— Я думал, что у моего сына хватит ума не бегать, где попало, вроде уже не сосунок. Давай же пошевеливайся.

Сигурд вскочил в седло, он покраснел от стыда и старался прикрыть рукавом лицо.

Темно в горах поздним осенним вечером. Большой отряд ярла, державший путь на север, был почти не виден в черной тени, падавшей от Злых Гор.

Сигурда клонило ко сну, несколько раз он чуть не свалился с седла. Ярл поднял руку: остановка. Усадьба была уже недалеко. Внизу в долине светились смоляные факелы.

Сигурд выпрямился и сонными глазами посмотрел вниз. Дома спали, окутанные ночным мраком. Над ущельем висел тонкий серебряный месяц.

Вдруг сна как не бывало.

— Отец! — воскликнул он испуганно. — Всадники!

— Где?

— Там, внизу. Они окружили наш двор!

— Клянусь Одином, ты прав! Пришло время показать на что ты годен Приготовь свой лук!

Ярл соскочил с Вороного. Передав его одному из воинов, он, вместе с остальными людьми, пробрался на узкий горный уступ, нависший над усадьбой.

— Сразу видно, что на уме у этой своры. Но мы успеем задержать Иллуги. Мы им устроим то, чего они не ждут.

Не успели враги выстрелить из луков по усадьбе, как одного из них пронзило копье, пущенное сзади сильной рукой. Воины в кольчугах сбились в кучу, но в темноте они ничего не могли разглядеть. Казалось, сами горные духи напали на дружину Иллуги.

Сигурд заметил, что от толпы воинов отделился один и начал карабкаться вверх по крутому склону. Высокий, в кожаной шапке, закрывающей лоб, он крепко сжимал в руке боевой топор.

Сигурд положил стрелу на тетиву. Воин был уже совсем рядом. Сигурд еще никогда не находился так близко от людей Иллуги. Враг поднял голову и понял, что его обнаружили. Сигурд натянул тетиву. Стреляй! Убей этого негодяя! Покажи себя мужем! Но рука Сигурда дрожала, сознание заволокло белой пеленой.

Воин поднял топор. И застыл в этой позе В грудь ему вонзилась стрела. Он вскрикнул, и его безжизненное тело с гулким грохотом покатилось с уступа. Внизу люди Иллуги повскакали на коней и скрылись в лесной чаще. Сигурд медленно обернулся. Брат Ари, стоявший у него за спиной, еще не успел опустить лук. Подбежал ярл, похлопал сына по плечу.

— Это их лучший воин. Теперь очередь Торда, сына Иллуги. — Ярл засмеялся, не разжимая губ. — Думаю, что на время они успокоятся.

Дружинники убрали стрелы в тулы[59], вскочили на коней и рысью поскакали к усадьбе.

Сигурд прижался лицом к шее Белогривого. Среди деревьев ему мерещилось лицо убитого, чудился крик, эхом раскатившийся по горам. Он был рад вернуться домой.

Когда он вошел в спальные покои, кто-то шепотом произнес его имя.

Эдда!

Радость теплом пробежала по телу. Эдда ждала его. Тревожилась.

Он вспомнил, что у него остался дягиль. Надо угостить Эдду, решил он. Она любит дягиль.

Но за пазухой у него оказались лишь вялые помятые стебельки.

Наступила зима. Густой снег бесшумно падал на горы, мягким покровом он окутал двор ярла, скрыл дорогу и тропинки Белая пустыня была безлюдна, лишь из поварни да из гридницы тянулись к небу тонкие струйки дыма. Зимой, пока не угас день, женщины обычно пряли и ткали, мужчины чинили утварь, резали по дереву Жизнь в эту пору как бы замирала.

Перед праздником зимних жертвоприношений на усадьбе многие заболели, людей била лихорадка, ломило кости. Снова не обошлось без Вороны. Словно тень скользила она от дома к дому с дымящимися горшками, в которых был травяной отвар с горьковатым запахом. «Хворь покосила много старых рабов Такова воля Одина», — рассудил ярл Он радовался, что избавился от лишних ртов. Спасать следовало молодых и сильных.

Жена ярла плюнула в очаг.

— Я не дам этой девчонке даже прикоснуться ко мне, — хмуро сказала она. — Пусть хоть и услышу траурную поступь Слейпнира[60].

