— Обещаю, Эмили, — снова пелена слез появилась в ее глазах. — Я обещаю тебе.

Затем я вышла, понимая, что не стоит сейчас ее обнимать, ведь за нами наблюдали. Я увидела Брайана, который вышел из соседней двери, и в его глазах читалось восхищение.

— Ты в порядке? —прильнул он к моим губам. — С тобой все хорошо?

— Да, — улыбнулась я, хватая его за руку. — Я смогла это сделать, Брайан. Я смогла простить. Стоит быть на волоске от смерти, как все, что было важно раньше, становится бессмысленным. Я научилась просто любить.

— Ты учишь любить все, к чему прикасаешься. Ты научила любить меня, и благодаря тебе этот мир так прекрасен.

Я счастлива, ведь не застыла статуей в мире. Мной восхищаются и продолжают завоевывать, и далеко не за внешность, которой наградила меня природа. Длинные ноги, пухлые губы — все это не имеет значения, если мужчина не любит. Красота угасает и не оставляет ее обладателю больше надежды на счастье. Мрамор всегда холодный. Хорошего мужчину рядом женщина создает сама, если он любит ее, конечно. Если я хочу спасти его от черноты, значит, должна уметь прощать. Я могла бы найти место в своем теле для его демонов, но предпочитаю их изгнание.

Мужчины не забывают свои поражения и очень тяжко вспоминают. Но если писать историю, то ведь стоит взять чистый лист, не так ли?

— Приятного полета, мистер и миссис Прайсон.

— Марк, — позвал мой муж своего ассистента, который летел с нами, и на данный момент был как менеджер на частном самолете Адама.

— Да, мистер Прайсон?

— Узнай имя бортпроводника и положи на его банковский счет достойную суму.

— За что, Брайан? — посмотрела я на него.

— Ты слышала, как он тебя назвал? За такое я готов доплачивать.

Брайан улыбался. Но его улыбка не была насмешливой, а нежной, и в ней было столько восхищения. Этот момент такой знакомый и уютный, когда спустя все это время он так же говорит со мной обо всем и улыбается, потому что я улыбаюсь.

— Что ты думаешь о том, что будет дальше? — спросила я, положив голову ему на плечо.

— Думаю, что под влиянием обстоятельств мы все порой немного чокнутые, но отсутствие скрытности сбивает людей с толку.

— Все хорошо?

— Все хорошо, — отвечает мой муж. Брайан расслабляется и наклоняется ко мне, чтобы поцеловать в шею, где бьется пульс. — Наконец-то.

Эпилог

— В чем секрет ваших отношений?

— В разговорах. Мы просто говорим обо всем. О детях и плохой погоде. О закате и рассвете. О новой опере Шекспира и концерте рок-группы. Как мой муж играл с друзьями в футбол, и кто выиграл, а я рассказываю ему о новых книгах, и порой мы ведем дискуссии насчет новых реформ. Каждый день я жду новое завтра с этим человеком. Мы часто готовим вместе завтраки и до сих пор вместе ужинаем. У нас пятеро потрясающих детей, и я люблю его за то, что он внес все это в мою жизнь.

Я читала интервью, которое недавно давала одному журналу. За эти года моей жизни все так изменилось. Я больше не была той Эмили Харисон. Теперь я была Эмили Прайсон, женой Брайана Прайсона, и матерью наших детей. После рождения Джозефа я поняла, что такое семья. Мой сын — моя кровь и плоть. Я всегда хочу быть рядом с ним. Я не могу его оставить, даже чтобы пойти в магазин, а моя работа занимала бы половину моего дня и ночи. Мой ребенок дороже моего сердца и жизни, а что такое офис, даже в моем случае? Сердце моего сына билось, и я слышала его стук. Он улыбался мне, и я не могла отвести от него взгляд. Каждый орган внутри меня был пропитан любовью к этому чудесному созданию.

Мы любили с Брайаном друг друга. От большой любви рождаются красивые дети, и я искренне в это верила. В тот момент, когда я садилась в самолет, отправляясь с моим мужем путешествовать, я точно знала, что на этом часть моей жизненной главы «юрист не профессия, а жизнь» была окончена. В момент, когда я узнала, что беременна нашим первым ребенком, все изменилось уже навсегда. Я помню, как Брайан приехал домой, когда малышу было не больше двух месяцев. Я держала его на руках, и когда он улыбнулся мне, оказалась на небесах.

