— Что... — изумленно выдохнул волк от резкой смены обстановки. — Что ты делаешь?!

По необъяснимым причинам мирно дремавшая в теплой ванне девушка вдруг ни с того ни с сего набросилась на него и опрокинула наземь. Девид даже пикнуть не успел, как лапы оказались прижаты по обе стороны головы, а бедра оседлали, не позволяя рыпаться. Его глаза пораженно округлились, когда он столкнулся нос к носу с низко склонившейся и недобро взиравшей на него исподлобья Верасом.

Зверь шумно сглотнул, заливаясь краской смущения, видной даже сквозь шерсть, отчего кажется, будто он стал значительно темнее.

Конечно же! Не каждый день на него полностью обнаженные самочки запрыгивают! А он, к тому же, считал хуманшу довольно симпатичной, когда достаточно к ней привык. Пусть мордочка нетипичная для анималийцев, шерсть лишь на голове и нет хвоста, но все-таки невозможно не признать, что существо она изящное, гибкое, будто кошка, и по своему утонченное. А также не обделенная хорошей спортивной фигуркой, которая смотрится особенно аппетитно, когда вдоль гладких линий тела стекают капельки воды.

Вот только все это прошмыгнуло в его мыслях транзитом, потому что вместо того, чтобы наслаждаться с такого ракурса открывающейся соблазнительной картиной, он не мог отвести взгляда от двух больших черных глаз, приближавшихся все ближе и ближе, пока они не соприкоснулись лбами.

Волкас вдруг почувствовал себя таким маленьким и ничтожным, как букашка, под этими пронзительными предельно серьезными глазами, что были чернее самой черной ночи. В них, вопреки всему, как бы они сейчас не двусмысленно смотрелись со стороны, не было ни капли похоти, страсти и даже привычной теплоты и озорства, обосновавшиеся там почти все время, когда она его видит.

Только ледяная решимость. И смерть.

Его смерть.

Ему стало по-настоящему страшно.

— Эм-м, Кир-р-р... — сказал он дрогнувшим голосом, отворачивая немного морду в сторону, но не взгляд, и намекающе завозился под ней: — Я конечно все понимаю, вот только у нас не настолько близкий уровень отношений, чтобы переходить... э-э-э... в горизонтальное положение...

Она не сдвинулась ни на йоту, только еще сильнее нахмурилась и сжала его лапы до синяков.

— Слезь с меня! — требовательным тоном сказал коп, едва не сорвавшись на жалобный скулеж.

Его интуиция вопила об опасности, разум подвывал от запредельного ужаса, а душа молила духов предков и всех когда либо существовавших на земле богов, чтобы те забрали его из цепкой хватки чудовища с внешностью невинной овечки.

“Убьет! Убьет! Она меня убьет!” – билась в голове одна единственная паническая мысль.

Отвела взгляд.

Стало немного легче.

Верас так и не отыскала ни в разуме ни в душе застывшего под ней существа ничего, что могло бы дать подсказку. Зато нашла кое-какие другие интересные параметры, и они были во сто крат хуже ее первоначальных предположений.

Девид вздрогнул и попытался раскрыть глаза еще шире (на этот раз от изумления и недоумения), когда хуман немного повернула голову и коснулась кончиком носа основания испуганно прижатого к голове уха. Волкас не издавал ни звука, боясь не то, что пошевелиться, даже вздохнуть нормально. Он зажмурился и под оглушающий барабанный бой собственного разогнавшегося до сумасшедших скоростей сердца прислушивался ко всему происходящему с его телом. Ровное тихое дыхание, несколько секунд тревожившее его слух, стало медленно опускаться ниже, тревожа шерстинки вначале на скуле, после на щеке, на челюсти, защекотало по всей длине чувствительную шею и ненадолго притормозило на ямке между ключиц. Покосилась на зажившую царапину на мохнатом плече, оставленную ее же выстрелом.

