А вторым моим хобби, в которое я окунулся с головой, было собирательство и зельеварение. Вы будете смеяться, но в память о своем самом нелюбимом и придирчивом преподавателе. Как ни странно, вспоминая школьные годы и бывших знакомых, я лучше всего мог вспомнить именно его. Его лицо, а еще лучше его голос, когда он в очередной раз в пух и прах разносил мои ответы или критиковал поведение, читал лекции или нотации, все равно. Все эти слова, которые так хорошо вылетали из головы в школьные годы, теперь воскресали в памяти, как будто вырезанные на коре головного мозга зачарованным пером. А потому, подумав, что пропадать знаниям точно не стоит, я создал себе тетради, перо и принялся за работу: переписывание всех рецептов зелий, какие только приходили на ум. Снейп бы впал в шоковое состояние, узнав, насколько я, оказывается, хорошо запомнил его лекции.
Хотя тогда все эти знания были в большей степени бесполезны: ни животных, ни растений, части которых составляли большую часть составов, было просто нереально найти. Я делал записи просто чтобы не сойти с ума, а не от практической ценности. Но, по мере того, как только что созданные полки библиотеки заполнялись новыми книгами, на меня, что называется, нашло вдохновение: если этих растений и животных еще не существует, это еще не значит, что нельзя выявить закономерности и найти местные аналоги. Эта идея стала чем-то вроде идефикса: я чертил таблицу за таблицей, выявляя закономерности, отбраковывая не оправдавшие себя гипотезы и совершая неожиданные открытия.
Затем настал черед проверить все это на практике. Я превратился в маньяка-вивисектора, который с ненормальным упорством отлавливал различных животных и резал, резал, резал… В поисках нужных частей, магических составляющих и возможностей их использования. Постепенно книжные полки стали заполняться уже моими собственными трудами, что изрядно тешило гордость. А в подвале ширилась и разрасталась коллекция приспособлений для зельеварения и нужных ингредиентов.
Примерно в это же время я занялся ботаникой, решив, что раз уж стал владельцем личной долины, то грех таким обширным площадям пропадать зря. Мадам Спраут бы мной, определенно, гордилась. Кроме того, есть мясо и ягоды уже, откровенно, достало. И теперь в долине между высоченными папоротниками вперемешку росли местные волшебные растения и модифицированные моей магией до современных видов обыкновенные картошка, лук, чеснок, яблони, груши и прочие сельские культуры. Выглядело все немного комично, но смеяться-то все равно было некому.
====== Глава 2. ======
Прошли годы, перед тем, как я собрался с духом и перешел с варки зелий на создание артефактов. К тому времени знания обо всех доступных мне магических компонентах значительно расширились, но вот в теории артефакторики я безнадежно плавал: в школе как-то не удосужились дать нам хотя бы зачатки знаний об этой науке. Приходилось двигаться вслепую. Вот когда я проникся искренним уважением к Фреду и Джорджу: они прошли примерно тот же путь, что и я сейчас, правда, с поправкой на возможность пользоваться школьной библиотекой. Но, все равно, они проделали огромную работу. Как бы я хотел, чтобы они сейчас оказались рядом!
Итак, методом проб и ошибок я изготовил свой первый работающий артефакт. Разумеется, это была волшебная палочка. Создавая ее, я представлял себя эдаким Олливандером, думая, что, возможно, скоро буду выглядеть так же странно и безумно, как он. А что? Обстановка к этому располагает! Древесиной для палочки послужил кусок дерева, кроной чем-то напоминающего дуб, но вот листва его однозначно указывала, что это совершенно другое растение: небольшие, веерообразные листья ничуть не походили на широкие вытянутые и разлапистые листья дуба. Сердцевиной, как бы странно это ни прозвучало, послужил небольшой моллюск, колонии которых можно было легко обнаружить по всему побережью. Я не знаю, почему взял именно его, но просто чувствовал, что он будет лучшим решением. Впоследствии, гораздо-гораздо позднее, когда уже появились homo sapiens и я взял нескольких перспективных ребят себе в ученики, просто чтобы не быть одному, я установил, что как бы ни был человек подкован в теории, все равно при создании столь мощного и капризного артефакта, как волшебная палочка или посох, нужно полагаться в первую очередь именно на интуицию. Это своеобразное искусство, для которого нужно вдохновение, правильный настрой, желание творить и талант. Без хотя бы одной из этих составляющих ничего толкового не выйдет, как бы маг ни старался.
