При слове «деньги» Скарлетт тут же насторожилась, мысли у нее в голове прояснились.

– Так вы говорите, вам удалось заработать денег?

Фрэнк прямо-таки расцвел, заметив ее интерес. Женщины, если не считать Сьюлин, обращали на него не больше внимания, чем требовала простая учтивость, и ему очень польстило, что такая красавица, как Скарлетт, жадно ловит его слова. Он придержал лошадь, чтобы та шла помедленнее, так сильно ему хотелось рассказать историю до конца, прежде чем они доберутся до дому.

– Я не миллионер, мисс Скарлетт, да и по сравнению с тем, что у меня было прежде, нынешние мои доходы кажутся просто смешными. Но в этом году мне удалось заработать тысячу долларов. Половину суммы я, конечно, потратил на закупку товаров, ремонт лавки и аренду. Но у меня на руках осталось пятьсот долларов чистыми, дела идут хорошо, и на будущий год я рассчитываю получить две тысячи чистой прибыли. И даже знаю, как их использовать. Есть у меня в запасе еще один проект.

Как только разговор зашел о деньгах, у Скарлетт моментально вспыхнул интерес. Она кокетливо опустила свои густые, загибающиеся кверху ресницы и немного придвинулась к нему.

– Что за проект, мистер Кеннеди?

Он засмеялся и ударил лошадь вожжами.

– Я, наверно, утомил вас разговорами о делах, мисс Скарлетт. К чему таким хорошеньким девушкам, как вы, обременять себя подобными материями?

Старый дурак!

– Я, конечно, в делах ничего не смыслю, но все это так интересно! Расскажите мне все, прошу вас, а если что-то будет непонятно, я попрошу разъяснить.

– Я подумываю о лесопилке.

– О чем?

– О лесопилке, где разделывают бревна и шлифуют доски. Я ее еще не купил, но собираюсь. Есть один человек по имени Джонсон, хозяин лесопилки – это уже за городом, на Персиковой дороге, – так вот он горит желанием продать ее. Ему срочно понадобились наличные, и он готов продать лесопилку и даже остаться на ней работать уже на меня, если я буду ему платить каждую неделю. Это одна из немногих лесопилок, уцелевших во всей округе после разгрома. В наше время владеть лесопилкой – все равно что золотыми рудниками, ведь нынче за древесину можно запросить любую цену. Янки пожгли большинство домов в округе, людям надо где-то жить, а жилья не хватает, вот все и помешались на строительстве. Все хотят достать пиломатериалов, да поскорее, а где же их взять? Люди стекаются в Атланту со всех сторон: наши фермеры не в силах обработать землю без своих негров, вот и хотят попытать счастья в городе, ну а янки да «саквояжники», те, само собой, никак не успокоятся, пока не обдерут нас как липку. Вот попомните мое слово, Атланта скоро станет крупным городом. Им всем понадобится строительный материал, и я твердо намерен купить эту лесопилку, как только… как только мне заплатят мои должники. Через год, надеюсь, мне уже удастся вздохнуть свободнее, не придется считать каждый цент. Вы… вы ведь понимаете, зачем я все это… для чего хочу быстро заработать денег?

Он покраснел и снова хихикнул.

«Он имеет в виду Сьюлин», – с раздражением сказала себе Скарлетт.

Она было подумала одолжить у него три сотни, но тут же устало отвергла эту мысль. Оказавшись в неловком положении, он смутится, еще заикаться начнет, найдет тысячу отговорок, но денег ей не даст. Он много работал ради этих денег, чтобы весной жениться на Сьюлин. А если он ссудит эти деньги ей в долг, свадьбу придется отложить на неопределенный срок. Даже если бы ей удалось, сыграв на сострадании и обязательствах перед будущими родственниками, вырвать у него согласие на заем, она знала, что Сьюлин этого не допустит. Сьюлин до смерти боится остаться старой девой, она горы свернет, но свадьбу отложить не позволит.

И что привлекает этого старого дурака в ее вечно ноющей, вечно всем недовольной сестрице, почему он так жаждет свить ей уютное гнездышко? Сьюлин не заслуживает любящего мужа и доходов с лавки и лесопилки. Попади ей в руки хоть немного денег, Сью тут же задерет нос и не даст ни цента для поддержания Тары. На то она и Сьюлин! Она сочтет, что ее все это не касается, и слезинки не прольет, если Тару продадут за долги или она сгорит дотла: главное, чтобы у самой Сьюлин были новые наряды, а перед фамилией стояло слово «миссис».

Стоило Скарлетт представить обеспеченное будущее Сьюлин в сравнении со своим собственным шатким положением и опасностью, грозящей Таре, как ее охватил гнев на вопиющую несправедливость судьбы. Поспешно, чтобы Фрэнк не разглядел выражения ее лица, она отвернулась и выглянула из двуколки на улицу. Ей суждено лишиться всего, что у нее есть, в то время как Сью… И тут Скарлетт приняла решение.

