— Брайан, обычно я полагалась только на себя, — пожала я плечами. — Конечно, семья и подруги всегда поддерживали меня, но все же по большому счету у меня всегда была только я. А теперь появился ты.

— И что ты чувствуешь по этому поводу?

— Что я теряю почву под ногами, — прошептала я.

— Не важно, кем ты меня считаешь: другом, клиентом, бойфрендом. Нет, это важно, но в какую бы ты категорию меня не отнесла, я буду рядом.

— Будешь смотреть со мной фильмы и ездить на праздники семьи? —скептически посмотрела я на него.

—Да, — улыбнулся Брайан, подходя ко мне. — И просто ошиваться рядом. Это не жест слабости или подчинения, Эмили, ты просто важна. Ты почувствуешь это. Я завоюю твое доверие, а затем и сердце.

— Ты так в этом уверен?

— Да. Ты мне нравишься. Ты умеешь смеяться, и еще ты слегка странная и чуть-чуть грустная.

Я вспыльчивая и эмоциональная, хоть и прячу это слишком глубоко. Целеустремленная, расчетливая, независимая и слегка педантичная. Но как бы то ни было, я хочу семью. Хочу того, кто будет любить меня. Просто любить. Тот, кто будет уважать меня и мои странности. В этот момент я подняла глаза на Брайана, пытаясь найти в нем хоть что-то, что бы я сочла чем-то ненужным в нем, и пытаясь понять его место сейчас в моей жизни.

— Иногда ты смотришь очень по-особенному, Эмили.

— И как я смотрю?

— Как будто я что-то значу для тебя.

— Возможно, ты значишь.

Вскоре мы отправились в аэропорт и, пока летели, перекинулись парой слов. Я хотела помолчать и побыть немного наедине с собой. А Брайан… Брайан давал мне эту возможность. Я думала о том, как все может измениться, и о последствиях.

Тепло от его тела согревало. Касания, словно невзначай, и взгляды, которые значили больше, чем просто радость. Как можно скучать по человеку, если ты ничего о нем не знаешь, и как можно скучать по тому, кто сейчас сидит с тобой рядом?

Перелеты ужасны. Мы спали, ели, разговаривали и снова проваливались в сон. Шутливо препирались и рассказывали об «уголовных историях детства» и других семейных моментах. Я отметила его хорошее чувство юмора и особый инстинкт самосохранения после фразы: «Пофигизм — философия души».

Я не разрешила отцу ехать за нами в аэропорт, так что мы взяли такси. Я словно снова была маленькой девочкой, проживая свою историю заново. Никогда не думала, что, родившись во Львове, захочу куда-либо уехать. Проезжая старые улочки, уличных музыкантов и мужчин, которые ходят во фраках по городу в будний день, я снова и снова восхищалась, как впервые, чудесам этого места.

— Мою маму зовут Хелена, — сказала я Брайану по пути в родительский дом. — Она работала преподавателем, а сейчас сидит дома и воспитывает подростка. Папа — Роберт. У него небольшая компания, которая занимается строительством. Брат — Макс, ему шестнадцать.

— Вы живете в самом городе?

— Раньше жили, а потом родители купили дом за городом, обустроились. Кроме того, мама всегда мечтала о веранде в саду, чтобы пить кофе по утрам, а папа сделает все, чтобы она улыбалась. Так что, как только родители заработали достаточно, мы переехали не раздумывая.

— Ты тут такая же, как дома?

— Это и есть мой дом, Брайан. Я люблю этот город и свои воспоминания. Просто иногда в твоей жизни происходит то, что меняет всё, и тебе приходится исчезнуть, даже несмотря на любовь к твоему окружению.

Женщина должна думать о ком-то перед сном, это ее сущность. Если ты не думаешь ни о ком, то твое время еще не пришло, или ты попросту его упустила. И думать о том, что я, возможно, упустила — страшно. В этом городе мир не у моих ног, и я уже забыла это чувство.

— Роберт! Роберт! Смотри, кто приехал!

Подбежав ко мне, мама сильно обняла. Я снова почувствовала себя маленькой девочкой. Она обнимала и целовала мои волосы, щеки, потом оглядела сверху вниз.

— Девочка моя. Как я по тебе соскучилась. Как я рада, что вы смогли прилететь. И чувствую, что должна сказать спасибо Брайану.

