— Знаешь, ты просто ненормальная, — провел он рукой по волосам. — Когда ты проявляешь хоть какие-то чувства, и я начинаю проявлять их в ответ, ты сразу пугаешься и убегаешь. Я просто устал, Эс. Ты думаешь, что я не чувствую всего того, что тут происходит? Отсутствия ребенка, твоя отдаленность, слезы, сигареты. И я понял уже, что ты будешь очень мило улыбаться, даже можешь быть спокойной, но я не нужен тебе. Тебе никто из нас всех, кроме Эстель, не нужен.

«Равнодушие и есть наивысшая жестокость». Митчелл Уилсон.

Самым лучшим, что произошло за всю эту неделю, было то, что она наконец закончилась. Утро началось с подлости в лице телефона, ибо пока я ночью злилась, просыпалась и снова засыпала, он разрядился, и будильник так и не прозвенел. И проснувшись от ярких лучей солнца, я поняла, что мое утро началось намного позже, чем планировалось с самого начала. Я быстро приняла душ, чтобы ускользнуть из дома прежде, чем встретиться лицом к лицу с Майклом и видеть взгляды всех остальных живущих в доме. Я была как не своя. Везде. Они помогали мне, но и мешали. И каждый раз я знала, что они чувствуют то же самое по отношению ко мне. Схватив сумку с дезодорантом и спреем для тела и натянув джинсы, футболку и Найки, я молниеносно вышла за дверь. Как на зло, Брайан заблокировал мне выезд, и пришлось ловить такси. Но словно весь город был настроен против меня, и автобус застрял на зеленом светофоре передо мной, и таксисту пришлось ударить по тормозам, сочно поцеловав задницу этой рухляди. Я покинула такси, заплатив ему еще и за моральный ущерб, и пошла в участок пешком.

— Эс, ты чего такая злая? — увидела я Батлера.

— Одичала, — продолжала я идти.

— Пошли поужинаем?

— Нет.

— Почему?

— Потому что хватит бросаться в руки всем неудачникам мира. Несмотря на то, какими привлекательными, сексуальными и восхитительными они были.

— Что случилось?

— Министерство не твоих собачьих дел.

— Пошли, — молча взял он меня за руку, и повел на автостоянку. — Все, что ты делаешь, надо делать хорошо. Даже если ты совершаешь безумства.

Я села в его машину, и он тронулся с места.

— Знаешь, сколько времени живут козлы?

— А тебе что, нездоровится? — съязвила я.

— Очень смешно, Эс. На самом деле представь, что твои чувства — это козел, который в среднем проживет максимум 10-15 лет.

— То есть, десять лет потерянной жизни — это немного?

— Для опыта совсем нет.

— А потом я буду той стереотипной английской старухой, которая будет добавлять бренди абсолютно во всю еду и напитки.

— Позволю мне напомнить тебе, Эс, — остановился он на стоянке. — Тебе нужен тот, кто регулярно рядом и заставляет чувствовать себя красивой, интересной и желанной. Мудак у тебя уже был.

Мы явно выехали за город и зашли в какой то бар, где сидели любители кантри. Там играли музыка, и шляпа была обязательным атрибутом каждого присутствующего.

— Ты будешь слушать мое нытье? — спросила я, сделав заказ.

— У меня нет на это времени.

— Как это у тебя нет на это времени? Планируй свой день лучше и вставай на час раньше.

Да, я была занозой. Многие называли это очарованием, но на самом деле я уничтожала все хорошее, что случалось со мной ранее. Я все ждала момента, когда проснусь в 12 часов дня с любовью всей моей жизни, сделаю кофе, несколько блинов, и все будет в порядке. Любовь появилась, но «всей жизни» так и не было. Хоть я и была благодарна, что порой мое холодное сердце согревало некоторых людей.

Я проснулась от дикой головной боли и сухости во рту. Боже, как же я ненавидела себя в этот момент за то, что напилась вчера до чертиков. Пора было бы уже выучить, что пить мне нельзя, а если и можно, то очень мало. Когда я аккуратно перевернулась, чтобы не вызвать новых болевых ощущений, меня накрыла паника. Я была не дома. От резкого прыжка в кровати незнакомая обстановка в комнате закружилась перед глазами. Пришлось застыть на месте, чтобы эта карусель остановилась, и после остановки мои глаза еще раз смогли, на этот раз внимательнее, рассмотреть интерьер. Я осознала, что сижу на кровати огромных размеров и однозначно в мужской спальне. Вот же дерьмо! Какого черта я натворила?

