___________________________________________________
*Боксти - оладьи из тёртого картофеля.
**Коддл - рагу по-дублински с беконом, сосисками, луком и картофелем.
========== Глава 2. ==========
Так дай мне воздух - я стану тебе крылом.
Я дам тебе бурю и, может быть, даже грозу.
Твое время течет за мной, как расплавленное стекло,
Мои сны о тебе далеко остались внизу.
Мельница – Никогда
Том завтракал в одиночестве: мать рано ушла в ателье, как и говорила вчера, напоследок бросив красноречивый взгляд на дверь спальни, словно призывая его подумать о свадебном платье для Сибил и о том, во сколько оно ему встанет; сама Сибил, вероятно, повинуясь старой домашней привычке, ещё спала. Он подумал, что эту деталь стоит опустить, когда мать вечером спросит о том, как у них прошёл день, если он хочет избежать новых рассуждений миссис Бренсон об излишней праздности его невесты. Есть ему не хотелось, но он знал, что должен, ведь день ему предстоял долгий и наполненный новыми баталиями: сперва Том собирался пойти вместе с Сибил, если она того ещё хочет, в госпиталь, а затем должен был встретиться с отцом Джозефом из их приходской церкви.
Он был настолько поглощён своими мыслями, что не услышал, как девушка вышла, заметив её лишь когда она остановилась в проёме кухонной двери. Мгновенно Том подскочил со своего места, как и полагалось мужчине, уважающему женщину… свою женщину. Заметив это, Сибил только улыбнулась.
- Мистер Карсон здорово тебя вышколил, - голос её звучал так, словно накануне не случилось ничего неприятного. С облегчением Бренсон отметил, что она не выглядит так, словно собирается в дорогу, словно собирается покинуть его, хотя после вчерашнего ужасного вечера он был не уверен, что ему стоит надеяться на продолжение этой истории, - но вообще-то здесь ты у себя дома, а не в Даунтоне, и, думаю, это лишнее. Твоя мама посчитала бы именно так, я уверена.
- Ох, мама… - это была не самая удачная тема, и Тому хотелось надеяться, что она не всплывёт прямо с утра. Он почесал затылок. Взгляд его опустился на его тарелку с недоеденной яичницей. – Я сделаю тебе яичницу с беконом и кофе.
Сибил покачала головой и подошла к плите.
- Я не голодна, но кофе сделаю. Нам, - немного помолчав, добавила она.
Том смотрел на неё, как заворожённый, и ему не верилось, что это леди Сибил Кроули зажигает огонь на плите и гремит кофейником на маленькой кухне этого дома. Ему вдруг захотелось встать, обогнуть этот стол, разделяющий их, и прикоснуться к ней, но Бренсон не хотел смущать её. Даже чтобы убедиться в том, что она настоящая. Это ощущение пришло к нему, когда Сибил поставила перед ним фарфоровую чашку и взяла такую же себе, а в центре стола поставила благоухающий фарфоровый кофейник. Они сидели напротив друг друга и молча пили кофе, и ничего в мире не казалось Тому более естественным.
- Вкусно, - отпив глоток горячего напитка, сказал мужчина, и это было действительно так.
- Миссис Патмор научила меня варить кофе, когда я готовилась стать медсестрой, - улыбнулась Сибил. Немного помолчав, она сказала: - иногда мне кажется, что я скучаю по ней и другим слугам едва ли не больше, чем по родителям и сёстрам.
- По её стряпне… - мечтательно протянул Том и засмеялся.
Сибил рассмеялась тоже.
- Да, вероятно, ничто на земле не сравнится с её сливочным пудингом. Только, думаю, миссис Бренсон об этом тебе лучше не говорить.
Напоминание о его матери вывело Тома из благодушного состояния, вернуло мыслями к произошедшему вчера вечером. Он помрачнел, и это не ускользнуло от взгляда Сибил.
- Что такое?
- Сибил, то, что случилось вчера… Я не хотел с тобой ссориться, и я не знаю, что на меня нашло. Но меня пугает, что это случилось в первый же вечер после нашего приезда.
- Будет нелегко, - заметила девушка.
- Да, но неужели всё будет заканчиваться так? Если мы будем ссориться всякий раз… Окажется, что наши родители были правы, - глухо закончил он.
Девушка вопросительно подняла брови, но на губах её, к удивлению Тома, играла лёгкая улыбка.
- Ты не хочешь ссориться, лишь чтобы доказать неправоту наших родителей?
