После использования заклинаний подвал преобразился: вещи, валяющиеся до этого неаккуратными кучами, теперь были рассортированы и аккуратно сложены, пыль и грязь удалены, а пол вымыт.
— Ну что, пошли убираться наверху? — спросила я Северуса, и он, кивнув, грустно закрыл книгу. — Ну не расстраивайся, — заметив это, утешила его я. — Когда уберемся и помоемся, пойдем гулять, хочешь? А вечером я тебе сама ее почитаю.
Сын просветлел лицом и чуть ли не вприпрыжку побежал к лестнице, прижимая к себе свое сокровище. «Его так легко порадовать, — грустно подумалось мне. — Интересно, Эйлин ему часто читала?»
Чтобы не палиться слишком уж сильно, подумав, Левиосой я вернула вещам в подвале изначальный беспорядок. Да и убралась пока лишь на кухне, в ванной и спальне Северуса. Потом помыла ребенка в нагретой заклинанием воде и, оставив его с книгой в детской, занялась собой. Ничего исключительного: из-за ограниченности в средствах — хозяйственное мыло и стиральный порошок, на выбор — засидеться и получить полный комплекс спа-процедур не вышло бы при всем желании. А хотелось. Но сначала дела первой необходимости и уже потом отдых и релакс. Мысленно проговорив эту установку, я вытерлась, оделась и пошла собирать Северуса на прогулку. Денег в кошельке было немного, да и с порядком цен я знакома не была, но прицениться же мне никто помешать не может? Поэтому мы неспешно догуляли до центра городка (спасибо тем, кто установил указатели, а то местная жительница, пытающая всех прохожих вопросом «как пройти к магазинам?» смотрелась бы дико и вызывала подозрения). Купили свежий хлеб, макароны, молоко, сыр и яйца, а оставшихся денег хватило даже на лак для древесины “черный орех”. Продавец с интересом осмотрел предъявленную ему палочку, но цвет подобрал. На обратном пути зашли в парк: там я присмотрела подходящего размера палку для муляжа. Кто его, Тобиаса, знает. Всегда лучше перестраховаться. Дома вдвоем с Северусом (я делала, он смотрел) мастерили кустарное подобие волшебной палочки. Олливандер, наверно, со смеху бы помер, глядя на эти попытки подражания великому искусству, но на мой непрофессиональный взгляд вышло неплохо. Красили снаружи, чтобы запах лака не выдал сделанные приготовления. А остатки лака спрятали в подвале под завалами бутылок: думаю, если в них что-то и изменится, то лишь увеличится количество.
Потом ужинали (обедали еще в парке, хлебом с молоком), я приготовила овсяную кашу, а после того, как утолили голод, читали учебник зельеварения. Лично у меня вызывал сомнение выбор литературы, но Северус вцепился в книгу и наотрез отказался менять ее на какие-нибудь сказки или приключения. Что же, его право. Но прочитав пару глав, в которых постоянно повторялись слова «помешивание, шинкование, пары, ингредиенты» и тому подобное, я поймала себя на том, что не убаюкиваю сына, а начинаю клевать носом сама.
— Так, Северус, — встряхнувшись, строго сказала я неприлично бодрому сыну. — На сегодня хватит. Если будешь хорошо себя вести и сейчас, почистив зубы, пойдешь к себе в комнату и будешь тихо сидеть там, то завтра почитаем еще.
Он мрачно кивнул и, надувшись, гордо удалился. Я же отнесла книгу в подвал, заклинанием уменьшила сундук с его содержимым и снова закопала его там, где до этого нашла. И вовремя: наверху, в прихожей, послышались тяжелые шаги. Похоже, мой благоверный вернулся. Ну что, «улыбаемся и машем»? Может, все не так страшно, как я успела себе навоображать?
====== Глава 3 ======
Двадцать минут спустя.
Лежу на кровати в спальне сына, приложив лед к подбитому глазу, и придумываю способ тихо избавиться от урода. Морального, в большей мере, но и чисто эстетически этот козел не красавец.
