Спустя какое-то время мы все собрались вместе, и Долорес начала говорить:

— Эта флешка, которую Стейси украла из галереи, привела нас еще к одной душе. Пару недель назад Элизабет получила груз. Исходя из ее записей, человека зовут Рей.

— Я помню его, — сказала Эс, поднимаясь. — Он учил меня жить. Выживание, уклонение, сопротивление, побег. То, что нужно делать, если застрянешь на вражеской территории.

— Целью может быть что угодно, — посмотрел я на Эс. — Учитывая, что он не брал денег за груз, а лишь оружие и взрывчатку.

— Или кто угодно, — добавила Долорес.

— Он похитил женщину и убил ее мужа. Она бывшая жена Рея. Я думаю, стоит поехать туда.

Адам и Стейси оделись, как детективы, и направились на место происшествия. Войдя в дом, заметили лишь перевернутый стул и новые фото. Никаких старых. Ничего из прошлой жизни. Неужели настолько легко выкинуть все, что связано с человеком, даже из помещения, не то, что с головы?

— Если эта история всплывет, появится много вопросов. А эта приведет к Стейси, — сказала мне Долорес.

Мы зафиксировали кредитку, которую та женщина использовала в пути, но, когда приехали на место, там была брошенная машина. Они прошли чуть дальше и заметили ручей. И так же лес, в котором определили множество самодельных капканов. Адам увидел это первым и поднял с земли палку чтобы нейтрализовать один из них. Но они все равно не смогли его найти, и опять вернулись обратно, откладывая это на завтра.

На следующий день с самого утра, как только все снова собирались у Адама, с чашками кофе в руках, Долорес снова сидела за компьютером предоставляя следующую информацию:

— Надо найти снимок со спутника сделанный полгода назад.

— Зачем? — спросил Брайан.

— Нужно, — ответила та. — И нужно, чтобы твоя программа зафиксировала любые изменения этого места.

— Да, — увидела Эс. — В северо-западном углу была поляна. Но теперь ее больше нет. Одни деревья.

— Какие это деревья могут вырасти так за полгода? — нахмурилась Долорес.

— Камуфляж, — сказал я.

Стейси и Брайан поехали в лес, и, дойдя до места нужного нам по карте, пригнулись, чтобы понаблюдать за местностью.

— Что тут у нас?

— Какой-то бункер, — ответил Брайан.

Начался огонь, и мы не могли понять откуда. Брайана ранили, но пуля попала в бронежилет. Стейси сказала сидеть ему возле дерева, а сама направилась искать место, где Рей мог прятаться. Все происходило, как в тумане и замедленной сьемке в то же время. Я переживал за нее так сильно, что не мог совладать с собой. Хотел поехать вместе с ней, хоть и понимал, что буду лишь мешать. Моя нога не дала бы мне такой возможности, и я стал простой обузой, для женщины, которая всегда пребывала в самом центре событий. Через несколько минут Эс нашла убежище и, спустившись по лестнице, увидела женщину, лежащую на кровати. Мое сердце так колотилось, хоть я и знал, что она справится.

— Эй, проснись, — сказала ей Стейси. — Я выведу тебя отсюда.

— Хорошо.

— Где Рей?

— Я не знаю.

— Эс! — закричал я в микрофон. — Шаги!

Она развернулась, а тот накинулся на нее с ножом. Я должен был быть с ней там, но я ничем не мог помочь. Она ударила его пистолетом по голове, но тот лишь ошатнулся. Затем Стейси с розворота ударила его ногой по челюсти, а та женщина, взяла в руки лопату, пытаясь помочь. Это ничего не дало, пока он не развернулся к своей бывшей жене, и Стейси не выстрелила ему прямо в голову.

Эта женщина часто повторяла: «Кто, если не мы, сделает это?» Она с такой легкостью забирала жизни, что порой это пугало меня. Она произнесла бы мне: «Гори в аду», но скорее всего не хочет, чтобы мы с ней еще и там встречались.

Бывшая жена Рея сразу начала плакать, и Эс пыталась справиться с ситуацией. Лишь в такие моменты я понимал, почему ее никогда не готовы отпустить. Она слишком хороша. Идеальный кандидат для такой работы.

— Послушай, если полиция найдет это, появится вопросы. Вопросы, на которые нет ответов. И если ты хочешь нормальной жизни, тебе придется забыть об этом и обо всем. Понимаешь, о чем я? — смотрела Эс на нее в упор.

— Да, понимаю, — лишь прошептала та.

