Выплывать из отключки после шокера не такое уж и приятное событие. Всё тело болело так, будто Дик таскал на себе два вагона мешков с песком несколько суток подряд. Вот же засранец, и откуда только у Джейсона с собой шокер? Готовился что ли? Или он им своих жертв пытает перед тем, как убить? Кстати о засранцах. Мало того, что он стоял сейчас над ним и смотрел нечитаемым взглядом, так ещё Дик обнаружил себя привязанным к батарее и скрученными за спиной руками.

– И что теперь? Убьёшь меня? – спросил Дик, отчаянно храбрясь. Не каждый день приходится быть связанным в собственной квартире своим вроде как парнем, который оказался маньяком, а теперь вот нависает, как только ты глаза открыл. Короче, ситуация не из повседневных и не из приятных.

– С чего бы мне это делать? – казалось, что Джейсон даже удивился.

– Ну а как же. Ты же этим и занимаешься: убиваешь людей. А я тут раскрыл тебя и твоё маленькое «хобби».

– Во-первых, не «хобби», а работу. А, во-вторых, я не убиваю людей, я лишаю жизни ублюдков, которые потеряли на неё своё право. Так что нет, я не причиню тебе вреда, ты – хороший человек, ты невиновен, а я никогда не трону невиновного.

– И что, ты меня просто возьмёшь и отпустишь? – Дик выдавил из себя неверяще-саркастичный смешок.

– Да, – как ни в чём не бывало, пожал плечами Джейсон.

– Вот так просто?

– Вот так просто. Сейчас мы с тобой ещё раз поговорим, я искренне надеюсь, что ты сможешь принять мою точку зрения, а если не сможешь… то да, я просто тебя отпущу и исчезну из твоей жизни. Ты же не против поболтать?

– Просто поболтать? Ага, как же. С вырыванием ногтей или с наркотой? – Дик очень старался, чтобы это всё не переросло в чёртову истерику. Ну почему все его отношения должны заканчиваться полной задницей? А вот эти уже полной и полной задницей. Жопой уж точнее.

– Боже, Дик, ты что, дешёвых фильмов про мафию пересмотрел? Когда я говорю поболтать, я и имею в виду поболтать. Я просто хочу, чтобы ты посмотрел на ситуацию с моей точки зрения. И, как я уже говорил, я никогда не трону невиновного человека, – Джейсон даже приложил руку ко лбу в знак своего полного разочарования умственными способностями собеседника, а потом уселся на полу по-турецки напротив Дика.

– Ну и? – не то, чтобы Дик правда верил всему этому, но пока ему и правда не вырывают ногти, пережить можно. Пусть болтает себе, а пока можно попытаться выпутаться из этих, надо сказать, очень мастерски завязанных узлов.

– Всё очень просто, Дик. Мы делаем одну и ту же работу, не понимаю, почему это тебя так возмущает.

– Я не такой как ты! И я защищаю, людей, а ты!..

– Тоже защищаю, – перебил его Джейсон. – И куда лучше, чем полиция. Скажи мне, Дик, сколько раз ты ловил всяких подонков, а потом они избегали наказания и вновь совершали преступление из-за какой-нибудь процессуальной ошибки, на которую надавил дорогущий адвокат, из-за проволочек, из-за освобождения под залог, из-за коррупции, просто из-за ошибки суда или побега из мест заключения? Ты же знаешь, что в этом городе это происходит постоянно: полиция, суд, прокуратура – все они давно подкуплены или действуют крайне неэффективно. Зато я эффективен, моя работа эффективна. Мне не нужны ордера, чтобы достать доказательства, которые, в свою очередь, необходимы для всё того же ордера. Мне не будет мешать сладкоречивый адвокат, у меня нет бюрократии, меня не подкупишь грязными деньгами, мои осуждённые больше никогда не совершат рецидива. Разве это не правильно? Разве не стоит прикончить какого-нибудь мудака, чтобы не было разрушено ещё несколько невинных жизней?

– Ты закончил? – как можно безразличнее спросил Дик, как только Джейсон завершил свою проникновенную речь. И не то, чтобы она не затронула ни одной струны души, Дик и сам порой считал, что нужны перемены, что нужно меньше бумажек и всех этих громоздких правил, но убивать людей? Это слишком, правда слишком.

– То есть ты даже не подумаешь над этим? – спросил Джейсон.

– Над чем? Над оправданием кучи убийств? – на этот раз Дик добавил в голос кучу презрения и злой насмешки.

– Знаешь, а мне ведь казалось, что у нас может что-то получиться. Жаль, что ты узнал обо всём… вот так. Мне правда очень жаль, – Джейсон придвинулся ближе и достал откуда-то шприц с чем-то мутным внутри.

– Нет! Нет! – Дик ещё сильнее задёргался в верёвках, – Ты же сказал, что отпустишь меня!