И самое смешное, что я теперь не могу сказать «а ведь как хорошо все начиналось», потому что и начиналось все откровенно фигово. И продолжение не подкачало. Этот явился домой подшофе, открыл дверь чуть ли не с ноги, добрел походкой бывалого моряка до кухни, постоял на ее пороге, обозревая чистую мебель, отмытый пол, выстиранные занавески… развернулся и двинул мне в глаз. Я даже закрыться не успела, настолько не ожидала такой реакции на облагороженный быт. Пока лежала и пыталась проморгаться — глаз мгновенно заплыл, а из него брызнули непрошенные слезы — этот *** подлетел ко мне и начал рыться в карманах.
— Колдовала ведь, стерва драная, — бормотал он себе под нос. — А… вот и она!
Я услышала треск и поняла, что муляж мы с Северусом сделали не зря. И тут же меня за шкирку потащило наверх.
— Что, думала, самая умная? — кривя губы, прошипел этот, подтаскивая меня к себе. — Думала, я не замечу? Да такая косорукая уродина, как ты, ни в жизнь бы сама этот срач не отмыла! Я тебе говорил, что еще раз — и сломаю? На вот, подавись!
В мой живот больно ткнулись обломки крашеного дерева. Сейчас я только могла надеяться, что эта пьянь не заметит подделку и расслабится, решив, что я теперь безоружна. Поэтому я изобразила на лице страдание (даже особо стараться не пришлось: слезы все так же лились ручьем, нос, предположительно, распух, а на животе, чувствую, скоро будет синяк).
Я все еще решала сложную моральную дилемму — применять ли к нему магию (потому что чем это грозит мне, я пока не знаю: среди вещей Эйлин не нашлось ни одной книги по магическому праву), когда между мной и мужем ужом ввернулся Северус, пытаясь оттолкнуть его от меня, и закричал звенящим от напряжения голосом:
— Не смей обижать маму!
— Да я тебя щелчком перешибу, сопля! – взвился Тобиас.
Вот теперь вопрос о применении магии отпал: я выхватила палочку и парализовала агрессора, заставив его застыть с занесенной для удара рукой.
Съежившийся в ожидании затрещины Северус распрямился и, мгновенно вернув себе самоуверенность, гордо заявил:
— Как мы его, да? И что теперь делать будем?
Это был хороший вопрос. Весь день я занималась самообольщением. Говорила себе о гуманности, о моральных принципах, но сейчас, столкнувшись лицом к лицу с тем, что этот *** хотел обидеть моего Северуса, беззащитного пятилетнего мальчика и своего родного сына, поняла, что разводом у нас дело не закончится. Так что и поднимать эту тему не стоит. Бежать, как и планировала изначально? Ну уж нет. Я никогда в жизни не убегала. И по понятиям говорить приходилось. Редко, но бывало. Между прочим, за спиной Северуса был острый косяк, и все могло закончиться трагично, так что…
— Ты сейчас пойдешь спать, а я подчищу ему память, – подумав, набросала я план ближайших действий.
Северус серьезно кивнул и пошел к лестнице, но, встав на первую ступеньку, обернулся и тихо сказал:
— Мам, может, тебе сегодня лучше поспать у меня?
Я не знаю, хотел он защитить меня или ему самому было страшно, но в груди разлилось приятное тепло, и я, сглотнув комок в горле, кивнула:
— Хорошо, родной, я приду, как только тут закончу. А ты уже ложись, ладно?
— Да.
Северус подарил мне неуверенную улыбку и пошел наверх, а я обернулась к мужу. Похоже, сейчас будет мой первый опыт в применении заклинания Забвения. Теорию я прочитала всю, но вот на практике применить все так, чтобы удалить лишь последние воспоминания, представлялось задачкой не из простых. Мне хотелось, чтобы воспоминания о том, как он дал мне в глаз и сломал палочку остались — так противник будет расслаблен своим мнимым превосходством и сможет наделать ошибок. Я в свое время много читала (да и писала) про попаданцев, и меня всегда поражало, как лихо они разбрасывались непростительными. Нет, Аваду, положим, обычно не применяли, но вот Круцио или Империо — за милое дело. А ведь есть такая штука, как Приори Инкантатем, при наложении которой на палочку в обратном порядке вызываются все наколдованные ею заклинания. И это только из того, что описала сама Роулинг. Вполне может статься, что на эти заклинания, как на имя Темного Лорда, метку поставили. В общем, действовать нужно так, чтобы не подкопались. Ни маги, ни магглы: на неволшебный мир у меня были большие планы, ставить на которых крест из-за судимости не хотелось.
