Электрические импульсы проходят по моему телу, и я сама не замечаю, как слезы текут по моим щекам. Так долго у меня была внутренняя обида того, что этого не происходит. Я думала, что если мужчина любит женщину, то пытается в первую очередь оставить ее рядом с собой при помощи кольца, документов, обязательств. Меня обижало, что, несмотря на такое количество времени он все равно не был уверен, в том, что пора уже сделать это. Я всегда хотела сказки, и кажется, он сейчас подарил ее мне.

— Хочешь сделать меня порядочной женщиной? — улыбаюсь я сквозь слезы.

— Знаешь, — берет он коробочку из моих рук и достает кольцо. — Давно пора. Прости меня, что так долго ставил свои желания выше, чем твой комфорт.

И знаете, мы продолжили наше путешествие, только теперь уже немного по-другому. Пусть мы и не были женаты на бумаге, но это произошло. Именно на том месте, где было много народу, и цветы лежали рядом. Майкл теперь все время держал меня за руку. Казалось он просто не мог ко мне не прикасаться. Конечно, я не думала о такой свадьбе, как у Эмили или Донны, но я замечала, что хочу чего-то особенного. Хочу своего счастливого конца, который будет лишь началом.

— Ты делаешь меня лучше, Эс, — сказал Майкл мне, когда мы приехали к Большому Каньену.

— А ты делаешь меня счастливей, — ответила я, поцеловав его, а затем еще и еще раз. — Гораздо счастливей, чем я могла себе представить, что могу быть.

Майкл сжал меня в объятьях, и, кажется, держал так целую вечность, перед этим заглушив мотор.

— Знаешь, раньше я всегда любила приключения. Когда родилась Эстель, я стала поспокойней, но, кажется, я до сих пор готова сесть в тележку и проехаться по мясному отделу.

— Ну а я хочу жениться на тебе. Это уже само по себе приключение, — он забрал волосы с моего лица и не отводил взгляд от моих глаз. — Я люблю тебя, Эс. Я люблю в тебе все, даже то, что ты так сильно ненавидишь. Ты — вся моя жизнь. Я счастлив, когда ты счастлива. Я переживаю, когда ты взволнована. Я хочу жить, когда ты живешь. Вся моя жизнь вмещает в себя лишь тебя.

— И кровь, и воду, — говорю я тихо и даже слегка смущенно.

— И кровь тоже есть, — смеется он.

Всё-таки мне нравится, как устроена эта жизнь. Будто у неё всё продумано. Каждый в итоге получает то, что заслуживает, то, к чему стремится. Причинённое зло возвращается, пусть и в другом обличии. Украденное счастье не вечно. Пролитые слёзы оборачиваются улыбкой. Отданное добро однажды возвращается в троекратном размере внезапным стуком в дверь. А мечты сбываются. Каждый в итоге остаётся с тем, что заслужил. И неважно, понимает он это или нет.

Он берет на руки Эстель, а я телефон для фотографий, и мы направляемся в пещеры Большого Каньена. Они расположены около трассы. Это самые большие сухие подземные пещеры в США. Говорят, что правительство страны хотело использовать их на случай ядерной войны. Поэтому здесь можно найти припасы продовольствия. Здесь же археологи находили останки древних животных, очень походивших на саблезубых тигров. И еще одна особенность пещер — если выключить под землей свет, то можно оказаться в совершенной темноте. В эти минуты не видно абсолютно ничего, никаких очертаний. Стопроцентная чернота, которая просто поглощает людей.

Шоссе 66 приобрела свое значение во время Великой депрессии: фермеры-переселенцы убегали по нему из засушливых западных районов через Великие равнины. Позднее, во время беби-бума после Второй мировой войны, новообретенное благополучие внушило многим американцам идею отправиться в путешествие и поразвлечься на Шоссе 66. Однако стоило дороге стать значительной, как почти сразу же все изменилось. Сверкающие щебеночно-асфальтовым покрытием новые автомагистрали между штатами начали конкурировать с Шоссе 66. Опустели семейные закусочные, стойки с газированной водой, шикарные мотели. Забылись городки при железной дороге и станции для путешественников. Целые города начали исчезать. Шоссе 66 было официально выведено из эксплуатации в 1984 году. Однако возникло движение фанатов за сохранение «Матери дорог». Сегодня вы по-прежнему можете развлечься здесь, следуя посыпанными гравием проселками и обозначенными синим цветом шоссе через самое сердце Америки. Это как скачок во времени — места, где, кажется, 1950-е наступили вчера.

