«Нет, ну до чего ж фальшивая физиономия. И чего отец с ним так любезничает? Вот уж кого бы палкой отходить не мешало — кривизну поправить!».
Тут мастер Бойл перевел глаза на Ториаса и тот с удовольствием убедился, что взгляд распорядителя неприятно безразличный.
— Сотар младший?
— Я средний, — дерзковато ответил Ториас, не произведя впрочем, на мужчину никакого впечатления.
— Похож. Пройдемте.
Он повел их к апартаментам монарха по широкой галерее. Где-то здесь звучала музыка, но людей видно не было. Ни слуг, ни охраны. Единственный встреченный человек — с ног до головы одетый в черные одежды с фиолетовой лентой в шляпе, — прошел, не сказав ни слова. На миг его взгляд встретился с взглядом Ториаса, и парень ощутил, как по спине пробежали мурашки. Крохотные, едва заметные зрачки жалили как иглы.
«Кто это был?»
Наконец они остановились возле двери охваченной резным латунным десюдепортом, с которого величественно смотрели лица мифических героев. Падающий через цветастый витраж свет окрашивал стену и дверь в красноватые оттенки. У двери по стойке смирно стояли двое сжимающих протазаны воинов в облегченных кольчугах и красно-синих туниках с бестигвальдским львом.
Из комнаты как раз выходил господского вида дворянин. Они с Барлейтом столкнулись буквально нос к носу и оба замерли, словно увидев перед собой ядовитую змею. Дворянин — стриженный на лысо с загрубелым носатым лицом и вышитой на синем камзоле золотой башней, — холодно поздоровался:
— Лорд Барлейт. Неожиданно видеть вашу персону в наших краях.
— Какое счастье, вот уже пятый год подряд я застаю вас врасплох, — с едва читающейся насмешкой ответил Сотар.
— Творите чудеса, что и говорить, — резко очерченный рот оскалил мелкие зубы.
— Не нужно ничего говорить. Берегите воздух, он здесь так чист и прекрасен. Чувствуете? — демонстративно наполнил грудь Сотар. Ториас заулыбался, но тут же осекся, почувствовав на локте незаметный, но крепкий захват. «Тихо, — словно бы говорила рука Логвелла. — Не дай себя обмануть, здесь не происходит ничего смешного».
Стриженный посуровел.
— Прошу меня простить за нерасторопность. Просто в первую секунду я вас не узнал. Подумал, что это просто какой-то наглый велон, украл вещи из королевского сундука и теперь бродит по дворцу скрываясь от хозяйской плети.
Слово «велон» он не сказал. Он их плюнул, будто ругательство.
— Да. Понимаю. Вас просто подвели глаза. Что ж в вашем возрасте вполне понятно. Могу порекомендовать вам, быть осторожней при выходе. Здесь очень крутые лестницы и может случиться казус. Рад был повидаться, Артей. Передавайте привет вашему лорду, только прошу вас, не перепутайте с ним кого-нибудь.
Артей не говоря ни слова, обошел Сотара, и едва не задев распорядителя Бойла, строевым шагом пошел прочь. Ториас заметил, как побелели костяшки сжатых в кулаки пальцев.
— Осторожно во дворе. Там кони, мало ли, — любезно добавил вдогонку Сотар.
На лице одного из караульных появилась с трудом сдерживаемая ухмылка. Бойл подошел к двери и лично распахнул её перед Сотаром. Проводив их взглядом, Ториас тихонько спросил Глифта.
— Кто такой этот Артей?
— Артей Гексли. Вассал лорда Дрейна. Командир личной армии Дрейнов… и самая опасная мразь, которую лично я знаю.
— А что у них с отцом?
— Ненависть.
В зале играла музыка. Широкие окна, украшенные подобным алым букетам занавесям, впускали через себя колоссальное количество света, топя в нем всю комнату. Даже странно, что здесь не было жарко. Его Величество Элберт кружился в легких па, с одной из своих нынешних фавориток, под кессонированным потолком, на плитках которого расстилался огромных размеров лев. Благородный зверь смотрел на людей в фас, словно пехотинец, скрывая большую часть туловища щитом с узорно выполненной буквой «М». Марвиэль. Королевская династия на протяжении вот уже четырех веков бессменно правящая Бестигвальдом.
