– Отвали, Малик, меня задолбало петь одну и ту же песню тысячный раз подряд. И я хочу есть.

– Нам бы не пришлось этого делать, если бы ты не лажал!

– Да не лажаю я, просто голодный!

– Я уже не знаю, у кого просить сил, потому что Иисус явно меня игнорирует. – Слышу я тихий голос Луи и усмехаюсь.

В голове проносится мысль о том, что в своей жизни я никогда ещё так быстро не находила с человеком общий язык. Я практически ничего не знаю о Луи кроме его фамилии и профессии, да и стараюсь не узнавать подробности его биографии, чтобы не привыкать к нему рядом со мной, но несмотря на это, мне комфортно с ним настолько, будто мы знакомы с ним с детства. Сейчас я будто нахожусь на весах: балансирую между безразличием и интересом к жизни Томлинсона. Меня удерживает лишь мой разум, который кричит мне о том, что Луи Томлинсон – это человек, а людям свойственно уходить из твоей жизни, громко хлопая за собой дверью.

Осторожно просовываю голову в помещение, где Найл и Луи сидят на коричневом кожаном диване, а Зейн мельтешит от барабанов к стойке микрофона, постоянно что-то поправляя и напевая себе под нос знакомую мелодию. Решаю негромко откашляться, чтобы привлечь к себе внимание.

– Хейлс, наконец-то ты приехала! – Луи вскидывает руки наверх и подпрыгивает с дивана.

– Добрый вечер, доктор! – Радостно здоровается Найл, широко улыбаясь.

– Привет. – Отвечаю я, проходя внутрь комнаты. – Как твоя пятка?

– Она очень благодарна, что в Америке такие потрясающие врачи!

– Я вам не помешала? – Спрашиваю я, вспоминая, как секунду назад парни старательно пытались спеть что-то вместе.

– Скорее, предотвратила убийство. – Бормочет Зейн, поднимая руку в знак приветствия. – Ещё секунда, и я бы придушил Найла проводом от микрофона.

– Пошёл ты! – Устало отвечает Найл, и мне уже становится обидно за него, но потом парень смеётся, и это значительно разряжает для меня обстановку. Сложно понять, когда незнакомые люди ссорятся в шутку или серьёзно.

Парень выходит из комнаты, прикрыв за собой дверь.

– Так значит, здесь репетирует любимая группа всех школьниц в округе?

– Я бы поспорил с тобой насчёт нашей аудитории, – начинает Луи, подходя ближе, – но вчера ко мне подошла девочка и сказала, что её не пускают в бар, но её мама записывает ей видео с нашими выступлениями.

– Хорошо, что это хотя бы девочка, а не парень. – Говорит Зейн, падая на диван.

Луи поворачивается к нему и долго смотрит прямо на черноволосого парня в клетчатой рубашке, и, в конце концов, Зейн закатывает глаза, запрокидывая голову на спинку дивана.

- Да сейчас я уйду. Найл всё равно где-то ходит.

Пытаюсь сдержать смешок из-за возникшей ситуации: Луи пытается побыстрее выгнать своих друзей из подсобки, чтобы заняться со мной сексом. Что же, это… достаточно мило.

Дверь открывается, и на пороге появляется Найл, который аккуратно держит стакан воды, наполненный до краёв. Парень медленно переставляет ноги, чтобы не пролить и капли.

– Нафига ты опять налил полный стакан? – Возмущается Зейн. – Снова после тебя надо будет пол вытирать.

– Я просто задумался, пока наливал воду. Лучше помоги мне. Иди, отпей.

– Не хочу я пить.

– Опять устроил из стакана панорамный бассейн. – Вздыхает Томлинсон.

Мне настолько смешно от поведения парней, что я уже не пытаюсь сдерживаться. Взрослые люди, а ведут себя так, будто они собрались своей компанией в школьной столовой на перемене.

Найл вытягивает шею и губы, чтобы отпить из стакана, но рука дёргается и немного воды всё же оказывается на полу.

– Идите к чёрту, я не буду это вытирать. – Говорит Зейн, уже полностью лежа на диване. Если бы я принесла ему подушку и одеяло прямо сюда, он бы с благодарностью принял их и лёг спать, не смущаясь включённого света и людей вокруг.

– Да не ной ты, я сам вытру. – Отвечает Найл, поставив стакан на маленький стеклянный столик и присаживаясь на диван.

