-- Да, да! -- оживленно подтвердила она. -- Мы сможем не только с сибирскими учреждениями развернуть совместные исследования, издавать совместные труды, проводить конференции, но и с сектором Московского института, где я защищалась. Я их очень люблю. Там такой великолепный коллектив, такие энтузиасты. Они очень хотят, чтоб мы начали совместный проект. Им нравятся наши работы.

-- Ну уж нет. Тогда я тебя вообще дома не увижу, будешь сидеть в своей любимой Москве. Инга тревожно вскинула глаза на мужа, и он, глядя на нее тоже, сам того не желая, передал ей чувство тревоги за дочь, возникшее у обоих в этот миг. -- Вообще-то тебе нужно выспаться. Пошли домой. Ты сразу пойдешь в постель, а я сам позвоню детям и скажу о твоем прибытии домой. x x x

На следующий день в обеденный перерыв Инга Сергеевна пошла к Лине, с которой не разговаривала почти двадцать пять лет, живя рядом в Академгородке.

Уютная, зажиточная, чистая, приветливая и просторная профессорская квартира, в которой Инга не была с того самого горького новоселья, уже с порога показалась ей какой-то "опустившейся", подобно человеку, потерявшему стимул к жизни. Лина прямо с порога бросилась к старой подруге на шею, повела в гостиную. Там все тоже навевало грусть. Вскоре Инга заметила, что грустное чувство вызывали засохшие цветы в огромных, расставленных по углам китайских вазах. -- Что случилось? -- спросила Инга, едва сев за стол и не тратя времени на вступление, которое напрашивалось само собой после стольких лет разлада. -- Инга, я пониманию, как тебя удивил мой звонок через столько лет! Но у меня здесь больше никого нет. В конце концов, если разлетелась наша дружба, то нас хотя бы связывает общая одесская земля. И ты единственный человек, который может меня выслушать и кому я могу довериться. А случилось нечто невообразимое, к чему я совершенно не готова и потому просто потеряна. У меня произошла трагедия. Даже не знаю, с чего начать... -- Лина, что случилось, что случилось? -- спросила Инга просто и естественно -- так, словно они не были разлучены зловещей интригой много лет назад. -Понимашь, Инга, здесь в Городке все знают друг друга и все прямо или косвенно связаны через работу. Поэтому я никому не могу сказать то, что случилось, потому что это сразу разнесется, дойдет до детей. И я подумала, что могу поговорить только с тобой. -- Лина, тебе незачем оправдываться. Я готова тебе помочь. Что случилось? -- Ой, даже не знаю, с чего начать, -сказала Лина, тяжело вздохнув. -- Олег был в четырехмесячной командировке в США. Недавно вернулся, и вернулся совсем другим человеком. Он всегда ездил не более чем на неделю, дней десять. Это его первая столь длительная командировка вообще и за границу, в частности. Писем он не писал, да и что писать, если письма идут по полторадва месяца. Вначале он звонил очень часто, а потом все реже и реже. Разговоры были очень короткие на уровне "У вас все в порядке?". Я это объясняла дороговизной разговоров и его желанием экономить доллары на подарки нам, что он всегда раньше делал. Но когда он прилетел и я увидела его еще только прошедшего паспортный контроль в Шереметьево, мне показалось, что что-то не то. Когда же мы встретились, его поцелуй, приветствие -- все мне показалось каким-то чужим. Он привез мне, детям, внукам массу всего, но был какой-то другой. Он очень изменился в интимной жизни, и я подумала даже, не заболел ли он Из-за столь долгой разлуки со мной. Я ходила сама не своя, не решаясь спросить его что-либо. Думала все само собой уляжется. Но вот несколько дней назад, собираясь в командировку в Москву, накануне поездки, вечером, он мне сообщил, что полюбил другую женщину и не может без нее жить. -- Как?! -- воскликнула потрясенная Инга. -- Вот так. Но это еще не все. Он мне сообщил, КТО эта женщина. А эта женщина не более не менее, как дочка нашей с тобой "подруги" Нонны! Он с ней встретился в какой-то эмигрантской компании. Может, это Нонка все подстроила. Я понимаю, что тебе это неприятно слышать, ведь она ТОГДА от тебя не отвернулась. Она пошла к тебе ночевать и от тебя улетела в Новосибирск. Но она почему-то отвернулась от меня. С того дня вообще перестала