— Да как скажешь.

— Я ему за побег очень благодарна. Лжегарольды меня порядком повеселили рассказами о том, как им все это время тяжело жилось.

— Жаль, я не слышал. Посмеялись бы вместе. У меня в последние годы с весельем беда.

— Ты прилетел ко мне, чтобы повеселиться?

— Если мою свадьбу можно назвать весельем, то да.

— Твою свадьбу? — удивилась Элизабет. С такими речами к ней еще никто не подкатывал. — С кем?

— Я надеялся, что жену мне найдешь ты.

— Я тебе кто — сваха?

— Ты — моя мать, — сказал Гарольд и добавил в голос щепотку застарелого гнева и обиды: — И вовсе не «любимая мамочка», а бездушная стерва, которая не обернулась на мой крик, когда улетала из Императорского Дворца. Я любил тебя, а ты даже не попыталась забрать меня с собой!

— Столько лет прошло, а ты…

— Все еще тебя за это не простил.

Бокал едва не выпал из дрогнувшей руки Элизабет, а воспоминания больно сдавили сердце. Она была не права тогда, забыв о детях и сосредоточившись на своих проблемах, обидах и разочарованиях. Только вот поняла это слишком поздно. Никто из принцев на ее звонки за все эти годы так и не ответил.

— Ты пришел, чтобы дать мне шанс все исправить?

— Можно сказать и так, — взял бутылку вина в руки Гарольд. Повертел, принюхался, сделал пробный глоток, хмыкнул одобрительно, а потом за несколько глотков опустошил ее до дна.

— Лучше скажи как есть, — поморщилась плебейским манерам гостя Элизабет. Неужели опять мимо? Гарольд бы никогда себе такого не позволил!

— Я пришел, чтобы вернуть тебя в Ад, по которому ты отчаянно скучаешь, и добавить каплю нового: интриги, подставы, космические погони, оружие, адреналин и мужики, которым плевать на то, кем ты была раньше. Для начала.

— А потом?

— А потом у тебя снова появится выбор.

— Твое предложение расплывчато и неопределенно.

— Знаю, но тебе этого вполне достаточно, чтобы согласиться, — сказал Гарольд, наблюдая за матерью с отвлеченным интересом дьявола-искусителя.

Сорок лет, что они не виделись, из жизни не выкинешь, как и детские обиды. Когда Генрих развелся с Элизабет и с позором выкинул ее из дворца, ему было очень больно, потому что она была единственным человеком, кто всегда был искренне рад его видеть. Во всяком случае, тогда он так думал. Гарольд окинул взглядом сидящую напротив женщину и мысленно ей поаплодировал. Нисколько с тех пор не изменилась!

— Я хочу, чтобы ты повторил свое предложение, глядя мне в глаза, — поставила бокал на столик Элизабет.

Все, что творилось в душе Гарольда, отражалось не на его лице, а в его невероятных глазах. Если этот человек действительно ее сын, она поймет это, едва в них посмотрит.

— Дались вам мои глаза, — проворчал Гарольд.

— Нам?

— Тебе.

— Ты сказал «вам». Кто еще знает о… твоем слабом месте?

— Да есть один… любитель.

— Любитель? Или любимый? — подалась вперед Элизабет.

— Не меняй тему разговора.

— Я поймала тебя на слове, изволь объясниться! Мой сын — известный…

— Гомофоб? — закончил за Элизабет Гарольд, открывая очередную бутылку с вином.

— Да. Он ненавидел Фаворита Императора и устроил скандал в Палате Лордов, когда узнал, что Император и Князь собираются пожениться.

— Было дело. Давно. С тех пор многое изменилось.

— Что именно?

— Если бы я предложил тебе эффективный способ разлюбить Филиппа де Губертена — самого известного гея во Вселенной, с которым тебе ничего не светит, что бы ты мне ответила? — зашел с другой стороны Гарольд.

— При чем здесь…

— Отвечай!

— Я бы отказалась, — после продолжительного молчания сказала Элизабет. Посмотрела на гостя, опустошающего вторую бутылку вина так же, как и первую — в несколько глотков, и преисполнилась понимания: — Ты влюбился в мужчину, да? По уши. Как последний дурак. Наплевав на всех и вся. Получил желаемое, а теперь пытаешься усидеть на двух стульях: и будущий трон терять не хочешь, и любимого.

