— Князь, я разберусь, — сказал Гарольд, прижимая наглую руку к своей груди ладонью.

— У вас есть полчаса, — неодобрительно покачал головой Арман, направляясь к дверям.

— Час, — на два голоса поправили его парни.

— Даже не надейтесь!

Арман вернулся через пятьдесят минут: зашел внутрь, обнаружил сына, сидящего на диванчике возле библиотечных шкафов в одиночестве, сел с ним рядом, обнял и вспомнил тот день, когда вонзил кинжал в спину любимого. Никому такого не пожелаешь, а уж сыну тем более.

— Десять лет, отец. Он попросил у меня десять лет, в течении которых собирается хранить верность своей жене.

— Гарольд переложил ответственность на тебя, зная, что если ты придешь к нему, он перед тобой не устоит?

— Да.

— Умно.

— Я не смог ему отказать, но… Это выше моих сил!

— Ты справишься.

— Только если буду занят настоящим делом, — сказал Артур, в отчаянии обхватывая голову руками.

— Что для тебя «настоящее дело»?

— Война. Космос. Корабли.

— Это осталось только в Звездном патруле, — погладил его по плечу Арман. — Хочешь его возглавить?

— Стефан нам этого не простит. Должность Командора — его единственная отдушина.

— Верно. Он, как и ты, не умеет притворяться. Если бы не Филипп, он давно бы угнал «Летучий Голландец» и отправился исследовать Глубокий Космос.

— Какая интересная мысль, — поднял голову Артур.

— Под исследованиями подразумевается вторжение во владения бангалоров, — поправился Арман. — Мы с Генрихом категорически против. В нашей части Вселенной несколько десятков планет полностью опустошены, мы не можем позволить себе очередное кровопускание.

— Ты говоришь о планетах Содружества, до которых в ходе войны ни тебе, ни Генриху дела не было?

— Да. Нам и сейчас дела нет. То отребье, что все чаще делает их своими базами, не представляет угрозы нашим владениям. Мы не можем пройтись по ним военной метлой из политических соображений, а возиться с каждой планетой по отдельности нет ни сил, ни желания.

— Они не представляют угрозы сейчас, но в будущем этот рассадник порока может доставить всем немало неприятностей.

— Это станет отличным поводом ввести туда войска.

— У тебя на все есть ответы, легенда всех времен и народов! — с досадой сказал Артур.

— Что в этом плохого?

— Ничего, за исключением того, что я твой сын — бледная, ни на что не годная тень великого полководца, властителя и всеобщего любимца. Когда ты умрешь, наши подданные будут повиноваться мне в память о тебе. Это унизительно!

— Не говори так, — нахмурился Арман. — Это неправда! Ты — Канцлер Великой Империи. Представители нашего рода не удостаивались чести…

— Быть официальной марионеткой Императора? Никто в Столице не воспринимает меня всерьез. Никто! А я не хочу быть никем. Во мне течет кровь князей де Сильва-Веласкесов, черт возьми! Что я скажу Гарольду, когда увижу в следующий раз? Привет, дорогой, пока ты подминал под себя судебную систему Империи и выносил мозги людям изо дня в день в прямом смысле этого слова, я занимался перекладыванием планшетов на столе Императора. Вот такой я молодец. Думаешь, он этого от меня ждет?

— Артур, ты сгущаешь краски. Он любит тебя таким, какой ты есть.

— Тот, кем я являюсь сейчас, достоин статуса Фаворита Императора, но никак не мужа.

— Это твои слова. Не его. И не мои.

— Это моя жизнь. Не его и не твоя.

— К чему ты ведешь?

— Я хочу заняться Содружеством, — расправил плечи Артур. — Сколько в него входит планет?

— Пятьдесят шесть, инфраструктура на тридцати из которых полностью уничтожена.

— Неплохо. Если я подомну их под себя, то стану третьей силой на политической арене Вселенной.

— Только не в качестве Наследника Князя де Сильва-Веласкеса.

— Кто помешает мне заняться Содружеством инкогнито? У нас в роду столько титулов, что про самый простой никто и не вспомнит, — покосился на отца Артур.