общаться и ни разу даже не написала мне открытку. Потом я случайно узнала, что она эмигрировала. Но тыто, наверное, продолжала дружить с ней и все знаешь? Инга, поверь, я уже все давно забыла. И я тебе простила. -- Но, Лина, -- сказала жестко Инга Сергеевна, -- пора наконец расставить точки над "i". Я тогда ни в чем не была виновата. Я просто зашла в ту комнату и застала там Нонну, она выскочила, и ты увидела меня. Но я не могла не позволить ей переночевать у нас, так как ей было страшно одной ночью возвращаться в город из Городка. -- Инга, что ты говоришь такое? Зачем ты меня казнишь. Ведь я все годы несла горечь обиды, а порой ненависть к тебе. Я не могла понять, как ты могла пойти на такое. Это не вязалось с моим представлением о тебе. Боже, за что мне такое наказание. Почему же ты не пришла и не сказала мне всю правду? -- А ты бы не поверила. К тому же у меня самой тогда было немало проблем. Я не считала нужным оправдываться в том, в чем не была виновной. -- Инга, -- зарыдала Лина, -- Инга прости, прости, меня. -- Лина, ты тоже ни в чем не виновата. Любая из нас, наверное, чувствовала б то же, что и ты. Как это могло случиться, что теперь ее дочь встала на твоем пути? Как они встретились с Олегом? И как его угораздило в эту эмигрантскую компанию? -- перебила подругу Инга Сергеевна. -- Я сама была поражена, -- ответила Лина. -- Он всегда с презрением относился к эмигрантам и к тем, кто остается за Западе. Он же очень идейный коммунист. -- Да, вот тебе его идейность, патриотизм, -- сказала Инга. -- Какая ирония судьбы... Сколько же ей лет сейчас, этой девице? -- Лет двадцать восемь. -Линочка, а может, ты преувеличиваешь? Может, все уляжется. Ведь вы прожили столько лет! Четверо детей. Пройдет время -- он забудет. Ну даже если было там что-то. Он был один долгое время. Если она такая красавица, какой была Нонна, да еще при маминой манере поведения и принципах жизни, то ей нетрудно было воспользоваться одиночеством мужчины. Но пройдет еще немного времени, все вернется на круги своя. Может, ты простишь ему? -- Да, что ты говоришь! Я ж не сказала тебе главного. Он с кем-то послал ей приглашение, и она собирается сюда приехать. Представляешь! И она!.. Ее мать сюда приехала, принеся мне несчастье, теперь ее дочь! Она хочет, как он мне сказал, "попутешествовать по стране своего детства". Она без конца звонит сюда.

-- И куда же он ее приглашает? -- спросила Инга, широко раскрыв глаза в недоумении. -- Сюда! -- почти крикнула Лина. -- Сюда, понимаешь? Он мне сказал, что нужно восстановить перегородку и сделать снова две квартиры, как было до того, как нам предоставили это жилье. -- И что же она приедет сюда навсегда? -- Я не знаю, но не думаю, что ей из Америки захочется сюда. Вероятнее всего, что Олег чтонибудь придумает: совместное предприятие, долгосрочное сотрудничество, чтоб поехать туда работать. Времена меняются. Его имя известно на Западе. Он талантливый ученый. Он будет процветать. Он только сейчас начал разворачиваться. Если б я поехала, может, я бы сейчас была самым счастливым человеком. А вышло все наоборот. Сейчас мне кажется, что несчастнее меня никого нет. -- Но что же случилось, почему ты не поехала? -- А что получилось? -- сказала Лина, вытерев насухо глаза. -Разве ты не знаешь, что по нашим идиотским правилам наш простой советский профессор не может просто так, без особого разрешения президиума Академии наук брать жену за границу с собой в командировку в качестве сопровождающего лица, даже если он все расходы берет на себя. И мы пошли самым распространенным в таких случаях путем: запросили у американского коллеги частное приглашение для меня, тем более что этот коллега приглашал меня неоднократно устно, когда бывал у нас дома здесь. Американский коллега откликнулся немедленно, выслал приглашение почтой. Почта шла очень долго, а когда получили, увидели, что американец забыл (или не знал), что нужно в этом приглашении оговорить специально, что он все расходы по медицине, в случае чего, берет на себя. Когда мы ему позвонили, он был в отпуске. В общем, короче говоря, мы не успели. Но Олег меня успокаивал, что он наладит в Америке контакты, что он сам привезет