Я пропела тихо строчки песни, что застряла в моей голове, стоило услышать ее по радио. Я представляла свое отражение, которое видела утром. Как Джонатан говорил? Провести магию с зеленый покров на моих ореховых глазах.

Я убрала иллюзию. Джонатан улыбнулся мягче обычного.

— Я могу показать, как удержать эффект. Но это не лучшая мысль, ведь это вызовет вопросы друзей и семьи.

— Точно.

Он склонил голову.

— Ты хочешь глаза такого цвета? У тебя они и так красивые. Как по мне.

Когда он так смотрел в мои глаза, было сложно спорить.

— Не знаю. Перемены порой приятны.

— Когда ты овладеешь силами в полной мере, ты сможешь менять все так, как тебе нравится, — он коснулся моей щеки, большой палец замер возле уголка моего глаза. — Но, надеюсь, ты будешь возвращать свой облик.

— Не привязывайся, — пошутила я, хоть едва дышала от его прикосновения. — Может, я всю себя переделаю магией.

Он рассмеялся, синие глаза блестели. Он переминался.

— Нам пора, — сказал он, но не вставал. Его ладонь осталась на моем лице.

— Ага, — сказала я. Тело само склонилось вперед. И мы целовались, не приближаясь к двери, но я не возражала. Когда я была вот так с Джонатаном, было сложно спорить. Верну я ключ через полчаса или час — не важно, да?

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Джонатан

Я знал, что меня ждал серьезный разговор, когда мама настояла, чтобы ее водитель подвез и меня до школы, хоть ей было не по пути.

— Твоему отцу пришлось уйти раньше, — сказала она, выйдя в коридор, где я обычно встречался с ним. — Я подвезу тебя в Колледж.

Ее офис был дальше, в новом здании, которое Конфедерация купила, когда в центре кончились здания, которые можно было захватить. И я уже добирался сам на учебу.

— Ничего, — сказал я. — Возьму такси. Отработаю «навыки реального мира»,

Я улыбнулся. Если бы она знала, сколько раз я проехал на такси за последние две недели, то не улыбнулась бы в ответ.

— Отточишь их в другой раз, — сказала она, стягивая темно-каштановые волосы в свободный хвост. — Я в последнее время мало бываю с сыном.

Эти слова были предупреждением. Может, я отвлекся.

В «Лексусе» мамы слабо пахло цветами, эти духи были у нее с моего детства. И когда я вдыхал запах, я словно становился ребёнком.

Она молчала, пока не выехала на Мэдисон Авеню.

— Мы мало виделись. Тебя нет дома до ужина, ты спешишь в комнату после еды, — она взглянула на меня с вопросом.

— Я дополнительно учился и практиковался, чтобы хорошо сдать экзамены в конце года, — сказал я, почти не соврав. Просто это была не вся правда.

Я ждал, что она заговорит о девушке, с которой меня застал дядя Реймонд, но она напевала задумчиво под нос. Он не рассказал родителям? Может, он все же был способен на сочувствие.

Или он не хотел, чтобы я упомянул о его вторжении в кабинет папы.

— Ты словно далеко мыслями, — сказала она. — Папа сказал, что ты спрашивал его о подходе Конфедерации к горе Сент-Хеленс.

— Да, — сказал я. — Но он ничего не рассказал.

Слова прозвучали резче, чем я хотел. Мама взглянула с вопросом.

— Ты расстроен из-за этого.

Она читала мое настроение магией или понимала, как мама? Наверное, не важно.

— Я не ребенок. Я уже в Колледже. Я заслужил магию. Мне не нравится оставаться в неведении, будто мне это не понять.

— О, Джонатан, не в том дело, — сказала мама. — Мы оба знаем, какой ты способный. Было чудесно видеть, как быстро развиваются твои таланты в магии и не только. Твой отец не думает, что ты не справишься. Мы хотим избавить тебя от стресса, что приходит с ответственностью, пока мы можем.

Я не мог злиться на нее, еще и после таких слов. Но папа… Жар опалил мое горло.

— Или папа не хочет признавать, что избегает своей ответственности.

Мама вскинула брови.

— О чем ты?

