Ладно, разберемся. Как кого-то выращивать, я уже натренировалась на кактусах и на детях. Кот так кот. Начнем с малых форм. Главное – фокус-группа домашнее животное приняла, осталось вбросить идею в массы. Это, думала я, легче. Какой ребенок откажется от котенка!

«Хи-хи-хи-с», – ехидно прищурилась судьба.

– У людей вот собаки есть… Или кошки… – дипломатично начала я разговор за чаем.

– А еще люди себе татуировки на лице делают и в губу тарелки вставляют. Я по «Дискавери» видел, – вежливо ответил Арсений.

– А у Кати есть свинка! А у Иры – игуана! – Женя сосредоточенно выковыривал изюм из булочки.

Намек не удался. Пришлось для особо одаренных интеллектом небрежно проронить:

– А не завести ли и нам кого-нибудь?

Арсений насторожился:

– Надеюсь, ты не о детях?

Лайфхак: вербуйте себе сторонников по одному. Это проще, чем убеждать сразу всю семью. Коллективный разум может дать вам отпор. А поодиночке сложнее. Противник животных окажется в серьезном меньшинстве. И его мнение, как принято в цивилизованном обществе, можно проигнорировать. Если это не мама.

– Ма-а-ам… Ну зачем нам ко-о-от… Заведи себе кактус!

– Во-первых, кактус не разговаривает. Во-вторых, он у меня уже стоит на подоконнике. А в-третьих, я хочу домашнее животное.

– У нас уже есть… этот… – Арсений ткнул пальцем в сторону младшего брата, который бегал рядом и активно спасал мир, сражаясь против сонма злодеев. По Жениной мифологии мир подвергается страшной опасности ежесекундно. И только он, да еще, пожалуй, Бэтмен спасают все и всех. Так что я постоянно чувствую благодарность к ним за то, что еще жива.

– Ма-а-ам? Он меня обидел? – подхватывается Женя, но с оттенком неуверенности: подвох явно есть, понять бы где…

– Я хочу настоящее животное! Меня всю жизнь обделяли животными! – начинаю я старую песню, пользуясь случаем поплакаться, но коварный Арсений тут же ее прерывает, потому что плакалась я раз сто. Поводы надо менять, да-с…

– Ага. Ты всю жизнь хотела собаку, а на день рождения тебе упорно дарили джемперы.

– И рыбок, – уточняю я. Нечего перевирать мою биографию.

– И рыбок, – соглашается Арсений.

– Немых, – добавляю я драматизма.

– Знаешь, если бы тебе подарили рыбок, которые спросили бы: «Как дела?» – ты бы, наверное, сама онемела.

– Они тебе не ра-а-адуются. Они только жрут и булькают…

– Чем булькают? – Алеша отвлекся от чая.

– Ну таким… бульбулятором. Он в углу аквариума стоит и жужжит. Даже ночью.

– Компрессором, – бесчувственно поправил меня Арсений и откусил бутерброд.

– Да хоть агрессором! Я хочу кота! Живого! Мягкого! Чтобы тебе радовался!

– Мы тебе радуемся. И любим, когда нас кормят. И гладят. Меня гладь!

– А кот еще мурлычет.

– Мы тоже можем. Женя, мурлычь!

– Мррр, – послушно замурчал Женя и на всякий случай подставил голову, чтобы погладили.

– Вот ты придешь из школы – дома никого…

– И прекрасно! Что может быть лучше…

– …А так кот с тобой будет. Уроки делать… Ходить везде…

– …И гадить везде, – не сдавался Арсений.

– Вас же я как-то выдержала… двоих… И какали вы, заметь, не розами.

– А что я? Что я? Тыдыщ! Сдавайся, Черная маска! – на всякий случай заканючил Женя, не отвлекаясь от игры и не выходя из образа спасителя мира.

– Мы – в памперсы. А он – везде. И шторы драть будет. И куклы твои фарфоровые разобьет. И цветы пожрет. И ты будешь выходить в своем черном платье, а на плечах у тебя будет ше-е-е-ерсть. И тебя будут спрашивать: «Женщина, это ваша ше-е-е-ерсть? А почему вы из нее не вя-а-а-ажете?» В машине его будет тошнить прямо на тебя. Потому что он сидеть будет у тебя. А еще он раздерет папенькино любимое кожаное кресло. Два. Бордо. О которых папенька мечтал десять лет. В клочки. Мелкие такие. И растащит их по всей комнате.

Все-таки Арсений умеет быть удивительно противным.

