– Завтра, в час дня жду вас у входа в Пулково. Не опаздывайте.

Его рука, большая и горячая, нежно прикасается ко мне, и меня охватывает непонятное беспокойство. Внутри всё дрожит, и по телу бегут мурашки.

Господи, почему Ельцов так действует на меня?

Я останавливаюсь, как вкопанная, и поднимаю на бизнесмена свои глаза, обрамлённые пышными чёрными ресницами. Он – очень высокий, широкоплечий и серьёзный. Дыхание учащается, сердцебиение ускоряется. И я отчаянно понимаю, что хочу его поцелуя!

Но мужчина, кажется, не замечает меня. Он небрежно кивает в сторону диадемы:

– Уже раннее утро. Я очень устал. Уходите.

Эти слова подействовали на меня отрезвляюще, как будто на меня вылили ушат холодной воды. Ох, что это я?

Я хватаю коробочку с диадемой, и поспешно направляюсь к выходу из пентхауса, по пути захватив свой чемоданчик с отмычками – как бы мужчина не передумал.

Но, никто и не думал за мной гнаться. Видимо, Ельцов и вправду отправился спать. Я захлопываю входную дверь пентхауса, открываю кованую решётку и нажимаю кнопку вызова лифта.

Зеркальный лифт прибывает моментально – жильцы дома ещё спокойно спят. Спустившись на первый этаж, я, испуганно озираясь, выхожу из кабины.

Звенящая тишина не настораживает меня. Я уже и позабыла о Лёхе, который должен ещё спать в своей каморке. И зря.

– Эй, цыпочка, ты куда?

Внутри всё переворачивается от этого фамильярного отношения. Ноги от неожиданности подкашиваются, и я рухнула на кафельный пол, посреди холла.

Охранник выбегает из своей каморки, и начинает поднимать меня. Я, раздражённо, отталкиваю мужчину, и выпрямляюсь во весь рост.

– А ты чего тут делаешь так рано?

Блин, дошло, наконец!

Но я не собираюсь ему отвечать. В два прыжка я преодолеваю расстояние до входной двери, и выбегаю из подъезда.

Уже светает. Дождь наконец-то перестал, оставив на тротуаре небольшие грязные лужи. Перепрыгивая через них, я добираюсь до своего старенького «Вольво», и с облегчением ныряю в салон.

Поместив драгоценную диадему на переднее сидение рядом с собой, я завожу мотор, и направляюсь домой.

Всё, с меня хватит!

На работе мне нужно быть через три часа. Поспать я вряд ли успею, но вот помыться и понежиться в кровати со спящим сыночком – запросто.

В квартире стоит звенящая тишина. Часы, с мерно покачивающимся маятником, показывают почти шесть утра. Я быстро раздеваюсь в прихожей, прячу чемоданчик с отмычками и бархатную коробку с диадемой внутрь зеркального шкафа, и проскальзываю в детскую.

Мой любимый светловолосый малыш спокойно посапывает в своей кровати-машинке. Я блаженно закрываю глаза. Господи, спасибо тебе за то, что позволил мне убраться живой из дома Ельцова!

Я хотела быстро раздеться, и занять тёплое местечко рядом с сыночком, но, вспомнив о бизнесмене, решила, что первоначально мне необходимо принять душ.

Стоя под горячими струями воды, мне долгое время не удавалось согреться. Моё сознание снова и снова возвращалось к мыслям о ювелире. А точнее, о сексе с ним. И я удручённо понимаю, что хотела бы повторить это ещё раз.

Да блин, и не один раз!

Но. Теперь у меня другая миссия – нужно втереться в доверие к Стефану Деко, выйти за него замуж, получить кольцо и расплатиться с Ельцовым. А там… Чем чёрт не шутит? Вдруг, Деко и есть – моя судьба?

– Надо хоть погуглить, кто это такой.

Решив обязательно это сделать за завтраком, я, тщательно вымывшись в душе, и, проскользнув в детскую, ложусь в кровать с сыночком, блаженно вытянув ноги.

– Ты – мой самый любимый мужчина.

Я целую Артёма в макушку и блаженно закрываю глаза.

Какое-то мрачное бетонное помещение, похожее на бункер. На потолке висит одинокая, пыльная лампочка. Я сижу посреди этого помещения, привязанная к старому деревянному стулу.