В комнате наступает тишина, Томлинсон прожигает взглядом Зейна и Найла, но парни с беззаботным видом продолжают сидеть в комнате.

– Кстати, где же твоя подруга? – Спрашивает Луи, повернувшись ко мне. Наверное, он тянет время и даёт понять парням, что сейчас самый подходящий момент для того, чтобы уйти.

– Прямо перед тобой. – Я небрежно провожу руками по толстовке, и Томлинсон закатывает глаза с улыбкой.

– Знаешь, я даже немного поверил тебе.

– Немного? Я через сообщение могла почувствовать счастье и жалостливую благодарность в твоих глазах.

Луи смеётся, поправляя чёлку пальцами.

– Значит, тройничка не будет?

– Определённо не будет.

Луи обиженно надувает губы, делая вид, что расплачется через секунду, и кладёт свою голову мне на плечо.

– Что, Хейли не согласилась наряжаться в костюмы из «Звёздных войн»? – Кричит Зейн под громкий смех Найла. – Не парься, Хейлс, я бы тоже послал с такими предпочтениями.

– Может, вы уже свалите? – Спрашивает Луи, всё ещё утыкаясь мне в плечо.

– Уходим, уходим.

Ребята договариваются о следующей репетиции и прощаются. Найл спотыкается на пороге, на что Зейн и Луи лишь закатывают глаза, и дверь закрывается, оставляя нас с Томлинсоном наедине.

– Зачем ты меня позвал сюда? У вас всё равно конец репетиции, я могла бы приехать к тебе.

Хожу по комнате и рассматриваю музыкальные инструменты. В этой маленькой комнате есть всё: несколько гитар, синтезатор, даже барабанная установка. На стенах расклеены несколько плакатов, на деревянной полке лежат диски - как будто нахожусь в гараже рок-звезды.

– Вряд ли я поеду сегодня домой. – Вздыхает Луи. – Останусь тут. – Кидаю Томлинсону вопросительный взгляд. – Нужно кое-что закончить, так что, не знаю, во сколько бы я вернулся к себе, но я точно знаю, что мне хотелось увидеть тебя как можно скорее.

– Что тебе нужно закончить? – Сажусь на диван рядом с Луи.

– Ничего особенного. – Он ловит мои волосы и принимается накручивать их на пальцы. – Одну песню.

– Почему тебе нужно делать именно ночью? – Томлинсон пожимает плечами.

– Не знаю, вдохновение приходит ночью.

– Ответ, достойный кумира четырнадцатилетних школьниц.

– Иди ты! – Смеётся Луи.

Я сижу и смотрю на то, как он увлечённо играется с моими волосами, а в душе всё буквально разрывается на две части: остановить его, сделать то, для чего я приехала сюда и уехать домой, или же просто позволить ему рассказывать всё о себе и расспрашивать о моей жизни.

– Как прошёл твой день? – Тихо спрашивает Луи, опережая мои мысли.

– Неплохо. Прошла тест на тип личности. – Томлинсон удивлённо загадывает мне в глаза. – Оказалось, что я Полемист.

– И что же это значит?

– Это значит, что я никого не слушаю, постоянно спорю, а моя родственная душа – Джокер.

– Вынужден сказать, что это первый тест, который работает со стопроцентной точностью. – Я ударяю Луи по плечу, отчего он стонет и с преувеличенно болезненным лицом падает с дивана на пол.

– У тебя точно всё хорошо?

Поворачиваюсь к Луи и пожимаю плечами. Не до конца понимаю, к чему такой вопрос, но его забота снова вызывает двоякие эмоции. Я хочу во всех деталях рассказать ему о своём сегодняшнем дежурстве в больнице, о том, как мне вновь не дали ассистировать на операции, даже о Зилле, который сегодня спал на моих ногах, но одна лишь мысль об этом возвращает меня в эту маленькую подсобку со старым кожаным диваном и кучей музыкальных инструментов. Я не хочу загружать Луи своими бессмысленными разговорами о прошедшем дне.

Диалог по душам – это как иголка с ниткой: он прочно сшивает двоих людей между собой, и вряд ли это что-то сможет разорвать. Хотя бы одна маленькая ниточка останется торчать.

Мне не нужны нитки.

– Ты меня поболтать позвал?

Луи качает головой, слегка улыбаясь, я сползаю с дивана и сажусь к нему на колени, запуская ладони в его волосы. Он прижимает меня ближе к себе, крепко сжимая пальцами талию и оставляет поцелуй на шее.