Литмир - Электронная Библиотека

Джеймс раскрыл рот. Лулу вызывающе приподняла брови, думая, что сейчас он разозлится. Но вместо этого он улыбнулся, а она почувствовала, что сдается, глядя на изгиб его губ.

– Возможно, ты и права. – Он легко пожал плечами, развернулся и ушел, бросив напоследок: – Еще увидимся. Может быть…

Лулу пронзительно фыркнула и топнула ногой, что привлекло внимание бармена, который, наконец, справившись со всеми остальными заказами, бросил ей бутылку воды. Она заплатила и направилась к своим друзьям. Как этот Джеймс мог оставить за собой последнее слово? Как он посмел? Лулу присоединилась к подругам на танцполе, но уже не могла танцевать так раскованно, как раньше. Бедные музыканты поплатятся за это, уж она постарается выставить их в нелестном свете в своей статье.

Когда Лулу вернулась домой, ее ждала новость.

– Мы идем в гости к аль-Кати в эти выходные, хабибти, – сказал Ахмед, все еще сидевший в своем кресле, но теперь с книгой в руке, а не с газетой.

– Зачем? – спросила Лулу.

Ахмед поднял голову.

– В это воскресенье Рамадан.

Лулу прикрыла глаза.

– Чудесно!

Тяжело ступая, она поднялась к себе. Ей хотелось ни о чем не думать и поскорей лечь спать.

Глава 4

Пожалуй, она мила

Несмотря на все свое старание, Лулу никак не могла привыкнуть к шуму вокруг, к громким звукам этого дома, наполненного гостями, музыкой, едой и бесконечным потоком сладкого чая. Все предметы интерьера в доме семейства аль-Кати были подобраны очень тщательно, включая коллекцию ковров, принадлежащих уже четвертому поколению их семьи, дамасский письменный стол, целую стену, выложенную заморской плиткой, и несколько старых серебряных кофейников. Эту вечеринку закатили со всем блеском, достойным празднования Рамадана, который начался на закате.

Лулу показалось, что она услышала из уст тетушки Сальвы комментарий, подозрительно подходящий по смыслу к описанию ее платья. Но он был произнесен на арабском, так что, даже если Лулу и послышалось слово «красное», а ее платье было красного цвета, это еще не значило, что говорили именно о ней. Скорее всего, послышалось. А если послышалось, значит, она могла сделать вид, будто ничего не произошло. Ей также померещилось слово «обтягивающее», но ее платье вовсе не было таким уж обтягивающим. Облегающим, может быть, но она могла в нем свободно садиться и двигаться.

Кроме того, Лулу совсем не хотелось привлекать к себе внимание. Она смотрела прямо перед собой, на стол, уставленный блюдами. Целая гора аппетитных десертов, виноградные листья, начиненные мясом с рисом. А еще рис, специально прикипевший ко дну сковороды так, что стал золотисто-коричневым и чуть жестковатым. Молодая баранина, говядина, курица, рыба – все с жаренным на гриле луком и помидорами. Была также ярко-розовая маринованная редиска, а кое-кто из гостей принес хрустящие, кислые сливы, от которых просто слюнки текли. Лулу порадовалась, что хотя бы не уйдет голодной с этой вечеринки. Она надкусила сливу.

Лулу следовало бы уже научиться сохранять хладнокровие на таких вечеринках, но ей этого так и не удалось. Внезапно она почувствовала тошноту, которая вскоре отступила. Лулу с трудом переносила социальный дискомфорт. Она поскребла голубой лак на своих ногтях, такого же цвета были злые глаза у охранника за дверью, но здесь ее скорее прогонят прочь, чем станут охранять.

Ее мать сидела в окружении женщин, болтавших на арабском. Лулу знала, что мать не понимала ни слова. Женщины тоже это знали и делали все возможное, чтобы исключить ее из беседы. Несмотря на обиду и злость на этих женщин, Эйми сидела с безмятежным выражением лица, словно разговор был бы ей неинтересен, даже если бы она его понимала. Южное самообладание снаружи, а внутри – надменная арктическая тундра.

Но такое поведение не добавляло ей подруг среди других женщин.

