— Все это никуда не исчезло, Эс, — усмехнулся он. — Я до сих пор так же схожу с ума от твоего запаха и вкуса. Хочу, чтобы ты разваливалась на части, но оставалась целой. Хочу, чтобы лежала подо мной голая и мокрая, и такая же верхом на мне. Но именно сегодня я хочу впервые раствориться в тебе без секса.
С улицы отбивался свет, который попадал в комнату, и спустя несколько минут я обняла Майкла за талию, и вскоре он уснул. Тихо. Везде было так тихо. Слишком тихо. Я хотела разбудить его и сделать так, чтобы этот чертов девственник перестал играть со мной в недотрогу, но в конце концов я сконцентрировалась на его дыхании, пытаясь в то же время выровнять собственное.
Когда стало совсем темно, и свет погас, через несколько секунд мое зрение стало адаптироваться, и я решила немного успокоить свое беспокойство. Я схватила джинсы, футболку и пистолет, и, выйдя из комнаты, оделась, а после отправилась изучать лес позади дома, луг справа, улицу перед домом, и особенно насколько хороши замки и сигнализация во всех возможных входах в сам дом. Температура на улице упала, и я все равно продолжала все просматривать, понимая, что хожу по кругу, и Брайан наверняка все сделал это до меня раз пять. Я проверила мобильный. Тот работал и звонок был включен. Как раз в этот момент мне пришло смс от неизвестного номера.
«Она нарисовала. У меня ее первый рисунок».
«Эмили».
«Это одноразовый мобильник. Просто подумала, что ты захочешь знать».
Когда я перезвонила на этот номер, он уже был отключен. Я лишь сказала спасибо губами, и слеза скатилась по моей щеке. Я снова пошла в обход по первому этажу, и после так и не смогла уснуть, смотря на экран телефона. Я набрала ванную и пролежала в ней словно целый век. После, спустив всю воду, я наслаждалась холодным воздухом, который охлаждал мое тело. Я задумалась о том, возможно ли повстречать своего «героя»? Я ушла по собственной воле, но что было причиной, что я дала доступ другому человеку к своему сердцу? Я поняла, что, несмотря на все, что было между нами, я стала единственным возможным выбором Майкла. Кто-то может сказать, что это несусветная глупость и чушь, которая у меня появилась от недостатка или переизбытка любви или чувств в целом, но на самом деле это единственное, что для меня важно. Это чувство нужности и важности было моим единственным желанием всю мою жизнь, и оно наконец-то сбылось. Только теперь не только я, но и он был готов, и отказался от всех женщин и желаний мира, чтобы быть со мной рядом. Он менял свои принципы и идеалы. Нарушал правила и действовал лишь инстинктами. Майкл никогда не сказал: «мне пофиг». Я вдруг поняла насколько это важно. Для него важно все, что связано со мной. Моя работа, друзья, счастье, улыбка, но также ему важно мое недовольство, истерики, слезы и плохое настроение. Раньше я ждала чувства, когда увижу этого человека очередной раз и не почувствую ничего. Но теперь я не хотела этого. Я хотела, чтобы он был рядом, ведь начала чувствовать себя в безопасности рядом с ним. А что может быть важнее?
— Почему ты не в постели? — спросил Майкл, войдя в ванную.
Я подняла на него глаза, и появилось это странное чувство. Словно должно произойти что-то непоправимое, и это обязательно задокументируется.
— Знаешь, я помню, как укладывала Эстель себе на плечо и каждый раз благодарила тебя за нее. Я столько времени думала, что с тобой теряю свою жизнь, но этот ребенок изменил все. Мы подарили жизнь, и я хочу просто сказать тебе спасибо.
— Я искренне тронут, Эс, — присел он рядом, беря мою руку и целуя ее. — Я тронут, когда смотрю на нее и вижу в ней тебя. Мы оба видим в ней друг друга, и этого не объяснить. Может, нам суждено Богом, дьяволом, или чертовой вселенной. Или наоборот не суждено, но…
— Не продолжай, — перебила я его. — Давай попробуем говорить что-то без «но». Вдруг у нас выйдет что-то по-настоящему прекрасное.
«Я не знаю, куда ведет мой путь, но мне легче идти, когда моя рука сжимает твою». Альфред де Мюссе.
