Придя домой, я обошла дом и достала из сумочки только что купленную пачку сигарет. Да, я закурила. Люди часто говорят, что им помогает, и я решила, вдруг и мне поможет. Ведь поняла, что у меня просто нет других вариантов. Каждый раз я понимала, что все валится к чертям, и я просто не знала, чему верить. Я села за домом и сделала первую затяжку.

Боже, как я скучала за ней. Как мне не хватало моего ребенка. Мне было интересно, что она делает. Как спит. Выросли ли у нее волосы, и сколько набрала в весе. Я хотела почитать ей сказку и рассказать, как прошел мой день. Теперь я невыносимо скучала за тем, что сидела с ней по ночам, когда она никак не могла уснуть, несмотря на то, что была сонной. Она истезала меня временами, но теперь я поняла, что она вырастает без меня, и в ее сердце может совсем не остаться для меня места.

Я тихо стала напевать песню, которую исполняла лишь для Эстель, играя на гитаре.

— Тик-так часики стучат, звезды на небе горят. Спи. Усни моя душа, очень важен сон для малыша. Чтобы выросла большой, папа с мамой — твой покой. Будут верно охранять, чтобы ты могла спокойно спать, — стекла слеза по моей щеке. За ней еще одна, и через мгновение я уже не могла остановиться, но все равно продолжала говорить эти слова. — Будь счастлива и умна, будь красива и нежна. Чтоб тебе всегда везло, я тебе дарю свое тепло. Лучик солнца золотой, мне подаренный судьбой. Прижимается ко мне, главный человечек на земле.

— Эс, — услышала я голос Брайана.

— Я не стану извиняться, — ответила я, выбросив сигарету.

— А я и не жду, — сел он рядом. — Я ставлю черную стирку. У тебя есть что-то?

— Да, постирай мои черные будни.

— Знаешь, она в порядке, — вздохнул Брайан. — И часто зовет тебя.

— Ты хочешь сделать еще хуже? — нахмурилась я.

— Нет, просто хочу, чтобы ты знала, что она не забыла. И не забудет. Ты ее мать, Стейси. Для нее твой запах — самый родной, как и ее для тебя. Она также чувствует.

— Ты теперь большой знаток детей?

— Да, — засмеялся Брайан. — Я все читаю, чтобы быть готовым быть лучшим отцом в мире.

— Знаешь, она такая смешная. Ее улыбка была лучшим, что происходило со мной в жизни. Каждый ее проблеск и момент. Ее ладошки я могла держать часами, просто наблюдая за ее еще такими милыми вздохами. Она словно знала гораздо больше, чем я. И я любила это. Я безгранично любила это, — надорвался снова мой голос. — А теперь ее нет, и мне кажется, что она забудет меня.

— Она не сможет, — притянул он меня к себе. — Тебя просто невозможно забыть. Ты все время выкидываешь то, что не может никого заставить забыть тебя.

Мэрилин Монро сказала: «Я согласна жить в мире, которым правят мужчины, до тех пор, пока могу быть в этом мире женщиной».

— Я хочу пожелать тебе маленьких радостей, — усмехнулся Брайан, вытирая слезу на щеке. — Чашку кофе, сваренного кем-то для тебя. Неожиданного телефонного звонка, от которого на твоих губах заиграет улыбка. Зеленых светофоров. Всегда. И не имеет значения, ты пешеход или едешь за рулем. Никакой политики, бывших, убийств, слежки и кошек. Я хочу пожелать тебе счастья и приятных мелочей. Хочу, чтобы твоя душа ожила.

— Наверное, именно это Эмили и полюбила в тебе, — обняла я этого человека. — Она полюбила в тебе противоположность всех нас. Мы ее семья, но в тебе она нашла дом. Она ушла от нас к тебе, и стала счастливой так легко. Мы все были поодиночке, но Эмили захотела быть счастливой, — отодвинулась я, смотря ему в глаза. — А мы так легко смогли отдать ее тебе, продолжая дальше смотреть на беспросветную тьму. Сажая себя в добровольную тюрьму лишь по причине одиночества, не веря никому, и никого не подпуская, каждая из нас уничтожала себя сотни раз за день. Но в ее жизни появился ты, и, наверное, также сказал ей что-то похожее на слова, которые только что сказал мне. И она полюбила. Да, — истерически засмеялась я, снова прикуривая сигарету. — Именно в этот момент она полюбила тебя и больше не смогла остановиться.

