— Судья, обвинения капитана Уокера беспочвенны и унизительны! Мы не имеем никакого отношения к пиратам, которых вы взяли в плен на орбите нашей планеты, — сложил губки бантиком, а толстые короткие ручонки на огромный живот Наместник Пузэйн (он же Епископ Святой Церкви, он же Бог и Царь на этой богом забытой планете), стоящий слева от Судьи Дредда, возвышавшегося над ним безмолвным памятником Смерти, весьма эффектно вписавшимся в величественный неф местной церкви.

— Стреляющие по штурмовику Звездного патруля пушки защитной системы Эмейзин тоже к вам отношения не имеют?

— Да как вы смеете! Мы хотели помочь…

— Нам умереть? Пробоины в резерваурах системы снабжения воздухом и дыра в корпусе напротив ионного двигателя говорят о том, что огонь велся максимально прицельно!

— Зачем нам желать вашей смерти?

— Хороший вопрос! — пошел в наступление капитан. — Давайте спросим у пиратов, раз уж они остались в живых, почему их тянуло сюда как магнитом.

— Не хватало еще слушать вранье космического отребья! — суетливо затеребил ручонками Наместник Пузэйн. — Зачем вы притащили их на нашу планету?

— Мы не тащили. Они сами притащились.

— Наши тюрьмы переполнены. Избавьте нас от этих никчемных людишек немедленно! В противном случае я выставлю вам счет за их содержание.

— Это я вам за ремонт корабля счет выставлю!

— Счета здесь выставляю я, — оборвал споры Судья. — Наместник, почему ваши тюрьмы переполнены?

— В чем вы меня обвиняете? — покраснел Наместник, превращаясь из раскормленного поросенка в помидор.

— Я задал вам вопрос, извольте на него ответить. Предупреждаю: попытка обмануть Имперского Судью карается смертной казнью.

— Если вы задаете вопросы без повода, я на них отвечать отказываюсь!

— Так и запишем, — кивнул Судья. — Дело номер один восемь шесть пять ноль три четыре. Наместник Пузэйн отказался сотрудничать с Судьей и представителями Звездного патруля, вследствие чего будет отстранен от должности и помещен под арест до выяснения всех обстоятельств.

— Вы не имеете права! — взвизгнул Наместник. — Я буду жаловаться Канцлеру Императора и Верховному Жрецу!

— Давай уж сразу Императору, че! — не удержался капитан Уокер.

— И пожаловался бы! Но несколько часов назад он подарил планету Артуру де Сильва-Веласкесу на свадьбу. Так не вовремя!

— Вот уж не думал, что наш Император такой скупердяй. Здесь же кроме пыли и гейзеров нет ничего.

— На этой планете добывают лучшие изумруды во Вселенной, болван! — сложил губы в презрительный бантик Наместник.

— Капитан, отправьте Наместника на ваш корабль и поместите в VIP-камеру. Проследите, чтобы он не имел возможности отдавать приказы. Никакие. Никому!

— Да, сэр, — перестал язвить капитан. Передал истерящего Наместника в руки своего лейтенанта и вернулся к замершему истуканом Судье. — Что-нибудь еще?

— Отправьте вашего эксперта по экономическим преступлениям в бухгалтерию рудников с проверкой.

— Да, сэр.

— Приведите ко мне главаря пиратов.

— Да, сэр.

— И держите рот на замке до тех пор, пока я не разрешу вам его открыть. Вы напортачили достаточно для того, чтобы подвесить вашу карьеру за яйца.

Капитан Уокер благоразумно проглотил все, что накипело, и молчал весь тот час, что Судья Дредд потратил на «выяснение всех обстоятельств», которые превратили пиратов в простых жителей планеты, отправленных Наместником продавать украденные с рудников изумруды на черном рынке; преступников, сидящих в переполненных тюрьмах, в заложников, а самого капитана в человека, который пролил кровь двадцати ни в чем неповинных человек и едва не добавил к ним еще пять сотен.

Капитал Уокер молчал, когда Судья Дредд казнил Наместника выстрелом в голову. Молчал, когда выпускал людей из тюрьмы и даже когда обнимал плачущих от счастья женщин, побоявшихся излить свою благодарность на монументально-неприступного Судью, сумевшего разглядеть в рядовой битве с пиратами преступный замысел куда большего размаха.