— Ты на титул короля Пендрагона намекаешь? Который нам по линии моей тетушки случайно достался? — подсказал Арман, уступая.

Может, сын и прав. Король Артур Пендрагон звучит куда лучше Наследника Князя Веласкеса, которому до титула еще дожить надо. Да и с политической точки зрения дело весьма выгодное. Если Артур обзаведется собственным (весьма немалым) королевством, то княжество можно будет передать его старшему сыну. А королевство младшему. Или все это дело объединить, чтобы ни у кого даже мысли не возникло могущественному роду Веласкесов перечить. И вообще… Столько вариантов!

— Если это тот, чье королевство умещается на одиноком острове в океане Пограничной планетки, у которой даже имени нет, то да, — почесал затылок в раздумьях Артур.

Прибрать к рукам пятьдесят шесть планет за десять лет — это вам не столичное дерьмо в бочке лопатой изо дня в день перемешивать. Это дело для настоящего мужчины. Это вызов, черт побери! То, что надо, чтобы забыть о воющем сердце, иначе… Иначе грош цена его обещанию.

— Имени у планетки нет, это верно, но рубины на ней добывают знатные, и прибыль она приносит немалую.

— Не жадничай, — ткнул отца в бок локтем Артур. — Надо же мне с чего-то начинать.

— Если уж на то пошло, начни с команды, которая не побоится угнать из ангаров Звездного патруля парочку новейших штурмовиков. Без них тебе среди знаменитых своими слишком шустрыми кораблями контрабандистов делать нечего. Засмеют.

— Как думаешь, «Летучий Голландец» для них серьезный аргумент?

— Не зарывайся, — ткнул сына в бок локтем Арман. — Хватит с тебя штурмовиков. Они, между прочим, тоже Стефановские, а он очень не любит делиться имуществом, даже если формально оно и не его.

— Согласен. Остается решить один маленький, но очень важный вопрос.

— Какой?

— Моя жена и дети.

— Это действительно важный вопрос, — сложил руки на груди Арман. — Что предлагаешь?

— Что посоветуешь?

— Ничего.

— Ничего? — покосился на отца Артур.

— Ты же хотел быть самостоятельным, так будь им.

— Ну что же… С Женевер я не хочу иметь ничего общего, так что пусть делает, что хочет, и дает как можно больше поводов для развода.

— А дети?

Артур замолчал, но Князь его с ответом не торопил, понимая, что на карту поставлено будущее целого рода. Ну как поставлено… В случае, если результаты раздумий сына его не устроят, переговоры, угрозы и шантаж никто не отменял.

— Я оставлю старшего сына тебе, — сказал, наконец, Артур. — Он не виноват в том, что его отец — тот еще авантюрист. Из Александра получится отличный Князь де Сильва-Веласкес. С ним за компанию тебе достается Катарина.

— Ричард поедет с тобой?

— Если захочет.

— Захочет, — улыбнулся Арман. — Вы с ним одного поля ягоды.

— Тот, кого носит во чреве Женевер, останется с ней до тех пор, пока мы не разведемся.

— Из нее мать, как из «Летучего Голландца» истребитель! Ты в своем уме? — возмутился Князь.

— Это должно быть очевидно всем и каждому, — виновато почесал затылок Артур. — Иначе у тебя не будет оснований воспитывать моего Наследника.

— Верно, но имей в виду: я отберу у нее мелкого, если увижу, что дело зашло слишком далеко!

— Уверен, ты примешь верное решение.

— Ты уверен во мне, но я не уверен, что ты уверен в себе.

— Я уверен только в одном, — поднял голову Артур.

— В чем?

— В моей любви к Гарольду. Она поможет мне справиться со всем остальным.

— А еще тебе поможет справиться со всем остальным меч. Я сделаю его для тебя, если ты привезешь мне самый лучший рубин со своей ничкемной планетки. В конце концов, ты же король Пендрагон, которому принадлежит…

— Меч, выкованный богами. Я помню эту часть истории с детства, потому что меч королю вручала обнаженная Дева Озера. В старинной бумажной книге по этому поводу была нарисована замечательная картинка.

— Ты мужик до мозга костей, — рассмеялся Арман. — С детства только об оружии и девках думаешь.

— С тех пор много воды утекло.