Донна визажист. Она руководит салоном, и перестала быть ребенком, когда жизнь кинула ее «под танки».

Ева добрая. Она занимается модельным бизнесом, и ее потрясающая внешность покоряет мир. Кажется, что она всю жизнь ищет любовь, в то же время понимая, что со смертью человека та также умирает. Но как бы то ни было, смерть не избавляет людей от страданий и от последствий наших поступков.

Стейси бросает вызов всем, не боясь проиграть. Может быть, поэтому всегда и выигрывает. Эс примерно моего роста, но с черными длинными волосами. Ее профессия — фотограф, и она часто повторяет: «Мир так демократичен. Даже камеру смертников приходится делить с другими».

Долорес. Одно ее имя говорит об экзотике. Ее смуглая кожа, шоколадные волосы и тонкая талия достойны восхищения. На нее смотрят все. Женщины завидуют, мужчины хотят. Она шеф-повар. Но как сказал Вашингтон Ирвинг: «В сердце каждой настоящей женщины есть искра божественного огня, которая будто дремлет при ярком дневном свете благополучия, но вспыхивает, сияет и пылает в мрачный час страданий».

И Эбби — человек, который с цифрами на «ты». Она работает в банке «Bank of America» директором по финансам и считает так быстро, что рядом с ней калькуляторы краснеют от стыда. Высокая, худая, со строгим выражением лица, но, когда узнаешь ее поближе, понимаешь, насколько внешность бывает обманчива. «Странно, какие только пути мы ни выбираем, чтобы скрыть свои искренние чувства».

Мы, как всегда, заказали выпивки больше, чем еды, если роллы и фрукты можно назвать едой. Коктейли — «Куба Либре», «Космополитен», «Мохито», бутылку розового шампанского «Veuve Clicquot Ponsardin Vintage Rose», что сделает этот вечер лучше и заставит забыть о проблемах и заботах.

— Ты как? — посмотрела я на Донну.

— Сегодня я выбирала рыбу, — ответила подруга. — Знаешь, я поняла, что выбрать, что есть на ужин гораздо труднее, чем спутника жизни.

— Дорогая, ты в порядке? — смотрела я в упор на Донну без тени улыбки на лице.

— Я копаюсь в себе и не даю возможности отдохнуть душе. Почему некоторые вещи мне даются тяжелее, чем остальным? Почему я должна прикладывать столько усилий, чтобы получить малейший результат? И почему я часто должна молчать, когда мне хочется кричать о том, как гниет этот мир. Но прямо сейчас я знаю с кем хочу быть, — чуть заметно улыбнулась она. — Я хочу быть тут, смеяться и танцевать со своими подругами и тобой, Эмили. Я хочу быть тут с тобой. Так что больше ни слова.

Я обняла ее, сильно сжимая в объятьях, на ухо сказав ей то, что она и так знает:

— Страх — не слабость. Сегодня только сегодня. Завтра еще не наступило. Ты свободна. И в следующий раз, когда у тебя будут сомнения существования твоего сердца, помни, что ты — Донна Картер, а я — Эмили Харисон, и я люблю тебя.

Объятья — единственная вещь, которая покажет, как вы относитесь к человеку. Иногда Донна может доводить до безумия, но без этой девушки моя жизнь не была бы такой полной и яркой. Каждая из них мне дорога, но Донна — часть меня. Часть меня по-настоящему. Много лиц мы видим ежедневно, и они появляются и исчезают, но вот друзья — это навсегда. Если ты идешь куда-то, они следуют за тобой, как и ты за ними, что бы не произошло.

Нам принесли заказ, и Стейси подняла свой бокал вверх.

— За пятницу, — выпила она стопку. — Эмили, что за новое дело?

— Я не буду об этом говорить.

— Итак, он ей изменил?

— Не скажу ни слова, — сделала я глоток шампанского.

— Тут говорить не о чем, — добавила Эбби. — Браки распадаются по двум причинам: деньги и измена. Деньги у этой семейки точно не причина. Значит измена.

— Иногда я вас просто ненавижу, — улыбнулась я.

— За это и выпьем, — смотрела на меня Ева.

Танцы, песни и дикий смех — это то, что дает возможность мне забыть или забыться. Долорес поддалась своим инстинктам и пошла танцевать, пытаясь утащить нас за собой. Десять пар глаз уставились на нее, как на привидение, а потом взорвались хохотом. Она смотрелась изумительно. И даже когда злилась, не могла выгладить устрашающе.