В то долгое время, пока мозг наворачивал круги воспоминаний, моя голова медленно приходила в себя. С кем я уехала прошлым вечером? Смутно и неуверенно всплывали в голове скудные отрывки: вот я рассказываю Висту о всем дерьме, потом он говорит, что отвезет меня, а потом… О боже, что же я натворила? Я не могла сделать это… или могла? Мои глаза еще раз прошлись по комнате. Она была чисто убранной, и тем не менее, очевидно, что это была мужская комната. Мебель была из темного дерева. Деревянные жалюзи на двух окнах обрамлялись серыми занавесками, хорошо сочетавшимися со стеганым одеялом, в которое я была завернута.

Я посмотрела по сторонам в поисках своей одежды, и у меня не было ни одной идеи, где я могла ее оставить. Не придумав ничего лучше, я встала и пошла исследовать это место.

Из холла внизу доносились тихие звуки включенного телевизора. Батлер сидел и читал какие-то бумаги, и, повернувшись на скрип лестничной клетки, он ответил спокойно:

— Ты вырубилась в машине. Я пытался тебя разбудить, но ты не реагировала, и поэтому я привез тебя в свою квартиру.

Переварив его слова, я представила, как он на своих руках несет меня от машины в квартиру. Да, можно было бы умереть от унижения прямо здесь.

— А что с моей одеждой?

— Ты говорила, что одежда была грязной, — сказал он с намеком на улыбку.

— О, она была.

— Сейчас она в сушилке.

— Мы переспали?

— Почти, — дал он мне какие-то две таблетки и стакан воды. — Но потом мы выпили еще несколько стопок, и уже никто не думал ни о каком сексе.

— Какое позорище, — вздохнула я, садясь на кресло. — Прости меня.

Вист приблизился ко мне, забирая стакан и поставил его на стол.

— И ты меня.

Когда он страстно впился губами в мои, я на мгновение почти задохнулась. Но целовать его — это как… я даже не знаю с чем это сравнить. Когда я целовала Майкла, то знала, что это очень хорошо, и ничего подобного в своей жизни я не испытывала. Но Вист делал это явно умело, то ли из-за большого опыта, то ли природного дара.

Он скользнул рукой по стороне моего лица и пальцами отбросил мои волосы за спину. Убрал одеяло и поднял на ноги, ощущая мое голое тело. И, когда он на мгновение остановил движения рук, его язык скользнул по моему с глубокими медленными касаниями. Зубы впивались в опухшие от желания губы настолько эротично, словно мои губы — единственная жаждущая часть на всем теле.

Его руки нежно зажимали мою полную грудь, что заставляло бежать томные мурашки по всему телу. Я настолько утонула в ощущениях, что едва почувствовала, как его рука скользнула между моих ног.

Я потерялась. Взрывные фейерверки вспышками горели в моей голове. Где-то в глубине сознания проскочила мысль, что я как раз собиралась все это прекратить. Ничего не было плохого в том, что мы делаем сейчас. Это было так хорошо. Это просто добровольный секс между двумя взрослыми людьми. Кто, к черту, беспокоился об отношениях? Я могла бы пойти на это.

Я не хотела увлекаться еще одним мужчиной. Это была плохая идея. Стон вырвался, когда его губы засосали мою правую грудь. Она была глубоко между его губ, пока язык играл с чувствительным соском. Вист оторвался от горячего соска и пожирал меня глазами. Я охотно раскрыла бедра и почувствовала, как его палец проник в меня.

— Стейси, ты такая мокрая, — прошептал он напротив моих губ.

Я ответила, но не словами. Движения моих бедер говорили сами за себя. Как только он сказал это, еще один палец скользнул внутрь меня, и теперь я громко стонала. Мы нашли общий ритм, и я чувствовала приближающий оргазм. Это настолько правильно ощущалось, но было совсем не натурально. Но к черту. У нас с Майклом все равно ничего не получится, кроме того, у ночи нет памяти. А сейчас я сама поверю в то, что ночь еще не закончилась.