Все детство я думала, что Новый год начинается первого сентября, в то время как сам Новый год, 31 декабря, я совершенно не брала в рассмотрение, полагая, что это лишь праздник снега, Деда Мороза, хвойных растений и многочисленных салатов с майонезом, и не связывая его с наступлением чего-то нового. Честно говоря, я до сих пор иногда так думаю и путаю себя и окружающих. А все потому, что что-то действительно важное, по моему мнению, начиналось именно тогда, первого сентября.

Помню, как ещё совсем маленькой я гостила у бабушки и дедушки и ранним сентябрьским утром смотрела новости. Там передавали, что сегодня праздник, и я спросила у деда какой. Он ответил, что это важный день для всех школьников – начало нового учебного года, и что когда-нибудь и я ступлю на порог этого учебного заведения. Именно тогда я впервые задумалась о будущем, и больше эта мысль не отпускала меня. В тот день мне вдруг показалось, словно за этими дверями таиться что-то чрезвычайно интересное, удивительное, загадочное.

Хотя сейчас, подводя итог и имея на это полное право, я бы сказала, что ничего поистине загадочного в этом не было. А было трудно, иногда только интересно, полезно и в то же время бесполезно, скучно и утомительно. Как-то сухо и формально прошла моя школьная жизнь. Но хотела бы ли я другой, полной веселья, впечатлений, верной дружбы, первой любви, гуляний, дискотек, шуток над учителями и всего прочего, что так прочно вошло в понимание «школьные годы»? Разве школа ― это не мучительный поиск себя и своего места в жизни, бесконечные пробы и ошибки, страх быть непринятым в обществе, страх быть хуже других, череда неудач, разочарование в себе, предательства, безответная любовь, насмешки, бессонные ночи, плохие оценки, страх отвечать у доски и на глазах у всех быть глупцом ― все то, что неумолимо калечит жизнь в будущем, стирает нашу индивидуальность и загоняет в угол.

Так что же я вспомню через год? Через два? Через десять? А, наверно, толком-то и ничего, кроме того, как скучала на математике и писала любовные письма однокласснику, которому была безразлична. Сдавала в девятом классе биологию и химию неизвестно зачем. Хотя, я знаю зачем. Потому что так же не знаю, зачем бы я сдавала литературу или физику.

Какую дорогу мне выбрать? Как найти её и не оплошать? Не жалеть потом, что пошла не туда, занялась не тем. Да ведь я, наверно, и до сих пор не знаю. Я ничего не знаю. Так трудно ничего не знать.

Хочется все спланировать. Планировать день, планировать жизнь. Написать свою судьбу наперед и жить, зная, что тебя ждет.

Не понимаю старшеклассников, которых спрашиваешь «Куда хочешь поступать? Кем хочешь быть?», а они не знают. Это же самые важные вопросы в их жизни. Парадокс в том, что и я такая. Но я не живу днём, я ищу, я пытаюсь найти, цепляюсь то здесь, то там. Кто же я? Где же моё? Как те, кому дано понять и найти это так быстро и легко? Но вот мы идём, куда нам скажут, или за компанию, или наобум, или ещё как-нибудь. Я так боюсь пожалеть о том, что сейчас я выбрала не то, что надо. А что же надо? Я не узнала, если бы не выбрала. У нас есть один шанс, у кого-то может два или больше, но не бесконечное количество. Мы так молоды, так неопытны и сейчас должны решить свою жизнь.

Зина безжалостно толкнула меня в бок локтем, что, в свою очередь, заставило повернуть к ней недовольный взгляд, который только что был где-то за пределами класса вместе с моими мыслями.

– Ольга, иди! ― шепотом прокричала она, искренне желая передать своими широко распахнутыми глазами и вздернутыми бровями большую мысль.

Я тяжело вздохнула, но сразу же почувствовала облегчение, когда вспомнила, что таких моментов, которых мне осталось пережить, можно по пальцам пересчитать, и скоро это всё закончиться.

Под укоризненным взглядом учительницы я, наконец, вышла к доске. Меня переполняло спокойствие и равнодушие, поэтому я спросила:

– Какой номер?

– Двадцать четвертый, задача вторая, ― кто-то ответил с последнего ряда, опередив учительницу, которая только хотела начать свою нравоучительную речь о том, что нужно следить за работой в классе.