Сьюлин не получит ни Фрэнка, ни его лавку, ни его лесопилку!

Сьюлин не заслуживает этих благ. Все это достанется ей самой. Скарлетт подумала о Таре, вспомнила, как Джонас Уилкерсон, словно гремучая змея, вполз на ее порог, и ухватилась за последнюю соломинку, последнюю надежду на спасение. Ретт предал ее, но Бог ей послал Фрэнка.

«А вот смогу ли я заполучить его? – Невидящим взглядом смотрела она сквозь дождь, сжав руки в кулаки. – Смогу ли я заставить его быстро забыть Сью и сделать предложение мне? Уж если мне почти удалось окрутить Ретта, с Фрэнком я точно справлюсь! – Она исподлобья окинула Фрэнка оценивающим взглядом. – Он, конечно, не красавец, – хладнокровно сказала себе Скарлетт, – и зубы у него скверные, изо рта дурно пахнет, а по возрасту он мне в отцы годится. К тому же он нервный, робкий и до ужаса добропорядочный, по мне, хуже для мужчины качеств просто не бывает. Зато он джентльмен, и, полагаю, жить с ним будет куда легче, чем с Реттом. Да, конечно, справиться с ним будет много проще. И вообще, нищие не выбирают».

Ее совершенно не смущало, что речь идет о женихе Сьюлин. Отправляясь в Атланту на встречу с Реттом, она уже попрала все моральные принципы, которым ее учили с детства, и теперь присвоение жениха сестры показалось ей делом мелким, не стоящим внимания.

Воспрянув духом, Скарлетт выпрямила спину и совершенно позабыла о холоде и промокших ногах. Она прищурилась и так пристально посмотрела в глаза Фрэнку, что он встревожился и занервничал. Скарлетт тут же отвела глаза, вспомнив слова Ретта: «Вот такие глаза, как ваши, я видел над дулом дуэльного пистолета… Такой взгляд уж точно не разожжет огня в мужской груди».

– Что случилось, мисс Скарлетт? Вам холодно?

– Да, – жалобно ответила она. – Вы не будете возражать, если… – Тут Скарлетт смущенно запнулась. – Вы не будете возражать, если я погрею руки в вашем кармане? Очень холодно, а моя муфточка совсем промокла.

– Что? Э-э-э… конечно нет! О, да у вас и перчаток нет! Боже, какой же я бесчувственный болван! Болтаю без умолку, когда вы, должно быть, совсем замерзли и мечтаете погреться у огня. Ну же, Салли! Да, кстати, мисс Скарлетт, я так увлекся болтовней о своих делах, что даже не спросил, как вы оказались здесь, да еще и по такой погоде?

– Я была в штабе янки, – брякнула она, не подумав.

Его рыжие брови поползли вверх от изумления.

– Но, мисс Скарлетт! Там же солдаты… Зачем… «Пресвятая Богородица, помоги мне придумать правдоподобную ложь», – взмолилась Скарлетт. Фрэнк ни в коем случае не должен знать, что она ходила к Ретту. Фрэнк считал Ретта последним негодяем, к которому порядочных женщин даже близко подпускать небезопасно.

– Я… я… всего-навсего хотела узнать, не купит ли кто из офицеров мое рукоделье для своих жен. Я очень хорошо вышиваю.

Он в ужасе уставился на нее, откинувшись на сиденье. Видно было, как в нем борются негодование и замешательство.

– Вы ходили к янки… Но, мисс Скарлетт! Вам не следовало так поступать! Зачем же… зачем… Ваш батюшка, уж конечно, ничего об этом не знает! А мисс Питтипэт…

– Я умру, если вы скажете хоть слово тете Питти! – воскликнула Скарлетт с искренним ужасом, и слезы брызнули у нее из глаз.

Пустить слезу было проще простого – она вся продрогла и чувствовала себя несчастной, – но эффект оказался просто поразительным. Начни она перед ним раздеваться, Фрэнк вряд ли пришел бы в большее смятение. Он несколько раз прищелкнул языком, приговаривая: «Ах, боже мой!» – и беспомощно всплескивая руками. Ему в голову вдруг пришла отчаянная мысль: вот бы привлечь ее к себе, чтобы она положила голову ему на плечо, обнять, приласкать… Но он никогда еще не позволял себе таких вольностей и даже не знал, с чего начать. Скарлетт О’Хара, всегда такая веселая и очаровательная, сидит в его двуколке и плачет. Скарлетт О’Хара, неприступная гордячка, пытается продать свои вышивки янки. Сердце у него разрывалось от боли.