Я опустила взгляд и увидела две пары глаз, одни из которых принадлежали моей дочери. Затем перевела взгляд на Адама, не в состоянии пошевелиться. Я боялась, что, если сделаю хотя бы шаг, упаду или, еще хуже, это окажется сном.

— Привет, — прошептала я.

Мы смотрели друг на друга и сдерживали смех. Что он устроил? Но мне так это понравилось. Ради меня никто никогда не отменял свои планы на вечер, не то что на жизнь. Не летел на собственном вертолете, чтобы я попала на концерт, который хотела, и не принимал даже собаку, не то что дочь. У меня никогда не было ничего похожего на это, и после встречи с Адамом каждый мужчина, которого я встречу, не дотянет до планки, которую в моей жизни он установил. Он хочет быть со мной, и я точно уверена, что пробежал бы по полю битвы, чтобы услышать мой голос.

— Это был праздник Оливии, — сказала я.

— Мне жаль, что я испортил его.

— Нет, — ответила я, когда он поцеловал мою руку и достал из кармана бархатную коробочку. — Тебе не жаль.

— Пожалуйста, Донна, — смотрел он на меня с отчаяньем. — Это всего-то до конца жизни.

— Я согласна, — улыбнулась я. — Согласна.

— Уверена?

Я закивала, ощущая непролитые слезы. Это была смесь облегчения, нежности, любви и трепета. Восхищения его силы и возможности принятия всего, что связано со мной.

— Уверена, Адам, — засмеялась я, когда он надел кольцо мне на палец.

Это было кольцо Tiffany Soleste. От Адама другого я не ожидала, но оно поистине завораживало. Бусинки белых бриллиантов обрамляли сам бриллиант формы капли в центре, и я думаю, на моем пальце сейчас красовалось целое состояние минимум из четырех карат.

— Я не хочу быть одна против всего мира, — смотрела я на него. — Это стало утомительно для меня одной.

Он схватил меня за талию и начал кружить. Я смеялась и ухватилась за его плечи, впиваясь в мягкие и до боли родные губы почти с отчаяньем. Адам припал к моей шее с посасывающим поцелуем, когда все начали хлопать. Заиграла песня Ryan Dolan – When we were young, и я смеялась. Слезы потекли по моим щекам, и Адам поднял Оливию на руки, чтобы мы двигались под музыку втроем.

— Теперь вы поженитесь, и мы будем жить все вместе? — спросила девочка.

— Да, любимая моя, — поцеловала ее.

— И нужно будет тебе первый месяц повесить колокольчик на шею, — припал к моим губам Адам.

Я громко расхохоталась. В это мгновение произошло что-то странное. Словно нужный фрагмент мозаики, которого мне недоставало в сердце, нашелся, и все было таким чертовски правильным.

— Ты восхитительна, — шептал мне на ухо Адам. — И пахнешь ты восхитительно. И я пахну тобой после каждого твоего прикосновения.

Я чмокнула его в губы и поняла, что именно за него хотела выйти замуж. Это так глупо, ведь я не та, кто будет ждать его под дверью с работы, и не та, кто будет каждый вечер готовить ему гардероб на следующий день. Я не откажусь от работы, от своей свободы и своих желаний, но я люблю его. Люблю все, что связанно с ним, даже просыпаться. Нет, особенно просыпаться. Свернуться в его объятьях и чувствовать счастье, которого не чувствовала никогда ранее. Это так волнующе и успокаивающе в то же время, безопасно и опасно.

Адам не выпускал Оливию от себя, и меня это злило и изумляло одновременно. Когда подруги начали меня поздравлять, я почему-то, смотря на Эмили, думала, что она и так знала, но не стала ничего спрашивать.

— Хватит ее тискать, — подошла я к Адаму, забирая дочь, когда они разговаривали. — Привет, детка.

— Поздравляем, — говорили мне мужчины.

Кристофер поцеловал мою руку, Майкл — щеку, а Брайан сжал в объятьях и прошептал «спасибо». Он не должен был мне этого говорить, хоть я и понимала, что он имеет ввиду.

— Мы обсуждали с нашей девочкой, какого цвета она хочет комнату, —сказал мне Адам. — И, кажется, Оливии со мной проще договориться, чем с тобой.

— Ага, — прищурила я глаза. — Попробуй, и тебе будет больно.