оттуда приглашение на нашу совместную поездку через какое-то время, что у нас еще все впереди. -- Это все наша женоненавистническая система, которая не позволяет ученому, уезжающему даже в длительную командировку, взять с собой жену, -- сказала Инга поникшим голосом. -- Вот она, философия в действии. Ведь мы же бесполые социальные существа. У нас же человек -- это "совокупность общественных отношений". У нас нет никакой физиологии. Поэтому наш мужчина может жить сколько угодно без женщины, ну а женщина с ее потребностями вообще не в счет. -- Ты права, Ингушка, -- вставила грустно Лина. -- С тех пор как Олег стал часто ездить за границу, по приезде у нас дома собирались его ближайшие коллеги. Он устраивал показ слайдов, а сейчас, когда приобрел камеру, и видеофильмов. Мне интересно было смотреть, как в кадрах наряду с заседаниями конгрессов, конференций, совещаний мелькали картины живописных мест, памятников культуры и зодчества, которые Олег посещал в этих поездках. И ни разу мою душу не смутил упрек: "а почему, собственно говоря, я обделена всем этим? Понимаешь, ни разу мне не пришла в голову такая мысль! -- Это все пошло от Сталина, -- сказала Инга Сергеевна, устремив как бы в давние годы свой взгляд. -- С женой вроде бы начальство не разрешает -- и все ясно. Сталинская политика разделяй и властвуй началась именно с размежевания семьи. Построенная на шкурничестве, корысти, культивировании в человеке самого низменного, эгоистичного, эта политика начиналась, казалось, с самого малого, с устраивания Сталиным всевозможных приемов и праздников без жен. В последнем "Огоньке", как раз в статье "Музыкальные услады вождей" Юрий Елагин пишет об этом. Представляешь: на приемы и банкеты высокопоставленных особ все приглашались без супруг, и сами вожди всегда были одни, и никто из приглашенных артистов и музыкантов даже не знал, кто из хозяев женат, а кто -- нет. Вот так они "спускали команду" отношения к семье и к семейным ценностям. Кощунственное отношение к семье дошло до того, что даже святая святых всех народов -- семейный ритуал -- новогодний праздник, Сталин устраивал со своими сподвижниками без жен. -- Я гдето читала, -- вставила Лина поникшим голосом, -- о том, что ордер на арест своей жены Александр Поскребышев, начальник личной канцелярии Сталина, должен был собственноручно передать Сталину на подпись, и, когда он попытался взять жену под защиту, Сталин, подписав ордер и рассмеявшись, сказал: "Ты, что, бабу жалеешь? Найдем тебе бабу". И вскоре к Поскребышеву пришла молодая женщина и сказала, что ей поручили заниматься его хозяйством. Нет, Ингушка, ты только представь, до какого цинизма доведено отношение к женщине. Но Сталин, очевидно, знал, с кем дело имел, и знал, что они, эти "рыцари со страхом и упреком", готовы откупиться своими женами ради своих личных интересов. И нет страницы в нашей истории более позорной, чем эта. -- В том-то и дело, -сказала Инга Сергеевна, -- когда-то мужчины шли на гибель ради женщин, а наша история являет примеры совершенно противоположные, когда мужчины женщин приносили в жертву не только ради своего выживания, но вообще ради чего угодно. И так все пошло поехало, и появились в обществе все проблемы главнее женщин и их интересов, и появилась индустрия, достигшая высот производства спутников, ракет, космических кораблей и чего угодно, только вот для производства женских трусиков, колготок, простой помады, шампуня, дезодоранта и теней для век (вечной мечты нашей женщины) места на одной шестой части земли не нашлось. А ведь если вдуматься глубоко -- это очень серьезно. И мужчины даже не вникали в то, что это все -- оружие против них же. Семья -- это тыл, это место, где ты можешь быть самим собой, расслабиться и мобилизоваться. Семья дает человеку почву для независимости. Вот почему Сталин и начал с разрушения святая святых человеческого достоинства -- независимости, "прайвеси", как говорят на Западе. Он начал с разрушения семьи. Это была его форма реализации мефистофельской концепции заполучения души. Дальше уже все было без проблем. -- Слушай, Инга, недавно я читала статьи поэтессы Ларисы Васильевой, -- перебила Лина возбужденно, -где