— Вам есть что сказать в свое оправдание, капитан? — спросил его Судья, когда страсти улеглись, и они остались вдвоем.

— Нет, сэр, — ответил Уокер и склонил перед ним колено. Это было не по Уставу, но за проделанную работу и преподанный урок Судья заслуживал Императорских почестей. — Я был глуп, слеп и самонадеян.

— Верно.

— Я должен понести за это наказание.

— Верно.

— Каким оно будет?

— Его не будет.

— Сэр? — вскинул голову капитан.

Увидел печальную усмешку на губах Судьи и понял, что двадцать человек, погибших при обстреле пиратского звездолета, будут терзать его совесть долгие годы. Никаких разбирательств, служебных комиссий, понижений в должности или штрафов. Никакого обмена. Никакого прощения. Один на один с теми, кто просто хотел вернуться домой живым, чтобы спасти любимых.

— Вы хороший человек, капитан, и как человек имеете право на ошибку. На одну ошибку. Сегодня свой лимит вы исчерпали.

— Я понимаю.

— Миссия Звездного патруля спасать, а не убивать. Помните об этом. Судить и казнить — прерогатива Имперских Судей.

— Отлично сказано, Судья Дредд.

Голос, разнесшийся по церкви холодным ветром, заставил вздрогнуть даже Судью. Мало кто из простых смертных видел Императора живьем, но не узнать его было невозможно. Он вошел в церковь и наполнил ее собой до краев, придавив Уокера к полу тяжеленной аурой властелина.

— Вы свободны, капитан, — сказал Император, останавливаясь возле Судьи, который, казалось, окаменел насмерть. — Настоятельно рекомендую написать в отчете командующему, что в ходе этой операции жертв среди мирного населения не было.

— Да, Ваше Величество, — склонил голову Уокер и поспешил покинуть церковь.

Ну этих аристократов нафиг. Многие знания — многие печали, особенно, если дело касается Великих, а в том, что Судья Дредд из Великих, он больше не сомневался.

…

Гарольд проводил удирающего из зала капитана тоскливыми глазами и приготовился к битве, в неизбежности которой не сомневался. Знать бы еще, что ее спровоцировало!

— Я прилетел сюда, чтобы поговорить с тобой без свидетелей, — после долгого молчания сказал, наконец, Генрих.

— Я лучше послушаю, — склонился в придворном поклоне Гарольд.

— Тебе нечего мне сказать?

— Меня в детстве учили, что старших перебивать нельзя.

— Упрямый! — выругался Генрих. Скинул плащ, в который был укутан с ног до головы, на ближайшую скамью и расстегнул верхнюю пуговицу камзола. — Сядь. Хватит надо мной нависать. И сними свой дурацкий шлем.

Гарольд послушно сел на соседнюю скамью, снял шлем и опустил голову. Читать по лицу сына Генрих умел в совершенстве, а потому не стоило давать ему преимущество.

— Я хочу знать, какого черта происходит.

— Не мог бы ты поточнее сформулировать вопрос?

— Хочешь, чтобы я раскрыл карты? Ладно! Ты думаешь, я не знаю, что Артур разговаривал с тобой, прежде чем пошел вразнос и переспал со всеми дворцовыми шлюхами, какие попались ему под руку? Что ты ему наговорил?

— Я имею право разговаривать с кем хочу и о чем хочу, — ушел от ответа Гарольд.

— Нет у тебя никаких прав! Я подобрал Артуру в жены отличных кандидаток, и что получил в итоге? Ебнутую на всю голову потаскушку, которая спит и видит себя Великой Княгиней. Она убьет его лет через двадцать максимум, покусится на Армана и устроит вселенский переполох, в котором ты будешь виноват.

— Артур де Сильва-Веласкес — взрослый человек, который сам принимает решения и заботится о своей безопасности.

— Артур де Сильва-Веласкес — безответственный мальчишка, который приходит ко мне за день до свадьбы, просит в подарок планету, на которой добывают драгоценности, и летит на нее, бросив все дела, чтобы удивить будущую жену подарком. Изумруды, видите ли, подходят к цвету ее глаз, и ему позарез нужен самый красивый. Даже Арман от него такого не ожидал!

— Я тут при чем? — спросил Гарольд, поднимая голову, и вздрогнул, увидев, как меняется в лице отец.