— Я люблю тебя, — крикнул он мне вслед.

Я покачала головой и направилась со своей дочерью к подругам, целуя ее лобик и радуясь, что у нее будет настоящая семья. Нам еще так много нужно пройти с Адамом, но ей нужен отец, и этот человек сможет им стать. У него замечательная семья, и он априори не может плохо относиться к детям.

Я знала, что научу свою девочку жить по-другому. Жить в согласии с собой и миром, без ненависти в любом ее проявлении. Ведь на самом деле каждая умная женщина имеет колоссальную силу. Я не хочу, чтобы из-за нее начинались войны, но я знаю, что та сила, которая есть в глазах Оливии, сможет остановить любую войну. Она особенная, и я сделаю все, чтобы моя дочь осознала свою силу и научилась ею пользоваться. Она будет использовать женственность и мужественность.

Я же не такая, но сделаю все зависящее от меня, чтобы люди, которых я люблю, были счастливы. И теперь рядом со мной есть тот, кто ценит счастье и определенные ценности. Он знает о жизни больше, чем некоторые люди могут прочесть даже в книгах, и делает все, что завит от него, чтобы все, что окружало его, было в безопасности. Кольцо важно. Всегда так было, есть и будет. Я не принадлежу ему, но мое сердце — безоговорочно. И самое ужасное и прекрасное — я рада этому. Кажется, что общество забыло некоторые ценности, но Адам все равно помнит обо всем. Кажется, в определенный момент время остановилось, но он продолжал идти дальше. Несмотря на вероятную избалованность его натуры и «маленького мальчика», внутри Адам Майколсон нашел ту самую точку опоры и обрел гармонию. Кажется, что даже десять лет назад, в его двадцать пять, за его плечами было достаточно жизненного опыта для взрослой жизни. Для поведения в этой жизни и ее понимания априори.

Адам — сильный и уверенный. Он заботливый глава семьи, страстный любовник, смелый защитник, внимательный слушатель, человек умеющий решать проблемы, не боящийся жизненных сложностей, и друг, на которого я всегда могу положиться. Он никогда не позволит страху стоять на пути к своему счастью и успеху. Страх — боязнь ошибиться, а Адам не боится ошибиться даже сотни раз, если в конечном итоге это окупится. Он без каких-либо колебаний выйдет из своей зоны комфорта и рискнёт.

Мы приехали ко мне домой, когда уже было за полночь, и Адам сказал, что вскоре вернется, после того, как разберется кое с чем. Я не стала спрашивать, по крайней мере сегодня. Я поцеловала Оливию перед сном и открыла сайт детской одежды и мебели. Адам был прав, у нее должна быть свой комната, свой шкаф, в котором будет лежать ее любимая одежда.

— Донна, — услышала я ее голос спустя где-то полчаса.

— Да?

— Я не могу уснуть.

— Идем, милая, — протянула я к ней руки.

— Куда?

— Когда я не могла уснуть, моя мама набирала мне горячую ванну, — подняла я Оливию на руки. — И мы будем делать так же.

— Почему ты не заставляешь меня спать? — спросила она, лежа уже в ванной, когда набиралась вода.

Я села на кафель и, улыбаясь, смотрела на свою девочку.

— Принять горячую ванную — это старинный способ вскоре уснуть. Думаю, двадцать минут нам хватит.

— Ты любишь Адама?

— Да, — улыбнулась я. — Он хороший человек. Тебе Адам нравится?

— Он добрый и подарил мне много подарков.

— Я люблю тебя, — засмеялась я. — Очень сильно.

— Чем мы займемся?

— Еще недельку, и мы пойдем записывать тебя в школу, — смотрела я, как ее пухлые губки надулись. — А на эти дни мне нужно нанять управляющего и переделать тебе комнату.

— Такую, как я хочу? — озарила улыбка ее лицо.

— Конечно.

— Мама редко покупала мне то, что я хотела. Она говорила, что это мне не нужно.

Укол вины снова пронзил мое сердце. Я взяла шампунь и начала мыть ее волосы, наслаждаясь их гладкостью. В момент, когда я увидела ее, вся жизнь пронеслась перед моими глазами, и мало хорошего я смогла вспомнить. Я откинула эти мысли и взяла со шкафчика полотенце, чтобы вытереть Оливию. В конце концов, у меня есть вся жизнь, чтобы искупить вину.