Вдоль стены выстроилась королевская свита, точнее малая её часть, состоящая из десятка придворных сановников и дам. Они, как можно было догадаться, выполняли роль благодарной публики, то и дело, разражаясь репликами:
— Бесподобно!
— Божественно Ваше величество!
— Неподражаемо!
Стоящие там же двое королевских советников не вмешивались в проявления свободы слова и демонстрации активной гражданской позиции. Сам король, как впрочем, и шелестящая голубизной шелков и кружев красавица, величина, чьих голубых глаз приближалась лишь к размеру её бюста, выглядел блестяще. Причем в прямом смысле этого слова. Приталенный дублет из травчатой золотой парчи был украшен просто немыслимым количеством рубинов и сапфиров. Пояс и вовсе казался целиком сложенным из огромных самоцветов наилучшего качества, играющих в лучах солнца, словно живое пламя. По полу скользили карминного цвета сафьяновые сапожки. В воздухе парил тяжелый аромат пудры и благовоний, которыми питались забить удушливый запах потеющих под ворохами одежды тел.
Вошедшие в зал Сотар и Бойл скромно остановились у входа, дожидаясь окончания танца. Ждать пришлось не очень долго. Когда Его Величеству наскучило он, просто оборвал движение, а придворные разразились скромными аплодисментами. По хлопкам чувствовалось, что им приходится делать это ежедневно и по многу раз. И этот случай за сегодня не попадает даже в пятерку. Понятливая фаворитка скромненько отступила назад, и не переставая пожирать Его Величество откровенно плотоядным взглядом, сделала книксен. Король на девицу даже не глянул — монарх был еще достаточно молод, супруги или хотя бы достойной кандидатуры на её роль не имел, и фавориток менял теми самыми ящиками, в которые складывались пачки перчаток.
— Какие гости! Какие гости! — широко раскрыв руки, воскликнул он, только сейчас заметив Сотара. Привлекательное лицо Элберта осветилось неподдельной радостью: — Лорд Барлейт! Мой ловчий Сокол!
Подскочив к Сотару, он обнял хозяина Красной Гряды и с чувством похлопал его по спине.
— Как же давно мы не виделись! Слушай, а ты быстрый! Только вчера тебе писал и вот ты уже здесь! Признавайся, ты на самом деле умеешь летать?
Придворные с готовностью захихикали тонкой шутке.
— Ваша милость, делает честь моим способностям. Я получил письмо пять дней назад.
Элберт чуть растерялся и потер лоб, словно пытаясь вспомнить, когда на самом деле писал. Оглянувшись на музыкантов, он заставил их печально тренькнувшие инструменты смолкнуть.
— Неужели? Балы, балы… хм, а ведь может быть. Когда танцуешь ночи напролет, а потом еще тратишь силы на этих кокеток, невольно собьешься со счету, — он снова улыбался. — Ну да не важно! В конце концов, значение имеет только цель, а не время, которое тратиться на её достижение? Верно, я говорю?
— Каждое ваше слово — истина, — льстиво подметил ближайший к королю придворный, но король его уже не слушал.
— Мы посылали за тобой, по двум причинам, — приняв пафосную позу, изрек монарх, в любой торжественной ситуации переходя на «мы». — Наш друг и верный подданный, охраняющий покой граждан, и милых рабов. Мы посылали, чтобы известить о близящемся празднике, в честь наших тридцать вторых именин, и пригласить тебя на это выдающееся торжество! Чтобы ты, в числе прочих верных другов Короны, своими глазами видел величайшее чудо Бестигвальдской державы, вот уже столько лет подтверждающее право нашей династии править величайшей из держав!
Понятно. Дворяне чтят традиции, даровавшие им привилегии. Чернь, хоть беонтская, хоть велонская, неимоверно богобоязненна. А богобоязненность следовало регулярно подкармливать. Каждый год, в день своего рождения, при собрании дворян и огромного скопления народа монарх высвобождал свет королевского скипетра, заключенный в белом янтаре.
— Почту за честь, Ваша милость, — поклонился Сотар, про себя удивляясь, неужели нельзя было передать приглашение с вестовым. Очевидно в уме монарха, никогда не ездившего за Холодную Ленту расстояния в сотню верст, не существовало.