она предлагает создавать в обществе женские общественнохозяйственные и политические структуры, которые бы способствовали решению женских проблем. Может, она права? -- Я тоже читала об этом и не думаю, что эта идея так уж утопична. Взять хотя бы проблему рождаемости. Ведь природа разделила человечество на два пола во имя высшей цели -- продолжения жизни, и не просто продолжения количественного, но и качественного. И тут в большинстве случаев за все сложности отдувается женщина. Что ни говори, а пробема абортов и безопасных контрацептивов до сегодняшнего дня остается проблемой проблем. И сколько трагедий и "американских" и неамериканских, сколько "бедных Лиз" породила эта проблема на протяжении истории человечества. А сколько женщин умирало и умирает от абортов, от нежеланной беременности. И разве один мужчина понес за это наказание? Мне кажется, что вообще должна быть какая-то правовая норма об обоюдной ответственности полов перед зачатием ребенка. Может, это выглядит на уровне утопии, но все же такой подход мне кажется более гуманным, чем запрещение абортов. И даже в самой этой постановке вопроса -- запрещение абортов, которая периодически возникает в разных точках земли, -- опять же предполагается бесправие женщины. Бьется, бьется женщина за свои права, а за нее ктото решает, рожать ей ребенка или нет, даже если этот ребенок ей нежеланен, несвоевремен, если она не считает себя готовой обеспечить этому ребенку достойную жизнь. Я уж не говорю о том, что и самого ребенка вряд ли ждет хорошая перспектива в жизни, если он появляется на свет нежеланным. Почему угроза СПИДа заставляет людей думать об ответственности друг перед другом в постели? А угроза легкомысленного, безответственного, порой опасного для этой новой жизни зачатия должна касаться только женщин?! Кто виновен в том, что на свет появляются нежеланные больные (от нездорового образа жизни родителей) дети? Кто за это отдувается? Так что, хотя мы очень любим цитировать знаменитые слова Маркса о том, что он в женщине ценил более всего слабость, но слабость, может быть, могла себе позволить жена Маркса, в чем, кстати, я тоже очень сомневаюсь. Ну а современной женщине не до расслабленья. Пока ей нужно каждый день вести борьбу за полное фактическое равенство с мужчиной с учетом специфики ее женского организма и чисто женского назначения. И, конечно, женские организации общественные и политические движения очень нужны. Но нужно не забывать и другую сторону этой проблемы. Известно, что женские коллективы не всегда отличаются всеобщей любовью их членов друг к другу и благодушием к окружающему миру. Пример из истории России -Бестужевские курсы. Ведь Бестужевские курсы, то есть женский университет в Петербурге, были открыты с самыми благородными целями. Выдающиеся ученые, в том числе Бекетов, Мечников, Сеченов читали там лекции. И что же?! Исследователи этого периода истории России, отмечают, что с первых же дней это женское учреждение сотрясалось забастовками, петициями, демонстрациями. Бестужевка была поголовно охвачена революционным движением и участием в террористических организациях. А ведь на эти курсы съехались лучшие, казалось, рвущиеся только к знаниям молодые женщины и девушки. Поэтому женские организации, женские учреждения, конечно, должны быть, чтоб обеспечить какое-то равновесие в обществе, но путь к решению основных проблем семьи и детей (а это одна из главных составляющих женской проблемы) видится мне, только в союзе обоих полов, только в достижении гармонии между ними и совместном решении всех общечеловеческих проблем. Женщина вне союза с мужчиной -- озлобленна, воинственна, эгоистична и жестока. И в нашей революции было немало женщинреволюционерок, настоящих садисток -- я где-то читала об этом. Например, в Одессе была садистка на счету, которой пятьдесят два расстрела. В Киеве тоже свирепствовала чекисткаследователь, которая подозреваемых, вызванных в ЧК, расстреливала, если они возбуждали ее нездоровые сексуальные инстинкты. Другая революционеркакомиссарша заставляла красноармейцев насиловать в своем присутствии беззащитных девушек, женщин, малолетних. А женщинынадзиратели в концлагерях?