Рядом стоял мальчик лет шести и, повернувшись ко мне, ответил:

— Она маленькая. Такие, как она, еще ни о чем не думают.

Я рассмеялась и присела рядом со своей дочерью, обнимая ее. Она так хорошо пахла. И в этот момент я вспомнила, как моя мама подарила мне медальон на цепочке, повесив на руку, как оберег. Она посвятила его и говорила, что он всегда будет меня охранять. Я сделаю то же самое. С появлением Эстель многие поступки моей матери стали мне понятны. Я даже не знала, что могу кого-то так любить.

— Я люблю тебя, Эстель. И я обещаю тебе безопасный дом и любовь людей, любящих тебя, несмотря ни на что.

— И я люблю тебя, мама, — ответила моя дочка, обнимая меня.

Каждый раз, слыша это, чувствую, как слезы наворачивались мне на глаза. Я ее так сильно обняла и прижала к себе. Как я жила до нее? Теперь все, что пришлось вынести, было нечем. Эстель стоила всего этого. Конечно, я не смогу искупить своей вины, но я буду всю жизнь пытаться. Ведь она единственный смысл жизни.

Прозвучал звонок мобильного, и я увидела неопределенный номер на экране. Так странно, я до сих пор не сменила номер. В глубине души я хотела, чтобы Майкл появился в жизни Эстель и в моей жизни тоже. Но в то же время я его люто ненавидела и не могла с этим ничего поделать. Он по определению должен был оберегать и защищать меня, пусть не сразу, но после рождения Эстель уж точно. А он делал все для того, чтобы моя жизнь стала еще более несносной.

— Алло, — ответила я спокойным голосом.

— Привет.

Всегда в твоей голове есть человек, который никак не выйдет из тебя, как бы сильно ты не пытался забыть о нем. Но иногда мы разрушаем то, что любим, но чаще всего именно то, что мы любим разрушает нас.

— Рада тебя не видеть, — сказала я слишком эмоционально.

— Поговорим? — спросил Майкл.

— О чем?

— Ты считаешь, что у нас мало тем для разговора?

— У нас их нет вовсе.

— А как же Эстель?

— Кто-то сказал, что рожать детей надо тогда, когда точно знаешь, что забота о них тебе будет в радость. Эта ситуация не о тебе.

— Я люблю нашу дочь, Эс, — услышала я разочарование в его голосе.

— Нет, ты любишь саму идею любви к ней. Ты не интересуешься, что она говорит, что любит, ее любимым цветом, и как она смеется, видя снег, который покрывает ее головку. Ты не знаешь ничего, ровным счетом, как и я. И раньше я винила себя в этом. Я думала, это моя работа привела нас к тому, чтобы нам пришлось отдать ее, — перевела я взгляд на своего ребенка, которая рассматривала коробку с покупкой. — А оказывается, что вся опасность заключалась лишь в ее отце. Зачем ты так поступил? Я доверяла тебе, а ты все разрушил.

— Я сделал это чтобы защитить тебя, Стейси.

— Ложь! — вскрикнула я и снова взяла себя в руки. — Ложь, и не ври мне. Будь хоть раз честен со мной.

— Ладно. Хорошо, — начиналась у нас уже конкретная ссора по телефону. — Хочешь правду? Я злился, потому что любил тебя и сейчас люблю. И то, что ты хотела убить меня, хоть и не зная об этом, еще и с другим, с которым твоя жизнь была бы спокойней, убивало меня. Ревность убивала меня. Довольна? Я люблю тебя и по-настоящему я бы никогда не причинил тебе боль. Я хочу, чтобы ты была счастлива. И как бы эгоистично это не звучало, но я хочу быть причиной твоего счастья, — вздохнул он. — Хоть иногда. Еще хотя бы раз. Я тебя люблю. Ты бесишь меня больше, чем это вообще возможно в принципе, но я хочу прожить с тобой каждую раздражающую минуту.

— Ты не знаешь…

— Знаю, Стейси, — перебил меня Майкл. — Я знаю, что такое настоящая любовь благодаря тебе. Потому что я никогда не смотрел на кого-то так, как смотрю на тебя.

Я бросила трубку, не сказав больше ничего. Взяла Эстель за ручку, и мы направились к машине. Пристегнув ее в креселке, я поцеловала дочь в щечку и носик, и затем снова в щечку. Ее запах и ее улыбка. Боже, я была так счастлива именно в этот момент.

—Я люблю тебя малышка, — улыбнулась я. — Едем домой и будем есть?

—Я не хочу есть.