========== Глава 20 ==========

Кажется, ничего не изменилось, и ты всегда так будешь думать, пока этого не произойдет. Это кольцо значило, что он станет моим мужем, и я буду каждый день смотреть на его лицо и улыбаться перед сном. У нас теперь будет семья, и я смогу сказать: «Мне нужно к мужу». И не потому, что у меня какой-то дурацкий долг, а потому что я сама хочу к этому человеку побыстрее домой, приготовить коктейль с малиной, как он любит с детства.

— Что ты думаешь над тем, чтобы пожениться в Лос-Анджелесе? — спрашивает Майкл, и я удивлена его вопросом.

— А как же наши друзья? — хмурюсь я. — Я бы хотела, чтобы они присутствовали.

— После мы можем это сделать при свидетелях. А в ЛА это было бы только нашим.

Некоторые любовные истории не являются эпическими или фатальными. Но это не значит, что у них меньше любви, чем у наших. Наверное, у историй без драмы совсем нет осадка. И я надеюсь, что мы будем счастливы, даже когда решим жить долго и счастливо.

Я делаю звук громче, и песня Lost on You заполняет пространство. Я могу вот так часами смотреть лишь на него. Кажется, у каждого в мире есть такой человек, предназначенный вам судьбой. Родственная душа, которой будут присущи ваши качества. Или она определенно будет их любить и уважать. Вы будете испытывать душевный комфорт рядом. Это самое главное. И конечно, будут трудности и споры. Будут недоразумения и иногда даже разочарования. Но вы пройдете все это, если действительно вам суждено. И если вдруг именно вы еще не встретили того человека, значит, у вас все впереди.

— Остановись, — сказала я Майклу. — Я хочу несколько фотографий в этом месте.

— Ладно, — нахмурился он. — Но тут же ничего нет.

— Есть. Смотри, как светит солнце.

Он остановился у обочины, и мы оба вышли из машины. На улице и правда была потрясающая погода, и мне хотелось запомнить этот день. Он был прекрасен, хоть и ничего не случилось, кроме самого его наступления.

— Ты сумасшедшая, — засмеялся Майкл, выйдя из машины и подойдя ко мне. — Никаких правил. Только настроение?

Я прижала его к себе и впилась поцелуем в губы. Трасса была пуста, и у нас в машине спал ребенок. Мы остановились на обочине, немного сместившись с главной дороги. Майкл сжал мое бедро, а другой рукой — грудь.

— Это так приятно, — прошептала я, сжимая его волосы.

Он смотрел мне в глаза и опустился передо мной на колени.

— Раздвинь ноги, — хрипло попросил он.

— Приполз умолять о прощении?

Мой взгляд скользнул вниз, и я улыбалась, но сделала, как он сказал. Я тонула в чувствах, которые испытывала к нему. Он был потрясающим с головы до пят. Таким ласковым и жестким. Таким редким и в то же время обычным. И в конце концов, таким твердым и таким большим.

«Женщины, даже двухлетние, сложные создания. Они никогда не говорят прямо то, что у них на уме. Тебе просто приходится брать ложку и выбирать все из ее мозга малюсенькими порциями». Хорошая фраза. Но вообще, абсолютно все цитаты, которые обобщают женщин, написаны лишь об одной, хоть и довольно приятно считать себя Коко Шанель, слыша высказывание об этом ходячем великолепии.

Я схватила Майкла за волосы, когда он всосал мой клитор в рот. Юбки — лучшее, что создал мир, не считая туфель. Это было так противозаконно, может быть только поэтому настолько возбуждающе. Нас мог кто-то увидеть. Любая проезжающая машина по трассе. Но мне нравилось это. Это было так хорошо. Я старалась быть как можно тише, но Майкл, заметив это, сказал:

—Не сдерживай себя. Хочешь кричать? Кричи. Никогда не держи свои эмоции в себе. Все, что ты чувствуешь и испытываешь — идеально.

Я захлопнула дверь машины, не сводя с него глаз. Это мог увидеть весь мир, но, кажется, нам было плевать. Но уж точно мне было не плевать, что мы разбудим нашего ребенка. Кажется, мы были одни на целом свете. Он вылизывал мою киску, трахая меня языком. Черт возьми, это было потрясающе. Я почти прыгала на его лице, наплевав на весь мир.