- Нет! Конечно, нет! Я просто… я боюсь.
Она отодвинула стул, встала, обошла стол и, наклонившись, легонько поцеловала Тома в щёку.
- Я тоже боюсь. Но мы ведь вместе, правда?
***
Том, отличавшийся хорошим здоровьем и не помнивший, чтобы его мать или брат болели чем-то серьёзнее простуды, до этих дней имел весьма смутные познания о больницах Дублина. С рекомендательным письмом доктора Кларксона, которое для Сибил было на вес золота, они обошли все больницы, о которых Бренсону рассказали его друзья. Больница святого Брендана для умалишённых отпугнула Сибил к её стыду, но и главный врач этой больницы, не видя в девушке слишком большого энтузиазма и узнав о её прежней работе, мягко, но настойчиво посоветовал ей поискать себе место в другом месте.
- Поймите, мисс, - это простое обращение, казалось, несколько порадовало Сибил, - здесь многие вещи не для взора молодой девушки… и не для её ушей. Возможно, когда вы станете немного старше, узнаете жизнь, наберётесь опыта… Словом, я желаю вам удачи.
Следующей в списке Тома была больница Ротонда, куда более приятная и, вероятно, приличествующая молодой девушке – там появились на свет и продолжали рождаться десятки и сотни дублинцев. Впрочем, сам Том, как и его брат, увидели этот мир в их старом доме в присутствии повитухи. Заведующий этой больницей, полный добродушный мужчина, и попечительский совет, как раз заседавший в этот день, приняли Сибил куда более радушно, чем они с Томом вообще могли ожидать. Однако он не увидел особой радости на лице своей невесты, как и воодушевления. Она вежливо попросила совет и заведующего подождать некоторое время, которое необходимо ей, чтобы принять окончательное решение, и попросила Тома прогуляться с нею. Они сидели на одной из каменных скамеек во внутреннем дворике больницы, и Сибил рассеянно наблюдала за прогуливающимися беременными женщинами. Она думала о том, что, возможно, однажды и её дитя появится на свет в одной из палат этой больницы, и тогда ей лучше не знать того, что может случиться с нею или с ребёнком. И Тому тоже, если он хочет спокойно пережить те бесконечные часы, которые предстоят им обоим. А ведь он будет интересоваться её работой, и слушать, и вникать в её рассказы, как делал это всегда.
- Что-то не так? – он тронул её за руку. – Ты не выглядишь довольной. Я думал, ты захочешь получить эту работу.
Девушка резко посмотрела на него, опасаясь увидеть на его лице разочарование. Но он, похоже, всего лишь волновался за неё.
- Пожалуйста, Том, не думай, будто я пошла на попятную и откажусь от своей затеи. Просто… Ведь не всегда всё проходит… гладко. Даже я, Том, знаю это! – воскликнула она, увидев, как к настороженности на лице мужчины примешалось любопытство. – Ведь моя мать… - девушка спохватилась и замолчала, подумав о том, что не стоило обсуждать состояние матери после потери ребёнка и их семейную трагедию, даже если Том больше не служил в Даунтоне. А, кроме того, едва ли был шанс, что он не узнал обо всём, пока был в кухне особняка в один из тех мрачных и горестных дней. – Едва ли я смогу сообщить какой-нибудь несчастной матери, что её ребёнок умер или, наоборот, видеть только что осиротевшего малыша, который даже не подозревает, какое горе его только что постигло!
Жар, с которым говорила Сибил, несколько удивил его, хоть Том и знал, что почти всё в своей жизни она принимает слишком близко к сердцу. Но проблемы деторождения и материнства всегда были для Бренсона чем-то слишком далёким, существующим как будто отдельно от него самого и его мира; он считал себя солдатом Ирландии, борцом за её свободу, а эти аспекты жизни казались на фоне того, чего он ждал и требовал от себя, вещами малозначимыми. Но теперь рядом с ним, касаясь его бедра своим, сидела Сибил, в которой он видел мать своих будущих детей, и внезапно при мысли об этом он ощутил непонятный трепет. И абстрактный ребёнок, которого ему когда-нибудь родит Сибил, вдруг стал для него невероятно дорогим, а сама мысль о его потере или о том, что он потеряет его мать – невыносимой. Рука Тома всё ещё лежала на руке Сибил, и мужчина машинально судорожно сжал её пальцы. Словно она ускользала от него, и только так он мог её удержать. Но девушка была где-то далеко в своих мыслях и едва ли заметила это.