Кстати, если перенести все это и на зельеварение, как на боковое ответвление артефакторики (вот бы сейчас Снейп изошел на желчь, если бы слышал мои рассуждения о его любимой дисциплине!), то становилось понятным, как Невилл, да и многие другие умудрялись запарывать простейшие зелья. А как сохранить нужный рабочий настрой, если преподаватель вызывает панический ужас или резкое отвращение?
Итак, я создал себе палочку и дела сразу пошли веселее. Вернее, должны были пойти. С годами я заметил, что не старею, не изменяюсь внешне, и это меня насторожило. Я уже успел смириться, что придется коротать свой век одному, но не рассчитывал, что этот век растянется на целую вечность. Замок у меня уже был, запасы зелий, ингредиентов, растений тоже. И несколько изобретенных только что, на волне вдохновения, артефактов.
А дальше-то что? Еще раскачивать магическую мощь? И так уже давно превзошел Дамблдора и Лорда вместе взятых. Искать новые знания? Зачем? Они мне тут, среди ящеров и папоротников ни к чему. Увеличивать гербарий? Надоело! Причем настолько, что я даже поместил все свои посадки под заклинание стазиса, законсервировав время вокруг них, чтобы они не увяли без должной заботы, которую я не хотел больше им уделять. Даже призвать души умерших, чтобы они составили мне хоть какую-то компанию, я не мог: чтобы их призвать, они сначала должны были родиться, прожить жизнь и заработать жизненный опыт, чтобы потом умереть и получить шанс воскреснуть. До рождения первого человека оставались столетия. И я решил примерить на себя роль спящей красавицы. А что, это показалось мне хорошим решением: проснуться я должен был, по идее, только по истечении срока, заданного заклинанием. И установить его можно было хоть на сто, хоть на тысячу лет вперед. Вот, наверное, откуда пошли маггловские истории о спящих вечным сном вампирах!
К задаче я подошел ответственно: сначала сделал все необходимые расчеты, потом проверил действие только что изобретенных чар на Ларри, моем первом питомце, отряд терапсид, класс цинодонты, а уж как там дальше, пусть биологи разбираются. Вроде как сейчас таких зверюшек циногнатами зовут, но я в частности сильно не вдавался. Так вот, когда Ларри благополучно продрых под стазисом полгода без малейших изменений своего организма, я понял, что пора приступать к финальной стадии эксперимента – испытании на людях.
Так как других людей в обозримом пространстве не наблюдалось, то почетная роль первопроходца, готового пострадать во благо науки, ожидаемо легла на мои плечи. Я не боялся, что что-то пойдет не так: в моем положении нечем было дорожить и нечего бояться потерять. Для первого, пилотного запуска, я установил низкую планку в пятьдесят лет. Перед тем, как подвергнуться заклинанию, я установил защитный периметр из зачарованных мной артефактов, на которые, дополнительно, навесил защитный барьер наподобие тех, которые учителя использовали при защите Хогвартса от пожирателей во время финального сражения. Все-таки, как говорил Грюм, постоянная бдительность! И тогда, возможно, мое тело не превратится в памятную карту боевых ранений, как у него самого. Я сейчас даже не беру в учет эстетический аспект, просто, это же, наверняка, дико больно!
Тот, первый, эксперимент прошел крайне успешно, равно как и второй, когда я прыгнул сразу на пятьсот лет вперед. И все последующие. Знаете, жизнь сразу заиграла новыми красками: было интересно наблюдать изменения, происходящие в окружающей меня флоре и фауне, находить новые виды, заносить их в каталоги и придумывать новые методы использования, пополняя во время исследований мой склад ингредиентов.
