когда и этот препарат станет бесполезным.

— Поскорее бы ее уже забрали, — склонился пес, вглядываясь в спокойное лицо девушки. — С богами лучше не шутить, а эта явно будет в дурном расположении духа, когда очнется. Привяжите ее да покрепче!

Несколько помощников начали споро выполнять поручение, с благоговением косясь на неподвижное живое божество.

— Хм, а она окрепла со вчерашнего дня, — обойдя каталку с другой стороны, врач прощупал пальцами ставшие более заметными мышцы. — И разрыв сросся на славу, хоть синяк еще и не сошел до конца. Поразительная регенерация. Узнать бы ее секрет...

Больно...

Сделав вдох, кашляешь от попавшей в легкие пыли.

Тяжело. Сложно... Сложно подняться.

Земля с накиданными сверху ветками расходится, выпуская на свет. Ползешь на четвереньках, отплевываясь от пыли, после, оказавшись снаружи, обессиленно падаешь на живот, тяжело дыша.

Почему же так больно? Что произошло?

Воспоминания возвращались медленно и неохотно.

Приподнявшись, становишься на колени, обхватывая звенящую голову стертыми до крови ладонями.