«Я собираю душу по крупицам,

Восставшие в пламени безумие,

Пока мир посещает рок судьбы,

Мы словно в битве, как на танце,

Скоро весна, скоро цветы, и ты сойдешь с ума от этой всей…красоты.

Всё расцветёт, и я расцвету.

Моё сердце сгорает в пламени любви что даришь мне ты.»

Чернила впитались в страницы и через некоторое время на них появились новые строчки.

«Это очень красиво, Гарри. Ты пишешь стихи?»

Гарри сидя в ванне, заметил, что строчки пропали, он сжал перо. Он утащил в себя мой шедевр! Безобразие в чистом виде. Гарри макнул в чернильницу, и через силу выдавил из себя воспитанный отцом каллиграфическим почерком, где буква «д» и буква «у» имели чрезмерно острый выход за строчку, но в целом буквы были все те же, но с некими заворотами а-ля агрессия в чистом виде.

«Да. Ты дурак! Парой я вдохновляюсь и пишу о папе. Я не кому ещё так не посвящал стихи, как ему. Другие люди меня не вдохновляют».

«А обо мне смог бы что-то написать?»

Том внутри дневника не принял оскорбление всерьёз. Его больше забавило такое обзывательство, чем могло огорчить. С Гарри его дни были… ярче? Можно и так выразиться.

«О! О, Мерлин, да! Я думал о тебе, и придумал кое-что!»

Взгляд Гарри стал ярче, и он приподнялся в ванной, макая в чернильницу, собирая мысли воедино и готовясь к написанию, внутри все горело от огня души описать свою любовь Тому.

А Тому было очень интересно, какие строчки Гарри посвятит ему. С Гарри было приятно и легко общаться, но Том должен быть осторожен. Как бы Том не хотел, он не мог перестать забирать энергию у мальчика, иногда ему приходилось самому закрывать дневник и не отвечать Гарри некоторое время. Мальчик обижался, но быстро прощал его. Том был рад, что Гарри понимает причину такого его редкого поведения.

Гарри начал аккуратно начал писать, осторожно и легко на одном дыхании задумываясь о самом молодом отце, Томе.

«Знаешь, Том, парой бывает мне плохо,

В тени деревьев и шелест страниц,

Ты знаешь, как парой бывает одиноко,

Последний вздох выйдет плачем,

Сомневайся во всем — не ошибешься,

Говорил ты мне, вдыхая запах смерти,

Я заплатил сполна, отмывая кровь с руки,

Мои секреты отныне стали твоими,

А я так нуждаюсь в тебе, о, темные очи!

Я подарю тебе любовь, я взываю к тебе,

Ты так шепчешь имя, зовёшь меня,

Закрывая меня от всего мира»

Гарри остановился, и покраснел осознавая, что он написал. И, потому написал затем под стихом.

«Прости, по уродски вышло».

Строчки стихотворения исчезли на страницах плавно и медленно, казалось Том хотел уловить весь смысл и так оно и было.

«Я польщён, Гарри, спасибо тебе. Но кажется, некоторые слова ты посвятил не совсем мне.»

Том немного ревновал Гарри, но считал это глупым и отбрасывал такие мысли. Рука Гарри замерла. Это, что он только что сказал? Гарри прищурился.

— Вы, как бы один и тот же человек, разве можете отличаться?

Но написал простое:

«Почему? Я знал, тебе не понравилось.»

Гарри немного расстроился, и всех страничках писал то-ли успокоить себя то-ли позабавиться над Томом, писал на конце страниц имя: «Том».

«Гарри, мне понравилось и прекрати писать моё имя!»

Гарри показал язык дневнику, он отложил перо, и потянулся.

Взяв помаду он вновь накрасил губы, и чмокнул страницу оставляя отпечаток от губ, рассмеявшись, вспоминая реакцию Тома.

— Это, что помада? — повторил слова Тома Гарри до сих пор смеясь над его реакцией. — О, боже, как я тебя люблю. Том раздражённо закатил глаза на поцелуй от мальчика.

«Не порть страницы этой помадой.»

*

Он бы предпочёл настоящий поцелуй, да… Парень усмехнулся и проверив свои силы, затянул мальчика внутрь дневника.

Гарри хихикал на написанные строчки, но ощутил, как его затягивает в дневник.