Я нарочито умно поглядела в учебник, будто понимаю, что нужно сделать, и написала «Дано». Времена боязни перед доской прошли, никто не смеется над твоими ошибками, потому что никому нет дела до них. Все думают только, как бы самому не сесть в лужу, что совершенно не дает времени думать еще о чужих провалах. Определенно, есть некоторые личности, которые только и ждут, как ты потерпишь фиаско, но исключительно для того, чтобы уверить себя, что сами не хуже. Поэтому смеются над чужими неудачами только неудачники.

До конца учебного года оставалось всего пара месяцев, оценки практически все решены, так что поводов быть спокойным удавом в эту минуту было предостаточно.

Только я повернулась к классу, чтобы дать понять всем, что сама я эту задачу решать не собираюсь, так как не считаю себя достаточно компетентной в вопросах волновых свойств микрочастиц, как гласил заголовок задачника по физике. Да, огонь заинтересованности к этому предмету совершенно угас, даже не успев разгореться. Но, по всей видимости, дремучая вахтерша очнулась ото сна и поняла, что урок должен был закончиться ещё пять минут назад. Поэтому в нецелесообразном хохоте, болтовне, возне и сущей неразберихе, которая, как правило, бывает каждую перемену, я повернулась к учительнице с прескверной улыбкой, а та, в свою очередь, поджала губы в недружелюбную нитку и ткнула точкой в клетку напротив моей фамилии, словно в этой клетке был мой глаз.

Я вышла из класса даже немного навеселе, что редкость для моей натуры. До следующей недели я могу забыть про эти назойливые задачи и их роль в моей жизни, которая в сущности ничего и не составляет.

Не успев оставить меня в превосходном одиночестве, ко мне подбежала Зина и начала спрашивать что-то про сочинение по русскому и, скорее всего, просила дать списать. Я не без задумчивости достала тетрадь из рюкзака, сказала не списывать слово в слово и с миром отправила её к подоконнику. Зина поступает в сельскохозяйственный академию на агронома, и навык написания хорошего сочинения ей не потребуется в жизни, поэтому я охотно помогаю подруге преуспеть в учебе. А она, в свою очередь, подсказывает мне на контрольных по химии и частенько решает за меня уравнения. Эта взаимопомощь и послужила основой нашей незатейливой дружбы. Впрочем, мы вряд ли бы дружили, если бы не коротали учебные часы за одной партой, да и без её чрезмерной общительности и желания найти слушателя бесконечной болтовни этого бы наверняка не произошло. Не хочу говорить плохо о моей подруге, но глубиной души, чего мне часто не хватает в моих собеседниках, она не отличается. У неё нет какого-то своего особенного мнения по какому-либо даже элементарному вопросу, она часто говорит общими фразами, которые я уже где-то слышала, принимает общественное мнение за свое собственное без усилия мысли. Как и большинство людей, вероятно. Принимает все общественные установки как данность, не задумываясь об их логичности, правоте, если можно её установить. Зина словно заполняет свою внутреннюю пустоту окружающей её суматохой, общением с кучей людей, которое не всегда приносит важную информацию, засоряет свой ум ненужной болтовней и от этого чувствует себя цельной личностью. Но что я могу судить, если я не смотрю на жизнь её глазами, возможно, я совершенно заблуждаюсь, и её мысли просто текут в другом направлении, нежели мои. Она не должна быть похожа на меня, на своих родителей, одноклассников или на кого-либо другого. Каждый человек особенный, и в голове его, наверняка, что-нибудь да происходит. Просто никто не в силах понять мышление другого и посмотреть на мир через его глазные отверстия.

Но в Зине есть качества, которые меня забавляют. Она веселая и легко может меня рассмешить, что совсем непросто, ведь я не из хохотуний. Хоть заумную беседу с ней не заведешь, но ей вполне можно доверять и рассказывать про бытовые проблемы и даже получить дельный совет. Зина точно знает, кто в самом деле её уважает, а кто распускает злые сплетни за спиной. Она с легкостью читает настроение человека и подстраивается под него, оказывает поддержку в те минуты, когда это необходимо. Зина словно отдала себя целому миру, старается каждого включит в его структуру, каждого пристроить на нужное место в социуме. Однако, она вовсе не жертвенная и самоотверженная, хотя такие черты в ней проскальзывают иногда, просто в любой общественной структуре она своя. Пассивные наблюдатели особо её беспокоят, потому что у всех должны быть друзья, а одиночество, по её мнению, это наказание для каждого. Вот так она и проявила внимание к моей персоне. Потому что быть в стороне это плохо. А почему плохо?…