Слышу шум шагов. Такое чувство, что сюда идёт несколько человек. Дверь распахивается, и первым в комнату входит Касьянов. Его лицо – перекошено от гнева. Маленькие глаза буквально мечут молнии. За ним – два нагло ухмыляющихся бритоголовых охранника, с битами наперевес.

Боже мой, что я здесь делаю? Я же отдала ему диадему!

– Вы надумали меня обмануть, Виктория Юрьевна?

Павел Андреевич сплёвывает на пол, возле меня, и с остервенением бьёт меня по щеке. Неожиданный удар обжигает мою левую щёку, и я с ужасом понимаю, что у меня открылось носовое кровотечение.

– Я не понимаю вас.

Всхлипываю.

– Ах, не понимаете!

Касьянов щёлкает пальцами, и один из охранников подносит ему диадему, переданную Ельцовым. Я смотрю на переливающееся украшение, и что-то мне кажется странным.

– Вы решили, что я идиот?

Голос криминального авторитета звучит громогласно в пыльном бетонном бункере, и я поёживаюсь от страха. Мужчина кидает мне под ноги украшение, и я внимательно изучаю его.

Блин, оно так ненатурально выглядит.

– Это подделка!

Касьянов подтверждает мою догадку, и я охаю. Значит, я ещё не потеряла навыки, и с ходу смогла рассмотреть, что камни поддельные.

Но, как же так?

Диадема, которую я примеряла у зеркала, в спальне Владислава Сергеевича, без сомнения, была подлинная. А вот что я принесла Павлу Андреевичу?

Я закрываю глаза, и пытаюсь всё вспомнить всё произошедшее со мной, до мельчайших деталей. Вот – Ельцов уходит за диадемой в спальню, и через пару минут возвращается, держа её в руках.

В кабинете был рассеянный свет, да я и не изучала, какое украшение принёс ювелир, поверив ему на слово. Затем он самостоятельно упаковал драгоценность в коробку, которую я потом, не открывая, передала Касьянову.

Неужели, бизнесмен изначально обманул меня, подсунув подделку? Но, он же понимал, что меня убьют!

– Вы меня разочаровали!

Голос Касьянова звучит глухо, и он вынимает из пиджака пистолет. На меня накатывает волна страха. Вот и всё. Ельцов обманул меня, подставил, и я больше никогда не увижу Артёма.

Боже, помоги мне!

– Я всё сделала, как вы просили!

Я пытаюсь оправдаться, поднимая глаза, полные слёз, на мужчину.

– Эту диадему Ельцов хранил в сейфе! Я не виновата, что она оказалась поддельной!

Павел Андреевич насмешливо смотрит на меня, подносит пистолет к лицу, и взводит курок.

– Мне очень жаль, Виктория Юрьевна, что ваш сын так и не узнает, куда исчезла его мама…

– Мама!

Я рывком сажусь на кровати, напряжённо дыша. Надо мной стоит Артём, и испуганно заглядывает в глаза.

– Я напугал тебя, мамочка?

О, Боже, это сон. Только сон.

– Нет-нет, дорогой. Я почему-то заснула.

Я кидаю испуганный взгляд на детский будильник салатового цвета, стоящий на тумбочке, возле кроватки сына. Полвосьмого!

– Ё-моё, через полчаса в детском саду завтрак!

Я подрываюсь, и вскакиваю с кровати, попутно целуя сыночка:

– Собираемся быстрее, маме на работу надо бежать!

Скидываю халат и открываю шкаф, чтобы найти нужную одежду.

Заспанная свекровь появляется в проёме двери, и с интересом наблюдает, как я собираюсь на работу, в панике отбирая вещи.

– Вик, у тебя всё хорошо?

Киваю. Блин, ну не рассказывать же матери моего покойного мужа, что со мной произошло этой ночью. Нет уж. Перед уходом на дело, я поведала женщине душещипательную историю об избитой подружке, которой нужна моя моральная поддержка.

– Одень что-нибудь с высоким воротником.

Я кидаю на женщину вопросительный взгляд, и смотрю на своё отражение в зеркале.

Бог мой!

На моей шее запечатлен кровавый засос с расплывшимся синяком. Мои глаза удивлённо расширяются, а память услужливо подсовывает все события этой ночи. Ну да. Страстный секс с ювелиром оставил свои следы на моём теле – на бедре отчётливо виден след от руки мужчины, а на шее – кровавый засос.

– Это не то, что вы подумали…

Но моё бормотание звучит несуразно, а улыбающийся взгляд свекрови явственно свидетельствует о том, что она уже сама всё поняла.