Тетушка Сальва была душой всей компании, ее главой и лидером. У нее было две сестры, одна из которых эмигрировала недавно, а вторая уже имела гражданство, хотя ее дети – еще нет. Сестры Нассер некогда славились своей красотой среди багдадцев. Фарра Нассер, средняя из них, все еще цеплялась за свои лучшие годы и всегда тщательно укладывала темные волосы эффектными волнами, как в юности. Тетушка Фарра была ценной реликвией и всегда находилась подле старшей сестры.

Природный цвет волос Сальвы Нассер уже никто не помнил, но Лулу не сомневалась, что он был далек от того оттенка шампанского, который она носила нынче. Тетушка Сальва приглаживала и укладывала свои волосы по современной моде. Ее внешность говорила о тщательном уходе за собой – такую кожу могла иметь только женщина, которая в течение всей своей жизни усердно избегала солнечных лучей. Тетушка Сальва служила ходячим примером того, что красота – это упорный труд.

Третья сестра была самой младшей, но ее лицо носило на себе печать возраста за всех троих. Она уже два года как эмигрировала из Ирака, а в Штаты переехала всего несколько месяцев назад, и ее английский был такой же неестественный, как и арабский Лулу. Она носила хиджаб и подводила глаза черным кайалом. Это был эффектный макияж, которому Лулу частенько старалась подражать, хоть она и не могла запомнить имени этой младшей сестры. Она была тихоней, почти как Эмма. Третья сестра сидела за четыре стула от тетушки Сальвы с задумчивым выражением лица.

Иракские жены не брали фамилий своих мужей, поэтому они назывались сестрами Нассер и в войну, и в браке, и в иммиграции и переселении. Они были одной семьей, несмотря на то что каждая из них уже давно создала свою собственную. Но Эйми Саад, выигравшая не одно дело в суде, не позволит им одержать над собой верх.

Когда Лулу снова поскребла ногти, от них откололся кусочек лака и перелетел через стол. Лулу огляделась, но, похоже, никто этого не заметил. Она и сама не понимала, что именно сейчас чувствует: облегчение или разочарование, но все же постаралась сохранить неподвижную маску на лице, как у матери, не позволяя миру увидеть ее смятение.

– Лулу! – позвал голос.

Лулу подняла голову. Возле ее стула, широко раскрыв руки, стояла Дина аль-Кати. Лулу мгновенно подскочила, заключив ее в объятия, словно какого-нибудь принца на белом коне. Но эта суматоха тут же привлекла внимание других гостей. Мать Дины вперила в них ястребиный взгляд, совсем как учительница Лулу по французскому, мадам Перо. Тетушка Сальва, приходившаяся Дине родной тетей с отцовской стороны, кисло улыбнулась.

Лулу прекрасно понимала, что они видят. Она была чужой среди них, лишь наполовину достойной уважения. Ей следовало быть благодарной за их терпимость и великодушие, которого ее матери напрочь не выказывали. Но она не могла заставить себя стелиться перед ними за такую едва прикрытую неприязнь. Лулу послала тетушкам широкую притворную улыбку, которая не коснулась ее глаз. Они ответили ей тем же, с такой же настороженностью в глазах.

– Дина! – голос Лулу прозвучал чересчур громко, под стать голосу самой Дины, как будто они соревновались, кто кого задавит фальшивым энтузиазмом. Впрочем, возможно, так оно и было.

– Как дела? – спросила Дина.

Лулу подивилась тому, как Дина умела растягивать гласные, чтобы звучать искренне. Но она-то сразу раскусила этот тон, да и саму Дину. Оставалось только позавидовать умению девушки правдоподобно изображать нужные эмоции. Лулу, которая сама частенько переигрывала, почти восхитилась ее артистизмом. Даже несмотря на то, что мысли ее были заняты тем, как бы задушить Дину ее же золотой цепочкой.

– Очень хорошо. А у тебя как дела? – Лулу приподняла брови, на лице заиграла многозначительная улыбка.

– Очень хорошо. Моя кузина помолвлена! С Али Хассаном, его семья владеет тем высоким зданием в центре, ну ты знаешь. Он сказал мне, что собирается подарить ей «Ягуар» на свадьбу, вместо украшений. Слава Аллаху, мы так счастливы. Ты помнишь Таню? Боже, как мне нравятся твои туфли! – Дина потащила Лулу за собой по лестнице на второй этаж, где собрались остальные их сверстники.

10
{"b":"661164","o":1}