— Мама, вы уже знакомы, да? — пыталась я сдержать слезы.

— Да, детка, — ответила она, обнимая Брайана. — Я знала, что ты хорош собой, но не думала, что настолько. И спасибо тебе, что привез моего ребенка.

Моя мама была миниатюрной женщиной с шоколадными волосами чуть выше плеча. Одета в цветной сарафан и лодочки. Она почти никогда не красилась и выглядела очень естественно и гораздо моложе своих лет.

— Эмили!

Обернувшись, увидела своего брата. Побежав к нему навстречу, я заключила его в медвежьи объятья, а он поднял меня и начал кружить.

— Ты еще больше вымахал, — сказала я, смеясь.

— Нет, это ты крошкой осталась.

Мой брат — высокий парень, на головы три выше меня. Он был красивым, даже в своем шестнадцатилетнем возрасте — темноволосым, с зелеными сверкающими глазами и легкой щетиной. У нас с ним всегда были именно те отношения, которые называют «кровавыми узами». Мы стояли горой друг за друга, придумывая планы, куда деть еду, чтобы мама не заметила, когда мы не хотели есть. Он был моей опорой, моим толчком, ради которого я спустилась бы в ад, и я ужасно скучала по нему. Когда я уехала, мне было двадцать три, и за шесть лет мы виделись всего дважды.

Сразу за братом из дома вышел папа. Он был таким же, каким я помнила его. Седые волосы, улыбка и счастье в глазах. Одет в хлопковые брюки и рубашку. Отец был высоким, статным мужчиной с потрясающей улыбкой. С самого детства я была для него чем-то невероятным, и он всем видом показывал это.

— Ты наконец-то прилетела. Какая ты красивая.

Он сделал то же самое, что и брат, только прижал покрепче, вкладывая в эти объятья все те чувства, которые не мог выразить словами.

— Доченька, я так соскучился по тебе, — прошептал мне на ухо.

— Я тоже соскучилась. Ты хорошо выглядишь, — так же сильно обняла его.

— Твоя мама не допустит, чтобы я плохо выглядел, — засмеялся отец.

Мы подошли к остальным, и папа обнял маму за плечи.

— Роберт.

— Брайан, очень приятно, мистер Харисон, — ответил он, пожимая руку моего отца.

— Зови меня Роберт. Пошли в дом. У нас поздний обед.

Войдя в дом, Брайан поставил наши чемоданы. А я никак не могла прийти в себя, пребывая уже в непривычной обстановке. Сегодня – это результат «сегодня», которые были до него. В этот момент рядом мне не хватало только подруг. Впервые за много лет появилось время для того, что действительно важно. И вранье, в которое я сама верила, что не хочу, чтобы он был рядом, больше не действовало. Ложь самому себе— наиболее унизительная форма неуважения к себе. Я смотрела на Брайана, и он улыбнулся мне. Он был так обстоятелен и мужествен в то же время.

— Миссис Харисон, где у вас ванная?

— О, милый, зови меня Хелена. Понимаю, что вы устали с дороги, но может мы все-таки покушаем?

Я посмотрела сочувственно на Брайана, но, к моему удивлению, он был рад.

— Конечно, очень хочется попробовать вашу кухню. Я только помою руки.

Мама перевела взгляд на меня, словно молча уговаривая, чтобы я сказала то же самое.

— Да, конечно, мама. Мы будем есть, — улыбнулась я.

Она просияла счастливой улыбкой и обратилась к Брайану.

— Брайан, не знаю, какие у вас отношения, и понимаю все, мы взрослые люди…

— Мама, мы просто друзья, ладно? — перебила я ее.

— Ну, тогда, Макс проведи гостя в комнату. И я жду вас, — ответила она, немного смутившись.

Я поцеловала ее в щеку, и мы отправились по комнатам. Мама была очень красивой, умной и доброй женщиной. Тактичной, заботливой и понимающей. Говорят, если человек талантлив, то талантлив во всем. Именно такой была моя мама. Прекрасным человеком, замечательной женой, заботливой матерью, внимательным учителем. Она пела, играла на гитаре и фортепиано, занималась несколькими видами спорта и не чаяла души во всех существующих флоре и фауне. Я всегда могла поговорить с ней обо всем и никогда не была наказана, унижена или нелюбима. Она отдавала нам всю себя, не требуя ничего взамен. Она самый потрясающий человек, которого я когда-либо знала.