— Он собирается действовать? Настаивать, чтобы послушали, а не ждать в стороне, пока все согласятся? Люди умирают. Много людей. Если власти не-магов не могут сами справиться… Он всегда говорил, что потому нам нужно объединиться, чтобы помогать им в таких ситуациях. Теперь ситуация опасная. Я знаю, что ваши друзья поддерживают идею. Разве не пора надавить?

— Почему ты думаешь, что он не действует? — спросила мама.

Слова застряли в горле на миг, а потом прозвучали:

— Я вижу только разговоры, как нам нужно помогать остальным, но потом… даже когда кто-то умирает перед ним, он и пальца не поднял, чтобы помочь. Потому что он переживает из-за того, что подумают такие, как дядя Реймонд.

Мама поджала губы. Двигатель гудел, мы завернули за угол.

— Ты про случай в те выходные.

Я подавлял стыд, но он был там, сжимал мою грудь.

— Мы были там. Если и нужен момент, чтобы разбить те правила, как он говорит…

— Ей помогали. Люди звонили в скорую. Кто-то оказывал первую помощь.

— Но она все еще могла умереть. Может, умерла. Даже если нет, вдруг там не было бы помощи?

— Тогда никто не увидел бы наши чары, и мы бы вступились, — сказала мама, но ее голос был слишком ровным. Словно мы не говорили о жизни и смерти.

— Но так делают все маги. А он всегда говорит, что мы должны делать больше.

Мама кивнула.

— И мы пытаемся убедить в этом общество. Но прогресс медленный, Джонатан. Многие в Конфедерации иначе оценивают риски, чем он или кто-то из наших друзей. И принцип твоего отца — справедливость. Разве честно с его стороны будет раскрыть всех магов, потому что он считает, что так правильно, даже если они не согласны?

Я так об этом не думал. Я скрестил руки, сдерживая гнев, подавляя нечто, похожее на вину. Я не думал о таком принципе, когда решил открыть Эми общество магов.

Но я никому не навредил. Я никого не раскрыл. И я навредил бы Эми, если бы оставил ее в неведении насчет силы и мира, частью которого она была, да?

— Не знаю, — сказал я маме.

Мама остановила машину у Колледжа.

— У тебя есть много времени набраться опыта и сделать свои выводы. Но, поверь, если твой отец что-то делает или нет касательно жизней не-магов, это не значит, что ему просто принимать такое решение. В такие моменты нужно видеть разницу между тем, что вызовет у тебя гордость, и тем, что лучше для всех.

* * *

Профессора дали нам днем заниматься самим, и я независимо учился в такси, двигаясь к западной стороне парка. Я обещал Эми, что встречусь с ней за обедом и проверю результаты нашего ночного похода.

На дорожке было немного мусора, что летал, пока я ждал снаружи. Целлофановый пакет, обертка от батончика и салфетка. Здание школы выглядело потрепано по сравнению с тем, которое я только что покинул.

Она заслужила лучшего. Конечно, я пришел к ней, потому что так было для всех. Разве это могло быть только для меня?

Эми вышла чуть позже. Она взяла меня за руку, и приятная дрожь пробежала по мне. Я быстро поцеловал ее. Ее щеки мило покраснели, глаза сияли.

Да, это было правильно.

— Как нам получить те газеты? — спросил я, пока мы шли по улице.

Она удивленно взглянула на меня.

— Думаю, в киоске у парка. Ты редко покупаешь газеты, да?

— Да. Папе приносят на выходных «Times». Я знаю только это.

— Тогда я научу тебя новому, — она потянула меня за руку. — Идем.

Учить было почти нечему, когда мы подошли к киоску с газетами. Я сто раз проходил такие в прошлом, но не обращал внимания, сколько бумаг простаков там было. Я моргнул от их количества.

— Какие нам нужны?

— Те, в которых общие новости, а не только местные… — Эми склонила голову и стала вытаскивать их из стойки.

Мы купили пять разных газет и устроились на скамейке в парке. Не нужно было скрываться, ведь это не было магией. Мы с Эми взяли по газете, листали их в поисках статей о вулкане. Мы только начали, когда голова Эми дернулась.

— Ты в порядке? — сказал я.