— Долорес, — ответила Эбби. — Кое-кто из нас долгое время не отводил глаз от компьютера и решил напиться.

— И кроме того, — продолжила Стейси, — мы не видели эту затейщицу, — указала она на меня своим коктейлем, — две недели и, если бы не новости, не знали жива ли она вообще.

Я закатила глаза, но промолчала, ведь в действительности мне нечего было сказать в свое оправдание.

— Ладно. Сдаюсь. Ты права. Ненавижу это признавать, — Долорес взяла коктейль, села на место и сказала ужасающее слово для меня: — Рассказывай.

Я взглянула на всех этих убийственно-красивых акул бизнеса и поняла, что, либо я отсюда уйду с облегченной душой после рассказа, либо они будут меня пытать, но мне все равно придется рассказать.

Мы изливали друг другу душу, пили, смеялись, и у меня получилось наконец-то расслабиться. Когда я повернула голову, мой взгляд остановился на мужчине, стоящем в конце коридора. Он смотрел так, что я чувствовала себя обнаженной, хоть не была особо одетой. Все, что смогла разглядеть — это его высокий рост и определенно мускулистое тело. Не знаю, сколько времени мы так рассматривали друг друга, но его улыбка чувствовалась даже в темноте, и сама того не желая, я тоже улыбнулась. Судя по всему, моей компании осточертело слушать музыку и смотреть на меня в попытке сказать что-либо, так что Эбби вывела меня из транса, толкнув локтем.

—Что? — вскрикнула я.

— Наконец-то. Мы-то думали, что твоя душа улетела в другую галактику, а твое физическое тело осталось с нами для маскировки.

— Извините, отвлеклась. Так на чем мы остановились?

Они посмотрели на меня, потом в ту сторону, где стоял незнакомец, и снова на меня. Было впечатление, что они репетировали это действие сто раз, прежде чем сегодня показать на бис.

— О Бог мой, — сказала Стейси. — Я бы тоже отвлеклась. Это же правнук Аполлона, не меньше. Его с какого ракурса не поставь, он везде идеален.

— Стейси! — крикнула Донна. – Хоть тут свой фотоаппарат оставь в покое.

— Заткнись, — огрызнулась она.

— Заткнитесь обе! — с крокодильим спокойствием сказала я. — И вообще, пошли танцевать.

Мы качались и двигались в такт музыке, выгибаясь и соприкасаясь телами. Но где-то внутри я хотела, чтобы он наблюдал за мной. В этом клубе кроме нас было еще двести девяносто восемь человек, не считая персонала, но даже если бы их тут не было, все равно помещение казалось мне размером с подарочную коробку.

Я не помню, чтобы когда-нибудь завелась от одного лишь взгляда, но ведь в нашей жизни все бывает впервые. Что-то изменилось на этом танцполе. Я почувствовала ток, прошедший по моему телу, а потом руку на своей голой спине, которая двигалась от шеи и до лопаток. Развернувшись, я застыла. Это был он. Аполлон-незнакомец. Его мужская сила была во всем: как он смотрел, прикасался, двигался. И его взгляд был полон восхищения и желания. И с первого мгновения я знала, чего хочу: заняться с ним сексом и выйти замуж.

========== Глава 2 ==========

— Ты ведь для меня танцевала?

Незнакомец возвышался надо мной и был так близко, что я чувствовала каждый сантиметр его тела, прижатого ко мне. У него был удивительный голос — смесь страсти, жесткости и желания. И, Бог мой, этот запах. От него пахло мятой, гелем для душа и властью.

— Давно за мной наблюдаешь? — спросила я, когда он наклонился, обдавая томным дыханием мою шею.

Не знаю, как у меня получилось сохранить спокойствие в своем голосе, хотя практика адвоката научила меня не проявлять эмоции и хорошо скрывать их. Я давно не чувствовала себя желанной, переставая верить не просто в любовь с первого взгляда, но в любовь как существующее понятие. В конечном итоге проходит какое-то время, и ты начинаешь верить: если с первого взгляда — то только ненависть и презрение.

— С того самого момента, как ты вошла сюда, — поцеловал он меня в скулу и спустился к шее. — Пойдем со мной.