– Я и отпущу. Мне просто нужна небольшая фора, чтобы уйти. Всё будет хорошо, обещаю, – игла медленно вошла в шею. – Ты проснёшься, и меня здесь уже не будет. И не думаю, что тебе стоит говорить обо мне в своём управлении. Они вряд ли тебе поверят, они меня никогда не найдут, – Дик был готов поклясться, что чувствует как эта неизвестная отрава потекла по его крови. – Это лишь испортит тебе карьеру, которой ты так гордился, в конце концов, ты так долго спал со мной, так долго меня знал, но не удосужился даже документов спросить. Подумай, как это будет выглядеть. Не говоря уже о том, что это подпортит кампанию твоему отцу.

Дик честно хотел что-то ответить, но в голове становилось всё более и более мутно, язык словно занемел, а потом Джейсон приблизился ещё сильнее, а Дик ощутил во рту вкус поцелуя. Глубокого медленного и чувственного поцелуя, такого приятного и знакомого. Уплывая в небытие, Дик позволил себе немного насладиться им, в конце концов, он у них последний, а с Джейсоном было так хорошо… И уже в последние мгновения пребывания в сознании Дику показалось, что у чужих губ появился солёный привкус, а может, это просто было уже частью глубокого сна от чёртового препарата.

Последний поцелуй отдавал метафоричной горечью и вполне реальной солью на языке. И Джейсон прекрасно знал, что это снотворное сушит слизистую, не так чтобы сильно, но слезы бы не смогли появиться, а значит… Джейсон предпочитал об этом не думать. Потому что было больно, больно от того, что придётся уйти, от того, что этот поцелуй, и правда, последний. Даже не верилось, что всё это закончилось так быстро, так скомкано и сумбурно будто в психоделическом сне или некачественно написанной сцене – в один акт, сразу со всеми картами на столе. Неправильно как-то, и да, слишком быстро, слишком резко.

И Джейсон где-то глубоко внутри себя, очень глубоко внутри, признавал, что влюбился, влюбился без памяти в это прекрасное существо. Для громкого «полюбил», наверное, ещё было рано и вообще слишком… радикально что ли? Или просто боязно думать об этом. Но влюбился – это точно. Дик был ярким, был открытым, был таким честным и светлым, что засел глубоко в сердце, слишком глубоко. Джейсон и не думал, что может найти кого-то, кто стал бы дорог, к кому хотелось бы возвращаться, несмотря ни на что. Хотелось приходить, видеть улыбку, хотелось засыпать и просыпаться рядом, чувствуя тёплое чужое дыхание на своей коже, хотелось просто приходить, просто знать, что можно прийти… А теперь… теперь… Ну зачем Дик начал копать? Зачем он ввязался? Почему не послушал? Почему не смог понять? Почему оттолкнул? Он не должен был, не должен…

Это было больно. Джейсон и не думал, что ему может быть так больно оставлять какого-то парня, которого он однажды спас просто потому, что тот полез не в то время и не в то место. А потом ещё раз, потому, что получил информацию, потому что вспомнил «милые щенячьи глазки», потому что не захотел, чтобы с ним что-то случилось. А потом решил наведаться к нему в бар по соседству, потому что вспомнил про глупое «ты мне должен будешь пиво». Всё равно не было срочных дел, а хотелось чего-нибудь человеческого. А потом… тогда было одиноко, вообще, одиноко было практически всегда, но тогда захотелось прикоснуться, забыться совсем ненамного, утонуть в бешенной пляске химических реакций организма, а Дик это увидел, Дик почему-то ответил взаимностью. Джейсон и не думал, что ему ответят. Это же правильный богатый мальчик, честный мальчик, мальчик-бойскаут, такие не спят с кем попало, тем более с мужчинами. А Дик вот спал и в постели уж точно не был тем самым хорошим мальчиком. Ну а дальше это переросло в череду странных встреч, а ещё дальше в ещё более странные отношения, которые затянули не хуже трясины. И Джейсон позволил себе поверить, что может быть иначе, что он может быть с кем-то, что одиночество прекратится. Что у него тоже может быть что-то похожее на нормальную человеческую жизнь, человеческие отношения из ужинов и завтраков, из отличного секса и тёплой безопасной постели, из взаимных подколок, фильмов по вечерам и разговоров ни о чём. А сейчас не хотелось уходить, хотелось встряхнуть Дика, выбив из него эту химическую дрянь, а потом кричать, кричать до тех пор, пока тот не поймёт, пока не примет. Вот только Джейсон понимал, что Дик будет при том же мнении, понимал, что «отношения» были, и правда, блажью, просто блажью. Не стоило так сильно вляпывается, не стоило верить, что вот это будет вечно. Просто так хотелось думать, что за пределами всей этой грязи, всей этой крови на руках (ведь сколько бы Джейсон ни верил в свои идеалы и цели, кровь – есть кровь), можно было найти что-то чистое и светлое, что-то, что приносило счастье и радость только ему. Джейсон верил, что делает мир лучше, так почему он не имеет права на свои собственные мечты?