И если я уж сама предложила, тогда мне и начинать. Майкл заказал суши, и когда я вышла из ванной и одела топ и шорты, еда была уже на столе. Но мы всегда были слегка теплыми на всю голову, так что выбрали пол кухни, который был с подогревом, ели суши и запивали эту еду богов белым вином. Все это происходило в тишине, но я хотела начать говорить. Хотела, чтобы он знал не смотря ни на что.
— Когда ты привез меня в дом моих родителей, я встретила женщину, которая знала меня. И она отдала мне конверт. Сказала, что я прочту его однажды и все пойму.
— Я не буду спрашивать, почему ты мне не рассказала ранее, ведь и так знаю ответ. Но ты читала его?
— Нет. После я узнала, где живет мой отец, — заметила я усмешку на лице Майкла, словно он и так знал, что я это скажу. — Не будь засранцем.
— Эс, не будь я таким засранцем, ты бы умерла от тоски. Ты бы все время сидела в долбанных ресторанах, от которых тебя тошнит, ела устрицы, которые терпеть не можешь, и красила волосы в цвет, который презираешь. — Я наигранно изобразила удивление, на что получила очередную улыбку. — И еще, не будь я таким засранцем, ты бы подо мной так не стонала. Я знаю, что тебя это заводит. И я имею ввиду не только свой член, но и свой мозг. Будь он хоть не унцию меньше, ты бы вылезла мне на шею и свесила свои сексуальные ножки. И не думай, что я этого не знаю.
— Да, — сглотнула я, находясь в секундном оцепенении. — Вышло неплохо.
— У нас всегда и входило тоже замечательно.
— Ты засранец, Вудс, — засмеялась я. — Но ты прав. Мой характер слегка сахар со стеклом, но мы оба научились с этим жить.
— Ну так что сказал твой отец?
— Он сказал, что она отдала мне свое сердце.
— Ты же понимаешь, что это полная херня. Сколько тебе было, когда она умерла?
— Шесть, — сделала я глоток вина. — И да, я понимаю, что это было бы невозможно. Кроме того, я подняла свои медкарты, у меня все в порядке с сердцем. И никакая пересадка органов мне не требовалась.
— Тогда я не понимаю, — был он в замешательстве.
— Ей требовалась, — откинула я голову назад, смотря на него. — Когда ей было шестнадцать, ей сделали пересадку сердца, и все было хорошо, пока она не узнала, что беременна. Сердечницам надо регулярно наблюдаться у профильного врача и часто принимать сердечные препараты. Посещать врача в первые 20 недель нужно раз в месяц, затем – каждые 2 недели, а последние 2 месяца – еженедельно, а при проблемах – ещё чаще. Ей сказали уйти с работы, чего она не сделала. Принимать препараты, но она боялась, что повредит плод. Отдыхать, гулять на свежем воздухе, правильно питаться, и самое главное — избегать стрессов. Но мой отец нервничал, ведь он все время был наготове к ее госпитализации.
— Но ты была ребенком, Эс, — взял Майкл меня за руку, поцеловав ладонь. — Невинным ребенком.
— Я была смертью для женщины, которую он любил. Вот почему он сказал, что во мне бьется ее сердце, — вытерла я слезу, которая скатилась по щеке. — Сегодня при многих кардиологических проблемах женщины благополучно рожают. Кстати, даже во время беременности можно успешно проводить хирургические операции – например, по поводу восстановления митрального клапана. — Я хотела высказать все, и Майкл, поняв это, еще сильнее сжал мою руку. Я позволила ему это, я продолжила говорить: — Однако есть патологии, при которых врачи будут возражать против материнства. Разумеется, насильно никто не будет толкать женщину на аборт — решение всегда за пациенткой. Но все же трезво оценить степень риска очень важно, ведь при некоторых патологиях летальный исход при беременности, а ещё чаще во время или сразу после родов очень велик.
«Когда человеку больно, он причиняет боль другим. Я понял это, понаблюдав внимательно за собой. Если я был жесток или приносил кому-то боль, то лишь потому, что глубоко внутри страдал сам». Фредерик Бегбедер.
— Ты винишь себя? — спросил он тихо.
— Возможно. Она ведь выбрала меня, хотя он так и не смог. И потом она умерла, а после он так же душевно умер, а я превратилась в циничное чудовище, которое умеет стрелять лучше, чем любить.