Я засмеялась и, закрыв дверь, поставила в багажник все пакеты с едой. Подруги покупали продукты, и каждая написала, что едет домой готовиться к празднику. Сев в машину, на несколько секунд я взглянула в зеркало заднего вида на свою дочь. Да, у моей дочери нет отца, а у меня нет мужа. Я не смогла выйти замуж и сделать этот союз счастливым. Я поняла, что даже если любишь человека, это не всегда счастливый выбор. И даже если люди любят друг друга, не означает что они автоматически сделают отношения счастливыми. Моя любовь к Майклу реальна. На самом деле это самое реальное в моей жизни, но жить с кем-то, не то же самое, что быть с кем-то. Ожидания и обязанности — всегда дополнительное давление, когда вы создаете семью. И оно на самом деле может сломать все, несмотря на то, насколько искренняя ваша любовь. Любовь — не всегда гарантия. Но несмотря на все то, что я и так понимала, я ждала чуда. Чуда в Новый год. Ведь говорят, что оно всегда случается.

Мы тронулись с места, и пока возвращались, Эстель уснула. Зазвонил телефон, и я увидела имя «Эбби» на экране.

— Привет, — сказала я тихо. — Эстель спит.

— Ты как?

— Еду домой. Покупала продукты, — выпустила я смешок. — Помнишь? Да, я мама, оказывается.

— Я так хочу приехать к тебе, но уже лежу дома и не могу живот поднять.

— Может быть себя поднять? — засмеялась я.

— Нет, нет, именно живот.

— Ты знаешь, кто будет у нас?

— Я не открывала конверт, — тихо прошептала она. — Думаешь, это ненормально?

— Я не знаю, что такое нормально, Эбс, — свернула я на подъездную дорогу. — Прими душ и смой с себя этот день. Возьми стакан воды или сока и сделай в комнате темноту. Включи гирлянду на елке и музыку, ложись в кровать и закрой глаза. Послушай тишину и услышь свое сердце, которое все еще бьется. Все еще сражается. Ты заставила его, после всего, что было. Ты сможешь сделать еще один день. Снова и снова.

Наверное, в один момент ты понимаешь, что человек твой, когда вы не виделись буквально какое-то время, и всегда первым делом целуетесь. Несмотря на то, что пять минут назад вы шли рядом, и вдруг тебе захотелось мороженого. Он увидел это по тому, как ты на него посмотрела, и возвращаясь, он сначала целует тебя, а потом дает баночку с мороженым. Да, это кажется такой мелочью, но это важно. И однажды не сделай этого — оно бросится в глаза. Физическое прикосновение — это важно. Я люблю их. И я говорю не о сексе, и даже не о поцелуях. Просто сидеть рядом, прикасаясь руками, положив ноги друг на друга или просто идти, держась за руки. Я люблю знать, что все наши тела материальны и настоящие. Существовать и взаимодействовать нужно. И раньше я сходила с ума от присутствия этого в жизни, а теперь мне не комфортно от отсутствия, даже мимолетного. Я хотела бы прямо сейчас, не смотря на всю ненависть к Майклу, уткнуться носом в его шею. В его запах. И целовать. Целовать и говорить о нашей Вселенной.

Эстель спала, и достав ее из машины, я взяла лишь ключи, и мы направились в дом. Не снимая обувь, я поднялась с ней на второй этаж и положила на свою кровать. Сняла с нее курточку и маленькие розовые ботиночки, комбинизончик, перчатки и шарфик. Джинсики, колготки и кофточку. Присев на кровать, и накрыв ее одеяльцем, я заметила, как она день за днем все больше становится похожа на своего отца. Говорят, если девочка похожа на отца, то будет счастлива. И это на самом деле единственное, чего я хочу. Мне не нужны ее ровные и длинные ноги, шелковистые волосы и глаза цвета неба. Не нужна талия, которая будет выделять ее из толпы, и кожа оливкового цвета. Мне не нужно ничего идеального в ее внешности, ведь она для меня с самого рождения идеал. С того момента, как я взяла ее на руки, и поняла, что это единственный человек, который будет любить меня, несмотря ни на что, а просто потому, что я ее мама, я поняла, что единственное, чего я хочу для нее — счастья. Если ей что-то не понравится в своей внешности, я открою фотошоп, и пусть Эстель выберет фотографию женщины, которая ей покажется некрасивой. И следующие два часа, я буду редактировать ее внешность: изменю цвет волос и прическу, отбелю зубы, сделаю тело стройнее, рост выше, разглажу кожу и сделаю губы яркими. И когда она от удивления громко скажет: «это нечестно!», я объясню ей, что каждая фотография человека в журнале и книге, в инстаграме и на телевидении редактируется таким же образом, и мы никогда не должны сравнивать себя с результатом той работы. Потому, что даже супермодели в жизни не похожи на супермоделей на фото.