И сейчас Зина вела себя так, словно забыла лицо дома, и если она сейчас же его не нарисует, то её, наверняка, не узнают и не пустят на вечеринку.

Она достала из своей сумочки косметичку и начала выпускать на свет ту Зину, которую обычно видят все окружающие: нарисованные отдельными волосинками брови, изогнутые как сердитые зигзаги, глаза, утонувшие в каких-то мутных коричневых тенях, щеки блестящие от хайлайтера, нарочито претендующие на большие объемы губы, обведенные карандашом и покрытые матовой красной помадой.

– Что ж у тебя там с Максимом-то ничего не вышло? ― затеяла беседу Зина на не самую подходящую тему, чтобы скоротать наш путь.

– Ох, Зин, не начинай!

– Это как это так не начинай! ― подруга надула красные губищи, не забывая при этом старательно возить кисточкой по уже залепленным чернотой ресницам, ― я столько сил приложила, чтобы наладить твою личную жизнь, чтобы ты хоть на выпускном не сидела позорно в стороне. Я все рядом ходила-ходила, намекала-намекала, вон у меня такая подруга классная, симпатичная, а все дома сидит и в книжках глаза топит. Ей нужна, мол, сильная мужская рука, которая бы вытащила её из хламовника её бумажного и вывела в люди. А тебе всё так не так, и так не эдак!

– Спасибо большое за заботу, подруга, ― ответила я с явным недовольством, ― но мне такой кавалер, который смотрит только хоккейные матчи и «Спанч Боба» по выходным и думает, что рефлексия ― это болезнь, ни к чему.

– Извините, уж не всем быть такими высокоинтеллектуальными и смотреть лишь психологические триллеры!

– Я не говорила, что он глупый, просто я не знаю, что с ним делать. Люди ведь обычно гуляют, общаются, а не мусолят одну и ту же тему, потому что больше не существует хоть какого-то общего повода для разговора, или вообще молчат, разглядывая травинки под ногами и размышляя, а что бы случилось, если бы эти травинки добрались до небес…

– Не думаю, что Максим о таком задумывался… Да вообще никто не думает о такой чепухе! Это ты вечно втемяшишь себе в голову какую-то несусветицу. Чудная ты, конечно. Максим, наверно, теперь такого же мнения.

А он ведь практически так и сказал по окончанию нашей незатейливой прогулки, когда я решила спросить у него, верит ли он, что все предопределено. Эта тема мне показалась хорошей для дискуссии. А он ответил мне: «Я уж не знаю, что там и у кого предопределено, но я думаю, нам, определенно, больше не стоит ходить гулять».

И тут я подумала: «А ведь этот Максим не так уж глуп, и мне, вправду, не стоит больше гулять ни с ним, ни вообще с кем-либо другим».

Зине я, разумеется, не сказала, чем закончилась наша встреча.

Неожиданно замаячивший вдалеке дом Глопцыш внушал мне надежду о скором окончании неуместных вопросов, и мои напряженные плечи с облегчением опустились. Я даже посмотрела на часы и, обеспокоенно воскликнув, что мы опаздываем, сумела поторопить подругу и приблизить тот момент, когда она от меня отстанет. Но лучше бы я не торопилась.

Перед нами распахнулся вход в трехэтажный коттедж, и оттуда вывались не первой свежести личности, которых я бы никогда не поставила в своем доме встречать гостей. Впрочем, у меня нет ни такого дома, куда бы я приглашала гостей, и ни гостей, которых бы я приглашала.

– Привет, красотки! ― наименее свежая личность по имени Толян высунулась из проёма и обдала нас волной алкогольных ароматов.

Его волосы были взъерошены, словно он только что снял с головы мусорную корзину, в них запутались чипсы и конфетти. Сам он был одет только в рубашку с какими-то тропическими цветами настолько длинную, что невольно вставал вопрос о наличии штанов или шорт, прилагаемых к такому костюму, хотя бы валяющихся в пределах этого дома.

Второй выглядел чуть интеллигентнее первого, его звали Алексей. Алексей оттолкнул своего коллегу так, что тот, перестав смотреть на нас своими мутными масляными глазками, отшатнулся в угол и наконец позволил нам войти.

– Добро пожаловать, дамы, ― поприветствовал нас наш своеобразный спаситель, затем громко икнул и расплылся в захмелевшей улыбке.

– Привет, мальчики! ― Зина протолкнулась сквозь них, даже не взглянув в их лица.