– Кресло накроем пледиком, – с достоинством ответила я.

– Гадким таким пледиком. В цветочек. Кожаное кресло. Два. Бордо. Зачем тогда нужны были кожаные кресла? Купили бы сразу пледиковые. И дешевле было бы. И не жалко.

Тут бы мне и сдаться, и заткнуться, и с позором убежать, но у меня был железный аргумент. Самый убедительный женский со времен Адама.

– Кот будет, и точка. Потому что я хочу. Все.

Ага, грубая сила. Куда же без нее. Даже при демократии.

– Вот женюсь, уйду в свою квартиру, и заводите, кого хотите, хоть крокодила! – напоследок лягнул воздух Арсений.

Про «женюсь» и «крокодила» я все детство слышала от мамы, а теперь всю взрослость – от сына. Прямо семейная традиция нарисовалась. Если никто из будущих внуков ни разу в жизни не упомянет эту чертову рептилию, я сильно удивлюсь.

Арсений – дитя прогресса. Животных он не замечает в упор. За исключением курицы в жареном виде. Его единственная любовь – автомобили. В полтора года он узнавал все доступные обозрению машины по шильдикам. В два он мог опознать любую марку без всякого шильдика, грязную, битую и на расстоянии ста метров. Это позволяло нам выигрывать пари: «Спорим, ребенок назовет все проезжающие машины без ошибок?» Когда другие дети тянули родителей в цирк, мы ходили на экскурсии в окрестные автосалоны. Читать он научился по автомобильным журналам. Под «Формулу-1» утренняя каша съедалась до последней ложки, а я благословляла Алонсо и Шумахера. Впрочем, когда по экрану летали «Феррари», я могла бы кормить маленького автофаната хоть размоченным картоном, он и не заметил бы. В зоопарке Арсения очень интересовал шлагбаум. И парковка. А никак не львы и крокодилы. В общем, из животных Арсений согласен завести только «Форд Мустанг». Ключом.

С Женей вопрос решился просто. Ему, городскому ребенку, знающему собак по картинкам, а кроликов – по тушкам в духовке, и в голову не приходило, что в квартире может жить какой-нибудь зверь. Но мысль понравилась, и он тут же предложил и котика, и собачку, и гамадрила, и лемуров штук пять, и стаю фламинго до кучи, а если еще за ними не убирать – вообще свезло.

– Я буду отвечать за самое главное – за игры с котом. Скучно ему не будет! – заявил он.

Алеша с упоением читал Шопенгауэра и в перерывах давал понять: чем бы жена ни тешилась, лишь бы не вешалась. Кот – значит, кот. Слон – значит, слон.

Лайфхак: нудите о коте или собаке при каждом удобном случае. Возможно, постепенно противники привыкнут к этой мысли. Или поймут, что шума от кота меньше, чем от вас.

Был у нас на работе известный астролог. Знаменитейший. Поэтому имени называть не буду. На записи телевизионных передач он приходил раз в месяц и делал предсказания сразу «пакетом» на все дни. Но ведь для них надо было еще и тексты готовить! Астролог подходил к редактору и говорил:

– Э-э-э… – имена он не запоминал, – будь любезна, найди мне гороскопы… так, сейчас у нас что начинается? Июль? Давай за январь.

Редактор брала из папки старые тексты астролога, выводила на суфлер (это когда в специальном экране над камерой у тебя бежит текст и ты его читаешь), и астролог записывал январские предсказания со словами: «Первого июля Стрельцам…» Особого обмана не было, потому что и гороскопы января были состряпаны так же. Зрители, судя по рейтингам, этим предсказаниям верили.

Астролог сформировал у меня устойчивую привычку никогда не читать гороскопы, даже чтобы посмеяться. Но одну яркую гороскопическую черту моего знака я после общения с ним все же запомнила, потому что она у меня точно была. Проблемы с выбором. «Тебе пирожное с грибочком или цветочком, внученька?» – спрашивала бабушка у витрины кондитерской, и внученька залипала на полчаса. Танцы, которые я исполняла от нерешительности, могли служить пособием по ритуальным заклинаниям дождя какому-нибудь африканскому племени. Я то металась к лотку с грибочками, то нерешительно отступала назад к цветочкам, то, закрыв глаза, кружилась на месте и тыкала в воздух наугад пальцем, но оказывалось, что выбрала я не пирожное, а на пузо толстого гражданина, который близоруко щурился на ценник и совершенно не замечал меня под ногами.