— А теперь я должна уснуть? — спросила она, когда я вытерла ее полотенцем и надела на нее розовый банный халатик.
— Да, — поцеловала я Оливию в щечку, когда мы легли в кровать.
— А если я не хочу спать?
— Тогда мы с тобой сделаем вот так, — достала я блокнот и ручку из тумбы. — Раздели листок на две части и напиши на левой стороне, что тебя тревожит, — она сделала это, и я улыбнулась. — Я не буду смотреть. Это только твое. А теперь справа напиши возможные решения твоей проблемы, и дату, когда тебе необходимо вернуться снова к этой ситуации. Ты понимаешь, что все равно вернешься к этому, и твое удивительное сознание будет чистым.
Я обняла свою девочку и проснулась, когда на часах уже было полдвенадцатого. Поцеловав Оливию в щечку и надев халат, направилась на кухню. Сделав кофе, впервые за семь лет поняла, что все было в порядке. Адам так и не приехал, и меня одолевало волнение.
Я помню, как он рассказывал мне о ситуации из его прошлого:
***
— Я был всегда человеком слова, Донна.
— Кто был первым, кого ты убил?
— Урод, который насиловал девочек, — ответил мне тогда Адам. — Я сказал ему ехать так далеко, как он только сможет, но он не послушал меня. Я тогда впервые научился отключать сердце и эмоции так же легко, как закрывать дверь своей машины. Открыв дверь его дома, просмотрел все комнаты даже не за пятнадцать минут. Каждая комната была пуста, что облегчило мне задачу. Затем я открыл нужную дверь и вытащил пистолет из кобуры, скрытую за кожаной курткой.
— Он что-нибудь спросил, прежде чем ты выстрелил?
— Да, — прижал меня тогда к себе Адам, целуя в макушку. — Что-то вроде, что я тут делаю.
— И что ты ответил?
— Я никогда не отвечал на их вопросы.
***
— Донна? — обернулась я на голос Оливии, возвращаясь в реальность.
— Да, милая?
— Я хочу панкейков.
— Хорошо, — присела я напротив нее, обнимая. — Мы будем делать все, что ты захочешь.
Я включила ей мультики на ноутбуке, а сама жарила своей девочке панкейки. Она улыбалась и пила сок, периодически поглядывая на меня. В дверь позвонили, и я вздохнула, понимая, что Адам наконец-то смог почтить нас своим присутствием.
— Если ты не… — замолчала я, смотря на лицо Алекса. — Что ты тут делаешь?
— Твой парень приходил ко мне и хотел, чтобы я подписал отказ от нашей дочери.
— Заткнись, — выругалась я, выходя в коридор и захлопнув дверь. — Она никогда не была твоей. Я не хочу, чтобы он причинял тебя боль, и хочу, чтобы ты держался подальше. Бумаги я подготовлю.
— Только теперь у меня есть условие, — усмехнулся Алекс, прижимая меня к стенке. — Твой парень выпустил меня из тюрьмы, но мои планы, когда меня посадили туда, немного сорвались. Теперь мне нужна твоя защита, или я ничего не буду подписывать, Донна.
— Отойди от нее, — зарычал Адам, приближаясь к нам.
— Нет, — стала я между ними, смотря на Адама. — Он нужен нам живой, не забыл?
— Увидимся, — направился Алекс к выходу с отвратительной ухмылкой на лице.
— Никогда не становись между мной и им, — прижал он меня к себе. — Я мог сделать тебе больно, Донна.
— Или что? — разозлилась я. — Ударишь его, потому что у тебя тестостерон из ушей прет?
— Донна, остановись, — предупреждающе посмотрел на меня Адам.
— Я не подчиняюсь твоим приказам, помнишь?
— Я сильнее тебя.
— Круто, мы с Оливией скоро уходим.
— Нет, — захлопнул он дверь, когда я попыталась открыть ее.
— Да. Нам обоим нужно время. Тебе, чтобы остыть, а мне — привыкнуть к твоему исчезновению после того, как ты сделал мне предложение.
— Ты не покинешь это здание без меня. Мы переезжаем ко мне, так что собирай ее вещи, и прежде чем ты начнешь спорить, вспомни, что Алекс теперь на свободе.
— Благодаря тебе, — оттолкнула я его. — Зачем ты это сделал?
— Я хочу удочерить Оливию, — взял он в ладони мое лицо. — И хочу узнать, что он задумал. Хочешь отдохнуть? Ладно, ты знаешь, где теперь наша спальня. Малышку я сам могу положить спать, накормлю ее, и на этом разговор закончен.
