Решение вопроса об объективности времени, видимо, имплицитно повлияло и на способ постановки вопроса, который Ю.Б. Молчанов склонен считать по его сложности и значению самым главным из тех, что составляют проблему времени: «какими объективно реальными параметрами или характеристиками отличается бытие событий прошлого от бытия событий настоящего (а возможно, и будущего)… или же какими опять же объективно-реальными свойствами определяется отношение «до – после» или «раньше – позже» и принадлежность тех или иных событий к сфере, или области «раньше», или к сфере, или области «позже»»[54]. Указание Ю.Б. Молчанова абсолютно справедливо: данная проблема остается одной из актуальных и для современной зарубежной англоязычной философии. И всё-таки хочу заметить, что сам этот вопрос оказывается возможным только в том случае, если предварительно доказано, что время и временные отношения по типу обозначенных выше, являются объективными (альтернативный взгляд Августина Блаженного на природу временных отношений, который часто именуют психологической концепцией времени, хорошо известен), а его решение даже в случае признания времени объективным будет зависеть от принимаемой онтологии объективной реальности. Достаточно проблематичной следует признать, например, саму возможность постановки вопроса об «объективно-реальных свойствах времени» в рамках реляционного подхода, поскольку ниоткуда не следует, что время и его модусы (прошлое, настоящее и будущее) в данном случае не оказываются модусами в рамках логической конструкции времени, при помощи которой мы категориально фиксируем некоторого рода отношения, существующие в действительности, а в объективной действительности этим модусам не соответствуют никакие референты.

Вместе с тем в постановке проблемы времени у отечественных исследователей в данный период мы обнаруживаем и такие темы, которые имели действительное общефилософское значение, а не были полностью или отчасти обусловлены «внутренними» для диалектико-материалистической традиции факторами. В числе этих тем можно указать такие как: вопрос о размерности времени, вопрос о том, непрерывно время или дискретно, вопрос о конечности или бесконечности времени, «значение которых», – по мнению Ю.Б. Молчанова – «для решения проблемы времени менее фундаментально, поскольку правильные ответы на них не снимают с повестки дня проблему времени в целом»[55]. Кроме того, Ю.Б. Молчанов обращает внимание на то обстоятельство, что для проблемы времени в целом характерно то, что он называет «сложностями», отмечая среди них сложность по концептуальной структуре и междисциплинарным отношениям[56]. Особо следует обратить внимание и на то, что среди рассматриваемых в контексте обсуждения проблемы времени вопросов оказался и вопрос о «вечности», что лишний раз демонстрирует значение данной категории для рефлексии темпоральной проблематики[57]. Однако вряд ли можно сомневаться, что способы решения вопроса об объективности времени также определяют и способы ответа на эти вопросы. Не говоря уже о том, что если предварительно «зарезервировать» для материи такую форму бытия как время, трудно представить, что за категорией вечности в дальнейшем можно признать какое-либо значение, кроме как быть бесконечным временем.

В качестве ещё одного аспекта проблемы времени, хотя он и не позиционировался в качестве такового, в данный период следует рассматривать историко-философский аспект, связанный с рассмотрением концептуальной эволюции[58] философии времени. В числе подходов, которые оформились в этом русле, которое, видимо, идентично тому, что принято называть в англоязычной философии «историей идей» в противовес «истории философии», следует указать связанный с поиском исторических «предшественников» различных современных концепций времени. Одной из самых «долгоживущих» здесь является традиция рассматривать философские взгляды Парменида и Платона в качестве ранних разновидностей статической концепции времени. Насколько следует такую точку зрения признать обоснованной, вопрос отдельный, и в дальнейшем мы уделим ему специальное внимание. Также важно отметить и другой момент, который имеет непосредственное отношение и к той ситуации, которая является одной из характерных для современных отечественных исследований в области темпоральной проблематики. Такого рода ретроспективный взгляд поднимает закономерный вопросы о том, насколько релевантны те или иные историко-философские реконструкции[59], которые их авторы используют для того, чтобы придать «вес» различным концепциям времени, создание которых вообще следует признать своего рода отличительной чертой отечественных исследований времени, и где граница между самими историко-философскими реконструкциями и реконструкциями концептуальными (историей идей)[60]. Последнее, наверное, вполне допустимо, но это, я думаю, требует создания соответствующей методологии; в противном случае, где понятный критерий для того, чтобы сравнивать между собой различные современные концепции времени, создатели которых по какой-либо причине желают заручиться авторитетом одних своих предшественников и проигнорировать точку зрения других?!

В начале 90-х годов XX столетия во взглядах на проблему времени происходят определённые изменения. Однако, на мой взгляд, однозначно утверждать, что это было связано с утратой диалектико-материалистической традицией своей монополии в философии, как можно было бы того ожидать, учитывая то обстоятельство, что ядро темпоральной проблематики в рамках данной традиции было ядром по природе метафизическим (время понималось как способ бытия материи), вряд ли будет правильно; скорее, о чём речь пойдет ниже, рефлексии над онтологическими (метафизическими) основаниями подходов к пониманию времени до сих пор не произошло в полной мере. Упомянутые изменения коснулись прежде всего подходов в области методологии исследования времени, что нашло своё выражение и во взглядах на вопрос о содержании проблемы времени. Одно из изменений было связано с решением вопроса о соотношении философских и научных знаний о времени. Ряд принципиальных идей здесь был высказан А.М. Анисовым. Во-первых, автор считает, что на вопрос о том, «являются ли теории физического пространства-времени естественнонаучной основой философской концепции времени»[61] следует дать отрицательный ответ[62]. «В анализе категории времени важны результаты всего корпуса наук, и не только наук. Обыденные представления, интуицию, литературу и искусство также ни в коем случае нельзя сбрасывать со счетов. Время не является монополией одной специальной науки. Общенаучное и общекультурное значение категории времени дает основание утверждать это, тем более, что различные науки, – точнее, группы наук – обнаруживают явную несогласованность при описании свойств времени»[63]. Во-вторых, резко усиливается акцент на том, что «время испокон веков считалось в первую очередь философской проблемой»[64]. Более того, рассматривая в качестве примера понимания проблемы темпоральности то, которое было предложено Аристотелем в его знаменитом парадоксе о частях времени[65], А.М. Анисов указывает, что «проблема времени явно обнаруживает инвариантное содержание, мало зависящее от привходящих исторических обстоятельств»[66]. В-третьих, А.М. Анисов предлагает различать специальные и концептуальные теории времени. К первой группе принадлежат те, которые касаются темпоральных характеристик объектов изучения. Ко второй те, предметом изучения которых являются фундаментальные атрибуты времени[67]. В итоге А.М. Анисов делает следующий принципиальный вывод, с которым я полностью готов согласиться. «Основную задачу философии времени в сложившихся обстоятельствах мы видим в том», – пишет он – «чтобы восстановить концептуальный уровень рассмотрения проблем темпоральности, вернуться к полемике философских концепций времени, преодолев бесперспективный путь дробления временной проблематики, ведущий к размыванию предметной определенности философских исследований категории времени»[68].