— С фантазией у тебя всегда был полный порядок, — насмешливо хмыкнул Гарольд, скрывая досаду и запуская пустую бутылку в мусорную корзину на дальнем конце пляжа.

— Кто он? — не сдавалась Элизабет. — Почему не хочет быть твоим Фаворитом?

— Я совсем забыл, какой ужасной липучкой ты можешь быть.

— Слишком гордый, богатый и знатный, да? Лучший среди равных. Таких по пальцам пересчитать можно.

— У тебя на правой руке большой палец ненастоящий, так что ничего не выйдет.

— Мне и одной руки хватит, а если подумать как следует, то и без нее обойтись можно.

— Ты серьезно?

— Абсолютно.

— И кто же мой гипотетический несговорчивый любимый?

— Артур де Сильва-Веласкес.

— Эк тебя занесло, — после долгой (слишком долгой, черт побери!) паузы сказал Гарольд. Качнулся в кресле.

— Так вот почему Генрих отправил тебя на Сант-Кевентин сразу после бала, на котором Артур выставил вас с братом посмешищами, — протянула Элизабет. — Он понял, насколько Артур опасен, и хотел тебя уберечь, но нисколько в этом не преуспел.

— На Сант-Кевентин Генрих отправил моего клона. Я в это время работал на благо Империи совсем в другом месте.

— Клона? Генрих создал твоего клона?! — ахнула Элизабет. — Чем он только думал!

— Не знаю, — пожал плечами Гарольд. — Но разбираться с ним придется не ему, а мне. Пять лет назад клон сбежал из тюрьмы и начал самостоятельное существование. Думаю, к тебе в гости он заявился одним из первых.

— Ты поэтому не снял капюшон? Думал, что я откажусь с тобой разговаривать, увидев знакомое с прошлого раза лицо?

— Да.

— Тебя бы это остановило?

— За те десять лет, что я провел в изгнании, со мной столько всего произошло, что остановить меня не сможет даже Император.

— Ты хочешь отомстить ему? — качнула кресло Элизабет.

— А ты? — открыл новую бутылку Гарольд.

— Нет. Он был со мной честен.

— Вот и я нет. Со мной он тоже был честен. Не до конца, конечно, но в его случае даже пятьдесят процентов от правды считается перебором.

— Верно подмечено, — рассмеялась Элизабет.

— Я ответил на твои вопросы?

— Да.

— Ты согласна на мое предложение?

Элизабет взяла со столика бокал с вином, тронула ногой песок, раскачивая кресло, вспомнила о своих славных предках и впервые за долгие годы почувствовала себя живой:

— Да.

— Рад это слышать, — с явным облегчением в голосе сказал Гарольд, скидывая капюшон. — Я было подумал, что ты сдалась.

— В моих жилах течет кровь Свонов. Мы гнемся, но не ломаемся.

— Наверное, поэтому отец и выбрал тебя в жены. Интриганам из Императорского рода не хватало толики здорового авантюризма.

— Судя по всему, в твоем лице он получил, что хотел, — сказала Элизабет, пересаживаясь из своего кресла на колени гостя. Приложила руку к его щеке, вгляделась в зеленые штормовые глаза и захлюпала носом, смывая слезами последние крохи сомнений: — Гарольд… это и правда ты…

— На слезы у тебя есть ровно пять минут, — обнял ее Гарольд. Уложил щекой на свое плечо, качнул кресло.

— Почему не десять? — улыбнулась Элизабет, смахивая слезинки с глаз.

— Потому что через шесть минут здесь будет Дживс.

— Откуда ты знаешь?

— Он наблюдал за нами в бинокль, увидел твои слезы и спешит к тебе на помощь. Он любит тебя?

— Дживс любит мужчин и свою работу. Точнее наоборот, если правильно расставлять приоритеты.

— Надеюсь, ты сможешь без него обойтись? Звездному рейнджеру камердинер не полагается.

— Звездному рейнджеру?

— Мне нужна помощь в уничтожении моего клона. Я не могу охотиться на него сам, а чужим это дело доверять нельзя. Кто знает, что он им наплетет?

— Для того чтобы вспомнить себя прежнюю, мне понадобится время, — предупредила Элизабет, возвращаясь в свое кресло.

— Оно у тебя есть, — сказал Гарольд, прикладываясь к бутылке. — Пока жену мне найдешь, пока дети родятся… Лет десять пройдет.

— А Артур?