Я выругалась и показала Адаму средний палец, молча развернулась и вошла в квартиру.
— Я не знаю, что это значит, дорогуша, — сказал он, следуя за мной.
— Вот и чудно, — злилась я, смотря на испорченную еду.
— Адам, — побежала к нему Оливия. — Мы вчера так долго не спали.
— Почему?
— Донна мыла мне волосы, а потом показала, как рисовать таблицу, которая поможет не думать.
— Нет, — засмеялась я, смотря на ее улыбку. — Это таблица, которая поможет тебе очистить сознание.
— Детка, — поцеловал Адам Оливию в макушку, — собирай самые любимые вещи, вы переезжаете ко мне. Все, что тебе нужно будет, мы купим.
Она улыбнулась, и когда Адам отпустил ее на землю, побежала в мою спальню, делая то, что он сказал. Я же снова взялась за приготовление позднего завтрака.
— Знаешь, — скользнул он руками по моим бедрам, сцепив пальцы на животе и упираясь подбородком мне в макушку. — Мы будем самыми ненормальными, нервными, ужасными и контролирующими все родителями.
Я развернулась и уткнулась ему в шею, а он сжал меня в своих объятьях так сильно, что мне почти нечем было дышать.
— Ты моя, — прошептал он. — Ты вернулась ко мне и теперь станешь моей женой.
— Я не могу дышать, Адам, — засмеялась я, ложа ладонь на его щеку, чуть слышно прошептав: — Привет.
========== Глава 12 ==========
— Ты всегда защищал меня. Зачем?
— Я люблю тебя, Донна.
— Ты по-другому смотришь.
— Нет, — обнял Адам меня за плечи. — Просто теперь ты полюбила меня.
Адам был одним из тех мужчин, который любил обнимать. Он сжимал меня в объятьях, чаще всего смотря в глаза, и мне казалось, что я могу достать рукой до небес.
Некоторые события в жизни случаются так редко, что требуют особого запоминания, и молчание в унисон — лучший исход. У каждого свои секреты, и, несмотря на мое умение держать язык за зубами, я не могу молчать всю жизнь. Когда Адам узнает мое прошлое целиком — уйдет. Его не будет рядом, и я поняла, что совершенно не готова к этому дню. В каком-то роде он эксплуатирует меня. И это действие выразится лишь в эмансипации, когда его больше не будет рядом.
«Я боролась против всего, но теперь меня стало тревожить, что я никогда не боролась за что-то». Чак Паланик.
— Я голодна.
— Если моя невеста хочет есть, значит нужно ее покормить, — Адам улыбался. — Какая кухня?
— Будет странно, если я скажу, что хочу чизбургер? — склонила я голову набок.
— Если это твоя заветная мечта, значит, мы идем есть чизбургер, — встал он с постели, надевая спортивные брюки. — Я помню, как мы познакомились. Ты была единственным запретным плодом.
— Уже восемь утра, — встала я с постели, завязывая халат. — Нужно приготовить завтрак для Оливии, поэтому я сделаю вид, что не заметила идеальных слов, которые были только что сказаны.
— Улицы Нью-Йорка еще три часа назад были так пусты и чертовски привлекательны, — обнял меня Адам, целуя в губы, прежде чем мы вышли из комнаты. — Нужно много всего сделать. Ремонт в квартире, которую я раньше купил, уже почти готов.
— Всему свое время, — направилась я в кухню. — Нужно устроить Оливию в школу, купить ей вещи и показать все, что я упустила за эти годы.
— Я не хочу тебя пугать, не хочу тебе навредить, — говорил Адам, включая кофеварку. — Я хочу заниматься с тобой любовью и в будущем воспитывать детей.
— Хорошо. Но мы должны быть командой. И я хочу, чтобы ты мне доверял.
— Когда приедет твоя мать познакомиться с внучкой?
— Я не думаю, что она этого хочет.
— Но она ведь твой создатель.
— Адам, ты ведь говоришь о моей матери, — засмеялась я.
— По большому счету, я говорю о тебе, — поцеловал он меня в лоб. — Мне нужно на работу, но машина с водителем будет ждать вас, когда будет нужно. Если ты чего-то не сможешь сделать, позвони мне, и я все устрою.
— Я не собираюсь звонить тебе, — все еще смеялась я. — Сама со всем могу справиться.