Во время другой катастрофы? Ожидаемым 50-500 жертвам будет все равно.

— Должно что-то быть, — я не знал, что еще сказать.

— Я понимаю твои чувства, Джон, — сказал Карл. — Ты прям как твой папа в твоем возрасте. Готов идти в бой от любого вызова.

Несколько недель назад это показалось бы мне похвалой. А теперь жалило. Папа, может, и возмущался, но ничего не делал. Я не хотел быть как он, если на то пошло. Когда могло умереть столько людей от нашего бездействия.

Но Карл думал так о нем. Я пытался получить выгоду от этой связи.

— Да, — сказал я. — И я понимаю. Просто… если ситуация изменится, если вы поймете, что что-то важное случится… Я хочу услышать об этом, как только вы сможете рассказать. Папа молчит об этом. Мне не нравится быть в неведении.

Карл молчал мгновение.

— Думаю, с этим вы с ним должны разобраться сами, — сказал он.

— Я пытаюсь, — сказал я. — Но пока что… можете хоть сообщить, чтобы я знал, что происходит что-то важное? Прошу.

Шорох, он заерзал. Он вздохнул.

— Хорошо. Если для тебя это так важно. Если я смогу поделиться. Я знаю, ты желаешь добра, Джон.

Я не просто желал добра. Я повесил трубку с бременем в животе. Я собирался совершить добро. Это было важно.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Эми

Замок на двери кабинета застрял, но поддался. Но мое сердце уже колотилось. Может, я не была готова проникать куда-то. Но мы были тут. Я толкнула дверь в кабинет папы.

Приемная была темной, светили только фонари за окном. Я не хотела включать свет, ведь кто-то мог пройти мимо и удивиться, что там кто-то работал ночью.

— Идем, — шепнула я Джонатану. Он прошел за мной. Я закрыла дверь и убрала в карман ключ, который «одолжила» у папы, когда он ушел спать.

Вина сжала мой желудок. До этого у нас был милый «семейный» ужин вдвоем. Папа пожарил стейки, а я сделала салат, и мы делились теориями насчет сериала, который смотрели раньше и решили продолжить теперь. Это казалось таким нормальным… А вот пролезать сюда и воровать у него не было нормальным.

Но как я могла отказать Джонатану, когда люди могли умереть от бездействия?

Мы пробрались по приемной к коридору, что вел к лабораториям. Кабинет был еще темнее. Стоило взять фонарик.

Нет, так выглядело бы еще подозрительнее снаружи.

— Уверена, у них есть информация о разных департаментах правительства, — сказала я, поворачивая к комнате, где обычно помогала с работой. Жалюзи были закрыты на окошке, что выходило в переулок. Я замешкалась и включила свет. Без него я ничего не найду тут, и тогда мы зря приходили.

— Что мне искать? — спросил Джонатан.

— Позволь мне. Это явно должно быть где-то возле стола моего папы, — я прошла к его столу. О, в углу его стола был органайзер. — Вот, — я схватила его. — Но что мы им скажем?

— Это сложнее, — Джонатан нахмурился. — Данные в отчетах моего отца основаны на магической оценке строения вулкана и активности, такое оборудование ученых не уловит.

— Но они не поверят нам на слово.

— Именно. Думаю, можно найти пересечения с данными, что доступны. Мы можем сказать, что проанализировали частоту трясений и состав газа, промежутки между его появлением, и мы думаем, что угроза больше, чем было заявлено. Они хотя бы задумаются.

Я кивнула.

— Папа говорит, ученые уже считают, что правительство недостаточно осторожно. Они хотят найти доказательства, чтобы подкрепить это мнение. Если эти магические данные помогут найти связи, о которых они не догадывались…

— Мы хоть попробуем, — сказал Джонатан, когда я не смогла продолжить.

— Ага.

Он сел за стол. Я выдвинула стул, держась в стороне, чтобы не повлиять на телефон. Я посылала мелкие вспышки энергии последние пару дней случайно. Мне нужно было учиться лучше управлять, ведь я уже лучше ощущала магию.

Я полистала карточки органайзера, на каждой были разные имена, адреса и номера телефонов.

— Уже поздно и на западном берегу, — сказала я. — Вряд ли кто-то ответит.