В инстинкты всех живых существ заложено на подсознательном уровне защищать свои самые уязвимые места и не давать до них добраться противнику. Ведь пропущенный удар в любую из этих точек гарантированно означает неминуемый проигрыш. Волки тоже не были исключением из правил и тоже трепетно относились к безопасности таких мест, как шея и живот. Может быть даже более трепетно, чем другие виды, почти как кошки, когтями и зубами ставящими на место любого, кто решит “почесать им пузико”, и на инстинктивном уровне отталкивали любого, кто посмеет переступить черту дозволенного.

Но сейчас Девид чувствовал себя таким беспомощным и неприлично открытым, не способным дать отпор, что хоть плачь.

Чужое дыхание не остановилось на одних только ключицах и плавно перешло на вздымающуюся-опускающуюся в бешеном ритме грудь, смещаясь то на левую половину тела, то на правую, изредка случайно касаясь ребер под насквозь промокшей одеждой.

Оседлавшие его узкие бедра постепенно соскользнули на колени в процессе изучения распятой на полу тушки, так же плотно обхватывая и даже не думая куда-либо отпускать. Сжимающие словно в тисках кисти волка тонкие и сильные пальцы тоже чуть сдвинули вниз, увлекая придавливаемые лапы за собой.

Волкас рискнул открыть глаза и осторожно опустить морду, не вполне понимая, что происходит. Ему показалось или она действительно сейчас его обнюхивает?

Темная головка прелестницы остановилась напротив готового выскочить из груди сердца зверя и чуть склонилась набок, выглядя слегка озадаченно.

Если годы в Чистилище её чему и научили, так это так же безупречно видеть тонкие тела, как и физические. Или же это упомянутая Рухом способность к некромантии дала о себе знать таким образом, пробуждая неизвестные ныне знания? Но дело не в этом, а в том, что при ближайшем и более тщательном рассмотрении душа одного ее знакомого серошкурого засранца оказалась сильно поврежденной. Она искала совсем не это, но такой факт мимо своего внимания пропустить просто не могла. Аура животного в области груди была разорвана, отчего казалось, будто там зияет огромная дыра. Такие души уж точно никогда не отправятся на перерождение, сразу же списавшись в “брак”. Родился таким либо же получил душевные раны такого масштаба позже – она не знала, но даже мимолетного взгляда хватало, чтобы понять, что этот волк просто не мог дожить до своего возраста. Он должен был зачахнуть и умереть еще в раннем детстве, а не лежать сейчас перед ней такой энергичный, здоровый и полный жизни. Еще одна загадка в копилку вопросов о его личности. А то, что прямо сейчас зверь невольно, но при этом не менее жадно тянет из нее жизненную энергию сквозь ещё более эфимерные, чем те, что сейчас ее связали, путы, компенсируя тем самым собственные духовные травмы в области сердца, было, мягко говоря, неожиданно и крайне возмутительно. Неизвестно как и когда он успел, но терпеть подобную наглость главная и единственная пока пожирательница душ этого времени не была намерена.

Этого волка нужно убить. А еще лучше сожрать, чтобы даже с того света не тянул из нее жизнь, а то ей и одного обитателя бездны хватает за глаза. Но для начала нужно убедиться, что в нем больше не сокрыто никаких неприятных сюрпризов, и на основе полученных данных составить полный список того, за что линчевать Руха вслед за этим животным, от которого просто разит солнечной силой одной белобрысой крылатой твари. О да, за одно только это не остается сожаления в посещении мира мертвых. Новые навыки и многократно обострившееся чутье теперь позволяло без особых проблем вычислить врагов даже среди тех, кого подозреваешь меньше всего. Даже если те сами не знают, что являются ее врагами, как и не подозревают об ее настоящей природе и существовании невидимого духа баланса.

Не задерживаясь надолго на одном месте, Кира спустилась от сердца к диафрагме и сильнее напрягла руки, удерживая лапы и дернувшегося зверя на спине.

Лежать! Раньше надо было бежать, сейчас никуда тебе уже отсюда не деться!

Так натянут, словно гитарная струна. Кажется, что только тронь – и он порвется.

Едва ли не касаясь губами подрагивающего подтянутого живота, Кира щекотала его своими мокрыми волосами, прекрасно ощущая, какой взрыв эмоций вызывает у своей жертвы. Усмехнулась. Да тут даже эмпатию использовать не надо, реакция на нее и так хорошо заметна.