– Здравствуйте, ― я поежилась, с подозрением всматриваясь в нетрезвые глаза, и, стараясь в дальнейшем избегать их, проскользнула вслед за подругой.

– Где тут у вас веселье начинается? ― поинтересовалась Зина, слегка обернувшись.

– По коридору и направо, ― Алексей снова икнул, пошатнулся и, ударившись об дверной косяк, почесал голову.

– Что ты мелешь! ― Толян вернулся в реальность, ― налево!

– Ой, да, кухня налево, ― Алексей похлопал глазами и начал показывать в воздухе, как же нам добраться на кухню, но Зина уже не смотрела на его воображаемую карту.

Мы зашли на кухню. Я случайно толкнула ногой бутылки на полу и наступила в лужу.

Все находящиеся в импровизированном баре дружно приветствовали Зину и уже наливали ей стаканчик горячительного напитка. Я неловко мялась у входа, в надежде, что меня не заметят.

– Привет, Зина. Вижу, ты привела свою подругу? ― парень, намешивающий в стаканах невесть что, кинул взгляд в мой угол.

Он кивнул мне, чтобы я подошла. Я замотала головой.

– Не стесняйся, конфетка, хочешь повеселиться?

Я вцепилась пальцами в рюкзак. Парень сам подошел ко мне.

– Не будь такой скучной! Посмотри на себя, как ты насупилась! Тебе необходимо расслабиться! ― парень подошел ко мне ещё ближе и закинул руку мне плечи, словно я была его старым приятелем, ― парочка стаканчиков, и ты ― королева этой вечеринки.

– Извините, но я не употребляю алкоголь, ― сказала я серьезно, дергая плечами, чтобы скинуть его руку.

– Так ты у нас за здоровый образ жизни? Фитнес, свежий воздух, огурцы и все такое? ― он рассмеялся, ещё сильнее притянул меня к себе и посмотрел своими мутными глазами в мои, ― слушай, жизнь такая нелегкая штука, что тут тебе никакие огурцы не помогут, и если вот будешь всегда такая скукоженная кочерга, то ты быстрее коньки отбросишь, я тебе отвечаю!

Он помотал пальцем у меня перед носом для убедительности.

– Надо по жизни идти весело, умея расслабиться, покайфовать, понимаешь? Ты ведь даже не представляешь, какой мир откроется для тебя на дне этого стаканчика. Ты потом спасибо мне скажешь, что я открыл тебе глаза, будешь мне писать стихи, повесишь мои фотографии над кроватью, влюбишься в меня без памяти, будешь плакать в подушку. Ты, конечно, не обижайся, ― он наклонился над моим ухом и продолжал нести чушь уже шепотом, ― но я бы с тобой не стал мутить, так может на раз, стянул бы с тебя бабушкины панталоны, и отправил в свободное плавание.

Я сжала челюсти, а по спине пробежал холодок.

– Оставь её в покое, она просто не умеет веселиться! ― Зина подоспела на помощь, окликнув его.

– Я не пью алкоголь, чтобы не стать такой свиньей, как ты! ― процедила я сквозь зубы и толкнула его кулаками в грудь.

– О-о, какая опасная дама, ― он поднял руки, показывая, что не хочет со мной связываться.

Я протолкнулась и вышла обратно в коридор. Зина выскочила следом, и, не успев прийти в себя от того, как ровная нить моей тихой и спокойной жизни завязалась в узелок, я увидела перед собой её обеспокоенное лицо:

– С тобой всё в порядке? Что он тебе такого наговорил?

– Да всё нормально, ― промямлила я и начала поправлять волосы, словно это было жизненной необходимостью, ― да, ерунду какую-то сказал, неважно…

– Ты не слушай его, он придурок, вечно несет всякую ерунду. Если дурак, то неважно уж пьяный или трезвый, всё равно, дурак. А ты здорово его поставила на место!

– Да, мелочи! ― я отмахнулась, не желая больше обсуждать эту ситуацию.

– Я пойду, поздороваюсь там со всеми, хоть Катю поздравлю, всё-таки это же её вечеринка, ― Зина решила оставить свою скучную подругу, которая «не умеет веселиться», и пойти уже оторваться.

– Конечно, иди, я тут похожу-погляжу, ― я, однако, поддержала Зинину мысль, хотя моя последняя фраза прозвучала унылым криком одинокого скитальца вечеринки. Но я была вовсе не прочь понаблюдать за всей этой молодежной суматохой со стороны.