— Эс…

— Нет, — перебила я его, показывая всю серьезность каждого своего слова. — Не переживай. Я не сошла с ума. Если бы я только знала, что вся эта суета напрасна, и мое сердце вновь забьется.

— Ты имеешь ввиду Майкла?

— Да, имею ввиду, — качнула головой. — Кажется, я буду любить его, пока чертова луна не устанет светить. Как бы банально это не звучало.

— Это хорошая банальность, Эс. Ты чувствуешь. Ты должна что-то чувствовать, кроме ненависти и удушения собственных дыхательных путей.

— Мы, как старушки сплетницы, ей Богу, — засмеялась я. — Черт, это была паршивая идея. С какой стороны ни глянь.

— Ты о разговоре? — поднялся он с места.

— Я об откровении.

— Будь осторожна Эс, — поцеловал он меня в лоб и направился в сторону дома. — А то еще живым человеком станешь.

Я пошла на кухню и попыталась что-либо приготовить. Боже, я совсем не подходила на роль жены. Я не умела толком готовить, никогда не убирала, не знала, какое средство для посуды лучше, и какие ароматизированные свечи успокаивают малышей. Нет, правда. Я не знала ничего из того, чем владела каждая женщина при наличии мужа или ребенка. Все, чем владела я — это пистолет и сарказм. При чем что то, что другое могла использовать как к преступникам, так и к близким.

Я так и не дождалась Майкла и в конечном итоге уснула в кухне на диване. Проснулась утром от звука двери, затем от кофеварки и дыхания, которое меня раздражало.

— Доброе утро, — улыбнулся Майкл, наливая две чашки кофе. — Хочешь, я мусор вынесу за то, что разбудил тебя?

— Мусор у нас и так вывозят, — протерла я глаза.

— Хочешь, я намусорю и вынесу?

— Ты козел, — взяла я чашку кофе, давай Майклу возможность поцеловать меня в щеку. — Нахрена ты приперся в шесть утра?

— Я деградирую.

— Чтобы деградировать, надо сначала развиться. Если ты сразу туповат, это не считается.

Сегодня я вдруг поняла, что хочу уехать. Я устала от Майкла. Вчера мы сцепились с ним после того, как я вернулась домой, и он ушел, чтобы не трепать нам обоим нервы. Очень умно уйти, чтобы не говорить о проблемах. Кроме того, по его мнению, у меня недостаток проявления чувств. Мы поменялись ролями. Теперь Майкл сходил с ума от глупой привязанности, а я хотела убежать. Мне его стало слишком много. Возможно, из-за длительного одиночества, даже несколько часов в неделю кажутся мне вечностью, или я просто не создана для отношений. Также мы заговорили о детях, и он сказал, что раньше никогда не хотел детей, до Эстель, само собой. И сейчас, после ее рождения, очередной раз повторил, что второго ребенка не планирует. Но пусть это звучит глупо и слегка инфантильно, но разве мужчина не хочет детей от женщины, которую любит? Тут ведь дело не в деньгах, как у большинства семей, и не в недостатке времени из-за работы. А в его эго и амбициях, которые ему в какой-то степени придется перечеркнуть, правильно расставляя приоритеты. И с одной стороны я понимаю, что и сама все еще ищу что-то для себя. Для своей души. Какого-то дела, которым могла бы заниматься всю жизнь. Но слышать это все равно странно, ведь, наверное, однажды я захочу еще детей, пусть даже сейчас и не уверена в себе, как в матери.

— Ты хочешь кого-то другого?

— Я думаю, что заслуживаю кого-то другого. Но я всегда хотела тебя, — повернулась я к нему. — Но ты замечаешь, что как только все начинает налаживаться, сразу появляются те подводные камни, о которых мы не знали, и что-то внутри меня, говорит, что все это глупо, с какой стороны не глянь.

«Она принадлежит мне, а я ей. Наша разлука, ссоры, охлаждения — всего лишь узоры на фоне вечной любви». Герберт Уэллс.

— Эс, я, блять, скоро буду красить стены в цвет твоего маникюра, — видела я его злость. — Тебя хер поймешь. Ты каждый раз хочешь чего -то другого, и я просто не успеваю.

— Знаешь, мне звонили уже кроты.

— Что? — нахмурился он еще сильнее.

— Говорили, чтобы ты поднял свою самооценку, а то она пробила им потолок.