— Привет, — поцеловал меня муж в щеку. — Я люблю тебя, Эмили.

— Есть будешь? — спросила я улыбаясь.

— Буду.

Я отдала ему нашего сына и пошла в кухню. Я знала, что мы для него — весь мир. Мгновенья наполнялись счастьем, и я всегда буду лететь, как птица в родной край, к этому человеку.

— Что насчет компании? — спросила я.— Решил, что будешь делать?

— Я хочу распродать ее.

— А ты подумал о рабочих местах? О семьях, которым нужно кормить детей?

— Что ты предлагаешь?

— Я предлагаю продать ее целиком с условием сохранения рабочих мест.

— Но я потеряю деньги.

— Зато сохранишь собственное уважение.

— Не знаю, как бы я жил без тебя, — прикусил Брайан мою шею, сразу облизав место укуса. — У меня для тебя кое-что есть.

Он вышел из дома на несколько минут. Я уже не удивлялась. В течение этих месяцев Брайан по несколько раз в неделю дарил подарки. Это была как еще одна машина или домик у озера, так и украшения, которые я надела максимум раз. Но я не стала говорить, что, по большому счету, это не нужно. Я хвалю своего мужа, тогда у него вырастают крылья, и он чувствует себя нужным. Он держал перед собой огромную картину, и я улыбнулась. Мне нравилось искусство. Оно придавало жизни любому миру.

— И что же это? — спросила я. — Моне? Да Винчи, или же?..

— Надеюсь, ты удивишься.

Ткань все еще закрывала картину, и, когда он убрал ее, я ахнула. На ней была изображена я. Я смотрела вдаль с легкой улыбкой на лице. На мне была то ли шаль, то ли белая ткань, которая закрывала лишь одно плечо. Другое же было обнажено, как и грудь. Я была счастлива на этой картине. Каждый день теперь я была счастлива и на яву.

Но через двенадцать лет моя история изменилась еще больше. За то время у нас были ссоры и открытие тайн, которые удивляли, разводили и сводили еще сильнее. Однажды я кричала на своего мужа, что больше не буду инкубатором, а он лишь улыбался, сказав, что любит.

— Милая, а кто у нас, мальчик или девочка?

— Божечки, и угораздило меня на мужика.

Брайан хотел шестеро детей, я — максимум трое. И сейчас я вынашиваю шестого. Он улыбался мне, играя с Джульеттой. Кэмэрон Джульетта Прайсон — наш четвертый ребенок. Единственная девочка среди своих четырех братьев. Ей пять. У нее голубые глаза и шоколадные волосы. Старшему девять — Дилан-Джозеф Прайсон. Этот парень соблазнитель, и у нас особая связь. Русые волосы, голубые глаза и такая милая мальчишеская улыбка.

Я сидела на веранде и пила чай вместо Космо который год подряд. Джозеф сел рядом, снимая солнечные очки. Ему всего девять, а он уже знает, как правильно подмигнуть, чтобы девочки не прошли мимо, и пожать плечами, а затем улыбнуться, чтобы окружающие забыли, в чем он провинился. Брайану нужно было отдать должное, я ни разу не пожалела, что вышла за него. Мне было так хорошо с ним с первой нашей встречи, что я больше не захотела его отпускать.

— Мама, если у меня появятся еще братья, я перееду на крышу.

Я улыбнулась, смотря на него с полной серьезностью.

— Что случилось?

— Я больше не могу успокаивать Ариана, Джульетта плачет без папы, а Эмануэль вечно читает, словно не из этой семьи. Хорошо хоть Маркус слишком мал, чтобы понимать, что его ждет.

Я притянула к себе своего сына, поцеловав в макушку. Я и не думала, что смогу стать мамой. Не думала, что смогу быть кем-то кроме жены, но с рождением моих детей они стали ценнее всего мира.

— Скоро у тебя будет еще один брат, — глаза Джо увеличились, и он улыбнулся. — Только тихо. Ты единственный, кому я сказала. Трентон Макс Прайсон. В честь твоего дяди.

— Ты можешь мне доверять, мама, — прошептал мой сын, поглаживая живот.

— Я знаю, — ответила я, подавая ему руку. — Пошли в дом, я кое-что тебе покажу.

Из-за книг я достала браслет, и, когда мы сели на диван, застегнула его на правой руке своего сына.