- Нет, - усмехнувшись, с вызовом ответил я.

- Ну разумеется, - улыбнулся он, и его голос обрел новые, какие-то жутко убедительные обертоны. Он как будто пытался вложить мне в голову следующую мысль, для усиления эффекта даже наклонившись вперед, в мою сторону. – Мы с вами похожи. Беспроблемные. Нам не в чем себя укорить.

Это был первый раз, когда Лектер заговорил о себе. Я чувствовал, что эти слова имеют для него особый смысл, чувствовал его искренность, и она выбивала меня из колеи. Настолько абсурдно было ожидать ее от мозгоправа, но, тем не менее.

- Знаете, Уилл, - тяжело вздохнув и так и не дождавшись от меня какой-нибудь реакции на свои слова, Лектер продолжил. Казалось, что он изо всех сил ломится в закрытые двери, я даже слышал глухой треск воображаемых досок массивных створок. – Мне кажется, дядя Джек видит в вас хрупкую чайную чашечку. Лучший фарфор только для дорогих гостей.

Я рассмеялся этому сравнению, потому что себя доктор Лектер совершенно точно отнес к последним. Ну надо же, какое самомнение у человека! Тот тоже хмыкнул себе под нос, и снова принялся за еду, пытаясь скрыть неловкость. Ему было непривычно говорить о себе, о своих ощущениях и образах, возникающих в голове. Конечно, обычно же он находился в прямо противоположной позиции. Меня же разобрало любопытство. Хотелось разговорить его, увидеть, добраться до самых тайных закутков чужой души, которой меня так опрометчиво поманили. Поддавшись куражу, я откинулся на спинку стула и немного провокационно спросил:

- А что во мне видите вы?

Лектер окинул меня ставшим резко пронзительным взглядом и, помолчав, вынес свой вердикт:

- Мангуста, который должен защищать дом от змей.

Сказано это было так, что перед глазами сама собой встала очень яркая и живая картинка: я сидел перед огромной смертельно ядовитой змеей, которая, впрочем, не собиралась нападать. Пока что. Змея, то есть доктор Лектер, усмехнулся, отгоняя наваждение, и указал вилкой на мою тарелку с омлетом:

- Доедайте.

После завтрака я повез своего напарника проверять предполагаемое место работы Сорокопута. У нас был список строительных фирм, использующих в своей работе материалы определенного сплава. В одежде Элис Николс, одной из жертв, нашли металлическую стружку, похоже, из трубонарезного станка. Доктор Лектер был полон энтузиазма. Слабая улыбка не сходила с его лица всю дорогу, пока я занимал его деталями расследования и тонкостями работы агента. Было очевидно, что моему напарнику интересно, и меня находят приятным собеседником.

Как ни странно, но нам повезло в первой же фирме. Некто Гаррет Джейкоб Хоббс. В отличие от остальных сотрудников он не оставил адреса, только телефон, что показалось мне подозрительным. Значит, ему было что скрывать. Кроме того, он иногда по нескольку дней не появлялся на работе. Это вполне могло оказаться пустышкой, но требовало проверки.

***

В голове неприятно шумело, а воздух с трудом поступал в легкие. Я стоял, тупо глядя в одну точку, и пытался осознать произошедшее. Только что я убил человека. Да, серийного маньяка, но, учитывая мои психологические проблемы…

Я всегда боялся стать таким, как они. Сойти с ума, начать убивать. И сейчас, похоже, мой кошмар начал сбываться. Нет, это убийство было оправданно: я пытался спасти Эбигайл Хоббс, дочь Гаррета, которой тот хотел вскрыть горло. Но мне действительно понравилось это ощущение силы, победы.

Рядом суетились полицейские и агенты, работники скорой помощи. Ганнибал Лектер помог погрузить в машину носилки с девушкой, находящейся в критическом состоянии, и они уехали в больницу. Ее мать спасти не удалось, но Ганнибал смог замедлить кровопотерю Эбигайл, мягко отстранив меня от нее, и одним своим спокойным и уверенным видом немного привел меня в себя. А сейчас меня ждали Джек и отчет о случившемся.