Однако колдовство и заговор прогнали духов болезни, они отступили, не тронув домочадцев ярла.

В один прекрасный день в усадьбу явилось много людей с тяжелыми сундуками и всякой другой поклажей. Они отряхнули с себя снег, их пригласили выпить меду и погреться.

— Корабельщики пришли! Корабль будут строить! — разнесся слух.

И усадьба словно ожила. Залаяли собаки В оконные проемы и двери выглядывали рабы.

Новость долетела и до Сигурда. Он стремглав бросился в гридницу.

Мать схватила его за руку.

— Веди себя как все люди, — рассердилась она. — Что ты носишься, как шальной козленок!

Сигурд смутился и ушел в угол. Отсюда ему были хорошо видны корабельные мастера, которых усадили на лавки по обе стороны от почетного сиденья. Их было двенадцать человек.

— Мне нужен хороший корабль, — сказал ярл. — Я хочу, чтобы он был самый красивый на всем побережье.

— Лучше нас тебе никто не построит корабль, — заявил высокий человек с животом, нависшим над поясом. — Но…

— Что ты хотел сказать? — Ярл переводил взгляд с одного мастера на другого. — Я знаю, эти быстроходные морские птицы дорого стоят! Орм Викинг! — кликнул он своего помощника.

Долговязый Орм Викинг предстал перед ярлом. Лицо его выражало послушание и смирение.

— Принеси-ка мне из кладовой тот большой сундук.

Орм Викинг поклон идея и исчез. Вскоре он вернулся.

Вместе с одним воином он нес сундук, окованный серебром. Сундук поставили на стол перед ярлом.

Потом позвали жену ярла.

Она пришла, кутаясь в шаль, и с важным видом стала отпирать сундук позолоченным бронзовым ключом, который носила на поясе.

Замок щелкнул и открылся.

— Смотрите, добрые люди, — сказал ярл и высыпал содержимое сундука на стол.

Корабельщики вскочили, расплескав мед.

Ярл погрузил руки в сверкающее золото.

— Ну как, поладим мы с вами?

— Скажем так, — рассмеялся килевой мастер, рослый и сильный, он был у них за старшего, — будет у тебя корабль. Такой, как надо. И если кто-нибудь скажет, что видел судно красивее, я сниму штаны и всю зиму прохожу без них.

Корабельные мастера засмеялись и жадными руками стали загребать золото — запястья, кольца, чужеземные монеты.

Ярл, довольный, усмехнулся:

— Я назову этот корабль Драконом. В нашем лесу вдоволь доброго дуба. Можете сразу приниматься за дело.

Он залпом осушил рог и прищурился.

— Штевень должен быть украшен резьбой. Имейте это в виду.

— Я знаю одного человека, он всех превзошел в этом искусстве, — сказал килевой мастер.

— Как его зовут?

— Торарин, — ответил мастер. — Торарин Резчик.

— Найдите его, — велел ярл. — Я его хорошо вознагражу за это.

Торарин…

Сигурд покосился на Эдду. Казалось, ее взволнованное дыхание было слышно даже в углу, где он спрятался. Эдда побледнела и выронила чашу с медом. Килевой мастер откинулся назад и расхохотался, хлопая себя по ляжкам. Но жена ярла отвесила нерадивой рабыне тяжелую оплеуху.

Снег таял, и лед во фьорде уже тронулся. Жизнь в усадьбе била ключом. Кузнецы ковали оружие, воины готовили боевое снаряжение, женщины пекли хлеб, варили пиво, наполняли сундуки съестными припасами и чинили одежду. Шесть просмоленных и готовых к отплытию кораблей чернели теперь в заливе.

В усадьбу ярла съехалось много молодых парней. Это были сыновья бондов, которые знали лишь изнурительный труд на земле. С раннего детства они обрабатывали неподатливую почву, косили траву на горных склонах, таскали на себе тяжелые клады. Своих кораблей у них не было. Самое большее — долбленые лодки, на которых они рыбачили в заливе. Оружия тоже не было, только топоры, которыми бонды рубят деревья и забивают свиней, — старики берегут свои топоры как зеницу ока. Но тот, кто вступит в дружину ярла, получит и меч, и щит и поплывет через море на прочном корабле с грозной головой дракона на носу.