— У них должны быть автоответчики, да?

Я кивнула, и Джонатан взял телефон.

— Будет лучше оставить сообщение, — сказал он. — Если они начнут сомневаться в наших словах или личностях, так мы ничего им не выдадим. Просто укажем нужное направление.

— У тебя будут проблемы с родителями из-за этого? — спросила я.

— Я не хочу им рассказывать, — он поймал мой взгляд. — А у тебя будут проблемы?

Вряд ли. Главное, успеть вернуть ключ папе. Но не в том дело. Я ухватилась за решимость, которую призвала в разговоре с Джонатаном после школы.

— Может, нет. Но, даже если будут, спасение всех тех жизней важнее домашнего ареста.

Уголок его рта приподнялся.

— Два мага спасают мир по телефону. Не так обычно пишут в историях.

Я рассмеялась.

— Мы и не спасаем мир. И я еще не маг.

— Конечно, маг, — сказал он так уверенно, что тепло заполнило мою грудь. Мы не спасали мир, но я ощущала себя такой живой, как… когда мама была с нами, если честно.

Может, я не могла ее вернуть силой, но могла помочь многим людям, о которых кто-то переживал.

Это было лучше беспомощного чувства, что давило на меня со дня, когда я пришла из школы и увидела папу за столом с потрясенным видом и запиской в кулаке. Чувство стало хуже, когда мы получили пару глупых открыток, которые она вспомнила отослать, и это было единственным, что было от нее слышно за последние десять месяцев.

Я отогнала воспоминания.

— Хорошо, — сказала я. — Придумай, что сказать, и я дам номер. Ты звучишь профессиональнее меня.

Джонатан взял листок и карандаш, записал пару строк, прижал ластик к губам пару раз.

— Хорошо. Я готов.

Я посмотрела на органайзер.

— Сначала Ассоциация геофизиков северо-западной части Тихого океана.

Процесс шел быстрее, чем я думала. Я давала Джонатану номера, он ждал, пока ответит машина и быстро, но с тревогой, произносил сообщение, пока я искала следующий вариант. Номер, звонок, повторить.

Мы были на шестой или седьмой попытке, когда Джонатан напрягся, сжал телефон.

— О, здравствуйте, — сказал он. — Я, кхм, хотел передать послание насчет нашего анализа данных горы Сент-Хеленс.

Блин. Кто-то работал допоздна в Сиэтле. Я напряглась на стуле, а Джонатан продолжил свою речь:

— Мы проводили анализ независимо, — быстро добавил он. — Я… почему бы мне не связаться с вами насчет информации завтра?

Он опустил трубку и скривился.

— Это прошло не гладко.

— Ох, ты хоть передал им послание, — сказала я.

Еще несколько номеров казались подходящими вариантами. Мы закончили, Джонатан убрал листок с речью в карман, а я вернула органайзер на стол папы. Мы сделал все, но почему-то я ощущала поражение. Будто мы толком не помогли.

— Если это не сработает, — сказала я. — Если они не послушают нас… или не послушают те, кто принимает решение… твои люди все равно помогут?

— Вряд ли какая-то сила мира помешает вулкану, — сказал Джонатан. — Но мы должны защитить людей от результатов, — он замешкался, словно мог сказать еще что-то, но не хотел. — Не переживай, — сказал он, не дав мне надавить. — Я там постараюсь. Как твоя практика?

— Трачу на это каждую свободную секунду, — я вдохнула, направила ладонь на карандаш на столе. — Вставай, вставай, — тихо запела я, сосредоточившись на нем. Прося магию окутать его и поднять.

Карандаш взмыл на фут над столом. Этот трюк Джонатан уже видел. Но я его немного улучшила. Я улыбнулась и выбрала любимую песню папы:

— Кружись, кружись, кружись…

Карандаш покачивался, а потом медленно закружился. Энергия защекотала мое горло. Я сбилась с ритма, и карандаш упал, застучал по столу.

— Молодец! — сказал Джонатан.

— Могу лучше. Я крутила его вчера пять минут, — сказала я, щеки потеплели. — И я пыталась… Это явно иллюзия, и я не поняла, как удержать это без пения, но…