В больнице я застал совершенно сюрреалистичную картину: Эбигайл, неподвижная, с дыхательной трубкой во рту, лежала в палате, а рядом, скорчившись в три погибели и совершенно не боясь помять свой дорогой костюм, спал Ганнибал Лектер, продолжая даже во сне держать ее за руку. Постояв, я так и не решился нарушить этот хрупкий момент безмятежности и просто сел рядом.

***

Следующие дни были наполнены Гарретом Джейкобом Хоббсом. Он снился мне в кошмарах, где я сливался с ним в одно и убивал всех этих девушек. Последней всегда была Эбигайл, доверчиво смотревшая мне в глаза, прямо в самую душу, пока я резал ее беззащитное горло. В тире, куда я пришел немного полечить нервы и отшлифовать навыки стрельбы, которые, как показал последний случай, тоже были не на высоте, вместо мишени я раз за разом спускал курок в улыбающегося маньяка. Он смотрел на меня невидящими бельмами глаз и ехидно скалился, намекая, что мне никуда от него не деться. Действительно, куда убежишь, если чудовище в твоей голове?

Алана поджидала меня после лекции, где я рисовал слушателям психологический портрет Сорокопута. Вид она имела взвинченный и виноватый. Мы успели лишь только обменяться парой фраз, как в аудиторию вошел Джек. Я должен был догадаться.

- Наблюдательный совет вынес тебе благодарность.

Мило. И что мне прикажете с ней делать? В рамочку и на стену повесить?

- И одобрил твое возвращение на службу.

Последние слова Джека заставили меня замереть. Они серьезно? Ведь невооруженным взглядом видно, что последние события не прибавили мне спокойствия. Ни один нормальный психиатр не станет выносить положительное решение, рискуя своей карьерой. Глядя на обреченное выражение моего лица, Алана справедливо усомнилась, хочу ли я вернуться.

- Я хочу, чтобы ты вернулся, - с нажимом заявил Джек, не дав мне толком задуматься над этим вопросом. – И я рекомендовал освидетельствование.

И все сразу встало на свои места: и неловкость в разговоре со мной Аланы, и надутая непреклонность Джека. Обложили, прямо как волка в лесу.

- Начнем прямо сейчас? – язвительно осведомился я, чувствуя внутренний протест. Алана беспомощно вздохнула и кинула на меня просительный взгляд, чтобы я постарался войти в ее положение. Да я и так только этим и занимаюсь!

- Думаю, Ганнибал Лектер подходит лучше, - заметил Джек, оттесняя ее плечом. – У вас нет личных отношений.

Я хотел было фыркнуть и поинтересоваться, «а предложение дружбы не является ли таковым?», но передумал.

- Если тебя больше устраиваю я… - начала Алана, явно стараясь намекнуть на то, что она может по моей просьбе провалить освидетельствование, но я не дал ей закончить:

- Меня вообще не устраивает, когда мне лезут в голову. Вопрос закрыт.

Я шел к выходу, когда Джек добил меня контрольным в спину:

- Ты ушел из убойного отдела, потому что не мог спустить курок. А сейчас выстрелил десять раз.

В его голосе стали различимы рычащие нотки, нажим стал почти ощутим. Джек считал себя полностью правым и пытался заставить меня принять нужное ему решение.

- Так что, психолог не формальность? – до последнего не хотелось верить в то, что слышал.

- Нет, - не оправдал моих надежд Джек. – Я просил только взглянуть на дело Хоббса, но ты влез в него по уши. Сколько ночей ты провел в палате Эбигайл?

Я молчал, ощущая моральный прессинг Кроуфорда. Алана самоустранилась, издалека с тревогой следя за нашим противостоянием. Я сдался первым:

- Терапия на меня не действует. Потому что я знаю все их уловки.

Я развернулся, уже зная, что пойду на прием, а Джек все не унимался:

- Ну же, Уилл! Не лишай меня здорового сна.

Легко ему говорить. Мне бы здоровый сон кто вернул.

Доктор Лектер был готов принять меня в тот же день. Оказалось, что Джек заранее обо всем договорился. Когда я вошел, мне протянули сложенный пополам лист бумаги.

- Что это?

- Психологическое освидетельствование, - с готовностью заметил доктор. – Вы полностью дееспособны и более или менее вменяемы. Поздравляю.

Он с улыбкой смотрел, как на моем лице крупными буквами проступает недоумение. Я заранее настроил себя на неприятную рутину, а его действия совершенно не вписывались ни в какие рамки.