Наверное, только благодаря ее силе и независимости я полюбил ее. И это произошло еще до рождения Эстель. Я делал все для безопасности Стейси, и настолько потерянным не был никогда. Лишь когда это случилось, тогда я точно знал, что мне не все равно. Лишь когда мужчина любит, он что-то делает, потому что по-другому не может. Потому что именно для нее. Все для нее. И это не телесное. Это намного больше. Это когда чувствуешь, что, делая для нее, делаешь себя.

Когда она вернулась, я побежал к ней и обнял. Все смотрели, и Стейси явно было неловко, а мне плевать. Я просто был рад, что она жива. Что с ней все в порядке, и кажется, мы сможем справится так со всеми.

— Это ты так рад за меня или за свой член? — спросила она.

— За вас обоих, — улыбнулся я. — Точнее за троих.

— А кто третий?

— То, что настолько пахнет влажностью и тобой, что еще немного, и мне станет плевать на зрителей.

Она провела языком по моей шее, и как только я на мгновение ослабил хватку, вырвалась из моих рук, направляясь к Эстель, которая плакала последний час, зовя свою маму. Взяв ее на руки, сильно прижала к себе нашу дочку, и та обняла своими крохотными ручками шею своей мамы.

— И на все твои пожары, мама найдет лед, — сказала она ей. — Моя девочка. Моя любимая.

Я подошел к ним и обнял Стейси. На самом деле до конца не мог понять, почему она не обзывает меня, не бьет. Да, именно страннее всего было, то что не бьет.

— Знаешь, я поняла, что рада тому, что Эстель родилась в этом веке, — повернулась она ко мне, улыбаясь. — Что она будет жить в этом поколении. Они сейчас умеют гораздо лучше отстаивать свое мнение, интересы и поступки. Не обращают внимания на расу, ориентацию и положение в обществе, так как понимают, что все равны. Умеют спорить и аргументировать свое мнение. Потому что могут покрасить волосы в ярко зеленый, и все равно будут чувствовать себя красивыми, ведь мнение окружающих ни на что не влияет. Да, это поколение сигарет, инстаграма и татуировок, но также книг, кофе, рассветов и закатов, музыки, искусства и свободы. Дети умеют сейчас жить для себя, а не для кого-то. Могут идти по улице и громко смеяться. Могут бегать под дождем и петь любимые песни во весь голос, не обращая внимания на окружающих.

— Я согласен, Стейси, — улыбнулся я в ответ, целуя нашу дочь в головку. — Но если она покрасит волосы в ярко-зеленый…

— Ты скажешь ей, что она потрясающая, — перебила она меня. — Потому что так оно и будет.

«Чтобы найти верную дорогу, сначала надо заблудиться». Бернар Вербер

========== Глава 18 ==========

— Знаешь, родная, — держу я Эстель на руках тем же вечером, убаюкивая. — Я рада, что круг страданий этого рода закончится на мне.

— Мама, — говорит Эстель. — Мяч!

— Мяч, — улыбаюсь я. — Милая моя, когда же ты уснешь? У мамы был трудный день.

— И еще мяч!

— Какой больше?

— Этот!

— Покажи где еще есть предметы, похожие на мяч.

— Вот, — показывает она пальчиком на настольную лампу в виде шара, а за тем еще на маленький тренажер для разминки рук такой же формы.

— Ты молодец, — целую я ее в личико снова и снова. — Ты у меня такая молодчинка. Самая умная девочка. Такой ласковый и самый добрый маленький человечек.

Начиная кружить ее, Эстель смеется и сильно сжимает мою шею в объятьях. Я смеюсь, держа ее маленькое тельце в своих руках, и тут она начинает вырываться, пока я не опускаю ее на землю и не иду за ней, пока девочка направляется в кухню, становясь около комода, крича:

— Ложку, мама!

Я даю ей то, что она хочет, и когда она берет ее в рот, тянется снова на руки.

— Хочешь есть, доченька? — спрашиваю я у нее.

— Нет.

И она держала эту ложку во рту, пока не уснула у меня на руках. Она — все, в чем я нуждаюсь. Все мои желания, о которых я знаю, тоже она. Эстель определенно будет красавицей. Правильные черты лица, идеальные пропорции фигуры и бархатистая кожа. Красавица с изюминкой, шармом и искоркой. Неповторимая в своей очаровательной индивидуальности, совершенная в своей гармоничности и обладательница света, который будет литься даже из глаз. Непременно свет и непременно теплый. Холодный иногда. Нотка стервозности должна быть присуща, хоть это уже иная категория девушки. Любоваться правильными чертами и созерцать все остальное. Пусть думают, что холод в глазах исключает любование, как таковое, но нет. Эстель создает с самого рождения ауру, которую невозможно не любить.