Мальчик очутился в комнате Тома, но замер, увидев Тома, он только сейчас понял, что был голый перед ним, и от этого жутко покраснел.

— Ох, Том, — пролепетал тихо подросток, прижимая бедра к своей груди.

Том не сдержал смешка, увидев Гарри во всей красе.

— Выглядишь замечательно, Гарри.

Они были всё той же гостиной Слизерина, только на этот раз всё, включая и самого Тома, было чётким и не размытым, и даже немного приобрели цвета, но оставались так же приглушённые с оттенком серого.

— Я рад, что ты решил заглянуть ко мне. — потешался парень.

Голый и покрасневший от смущения мальчик выглядел очень забавно и мило, а помада на его губах была немного размазана, и ещё больше делала весь образ мальчика вызывающим.

Гарри заметил изменения, в прошлый раз все было смутным и серым, отчего-то казалось грустным. Мальчик заметил смешок Тома, и фыркнул.

— Чего смешного? — надул красные губки Гарри. — Когда я тебе писал, я был в ванне.

Гарри немного напрягся, когда Том очень близко приблизился к нему.

— Ты, как-то изменился, Том.

Парень уже сидел на корточках рядом с Гарри и протянул руку вперёд, касаясь пальцами лица мальчика. Было приятно и, что главное, по-настоящему.

— Изменения произошли благодаря магии, которую я впитываю от тебя. — заметив напряжение и страх мелькнувший в глазах мальчика, Том утешительно улыбнулся. — Я не буду забирать твою магию, Гарри, — заверял Том, — и вредить тебе тоже не буду. Мне и незачем. Можешь не волноваться.

Том видел облегчение, которое прошлось по лицу мальчика — Гарри всё ещё был смущён — но взгляд был насторожен.

Внутри мальчика все передернуло. От него качали магию? Гарри ощущал, какую-то неистовую слабость, но списывал на то, что было жарко, и летом всегда ничего не хотелось, к тому же он был некоторое время в стрессе. Юноша поджал губы, было, как-то все по-другому, не как с отцом, Тома он смущался. Гарри мысленно успокаивал себя, что это отец, всего-то разница в возрасте.

— Хорошо, — кивнул Гарри с облегчением, и немного сменив положение, он прижался к Тому обняв за шею, и скрестив ноги за спиной. Он эти делал по привычке, правда исключение было в том, что отец был немного в другом возрасте.

*

Это была их вторая встреча и Том ещё не привык к такой близости и открытости от Гарри. Но ощущать и чувствовать его вес на себе было приятнее, но так же был дискомфорт от контакта с кем-то. Возможно, Гарри будет исключением. Но он уже исключение доя главной души потому, что является его сыном и потому… что они имею весьма близкий контакт, чем следовало. Это не совсем беспокоило Тома, он скорее не ожидал от самого себя такой одержимостью собственным ребёнком. Зная из тех записей, что делала главная душа, их род грешил этим делом до абсурдности, а не ради чистоты крови. И он предполагал, что подобное могло передастся и ему, поэтому Том не хотел семьи. Но спустя столько лет — вот Гарри. И в мальчике тоже было то наваждение и что — то ещё, что было совсем не естественно и скрыто в нём. Том надеялся это выяснить.

Чувствовать, как Гарри прижался к нему со своей не совсем детской манерой и доверием, было завораживающе.

— Тебя ничего не смущает? — Том не мог не спросить игриво и парень врал бы самому себе, что ему это не нравится.

— А должно? — мурлыкнул на ушко Тому Гарри, пригладив его волосы.

Мальчик потерся об Тома случайно. Гарри подзабыл, что это вовсе не отец, и не знал реакцию Тома на это. Обычно, отец давал шлепок по ягодице за его шаловливость, но мальчик почувствовал, как Том всем телом замер, и кажется его тело отреагировало.

Гарри глянул на Тома и заметил, как тот распахнул глаза.

— Ой, прости, — прошипел на парселтанге Гарри. — Я случайно, мне просто холодно, не мог бы ты меня обнять или дать свою мантию?

Не долго думая, Том снял свою мантию и накинул на мальчика. Он не знал, поможет ли это согреться Гарри, но по облегчённому выражению на лице было понятно, что да. Том снова посмотрел на губы Гарри.

— И как давно ты красишь губы? — поинтересовался Том.